Распутин. Святой демон

РАСПУТИН И «ХЛЫСТЫ»

Православие в России всегда обладало целым рядом особен костей, отличавшим его от восточноевропейских разновидностей христианства. Главная особенность — изрядная примесь славянского язычества и эзотеризма. Поэтому в наших народных традициях веками сохраняются проводы зимы, блины, праздник Ивана Купалы и другие обряды, оставшиеся в наследство от до христианской эпохи.

Именно эти особенности русского православия и являются глубинной причиной возникновения большого количества сект — религиозных общин, толкующих христианство на собственный лад. Почти все секты в качестве отправной точки своей идеологии используют постулат о «неправильном» почитании Бога официальной Православной церковью и, соответственно, о «неправильном» толковании Писания.

Одной из наиболее древних российских сект были «хлысты», от которых отпочковались другие, еще более радикальные секты — «скопцы», «постники», «духоборцы», «молокане», «малеванцы», «русские мормоны», общины «Израиль» (позже «Новый Израиль»), «Старый Израиль» и так далее.

Название «хлысты» или «христововеры» произошло от присущего им обряда жестокого самобичевания хлыстом и от слова «христы», которым именовались руководители общин. В среде «хлыстов» считалось, что в 1645 году бог Саваоф спустился на землю и вселился в тело крестьянина Костромской губернии Данилы Филипповича (годы жизни 1600–1700). Последователи Данилы Филипповича были уже Христами, вселившимися в души предводителей общин «хлыстов». Первым Христом стал Иван Тимофеевич Суслов, крестьянин села Павлов Перевоз Нижегородской губернии. Вторым — Прокопий Данилович Лупкин, житель сначала Нижнего Новгорода, затем Москвы.

Секта «хлыстов» не имела централизованного управления и строилась по общинному принципу. Каждая община называлась «кораблем», глава общины — «кормщиком». Были и общины, возглавляемые женщинами. Считалось, что в их тела вселялась душа Богородицы. Женщин, возглавляющих общину, называли «кормщицами».

Отсутствие единого идеологического центра хлыстовства стало причиной раскола. В середине XVIII века секта разделилась, породив уже упомянутые движения.

«Хлысты» не признавали православные храмы и обряды, но для молений им позволялось посещать эти церкви. Собственные обряды «хлысты» проводили ночами. Собираясь в круг, они принимались избивать себя и вращаться, пока не достигали религиозного экстаза. В народе ходили слухи, что в целях достижения экстатического состояния «хлысты» устраивали на своих молениях сексуальные оргии. Но, скорее всего, это были, действительно, лишь слухи.

Официальная Православная Церковь преследовала «хлыстов» — как, впрочем, всех еретиков и «вероотступников». Уличенных в «хлыстовстве» отлучали от церкви. Но, несмотря на это, «хлысты» пользовались некоторой популярностью в среде русской интеллигенции. «Хлыстам» симпатизировали такие деятели русской культуры, как писатель П. И. Мельников (Печерский), посвятивший им роман «На горах», философ В. В. Розанов, поэт Н. А. Клюев и другие.

Григорий Ефимович Распутин, который сам похвалялся необыкновенной «практикой» моления — рядом с обнаженной монахиней (где такую только отыскал?) ради «укрепления духа перед соблазном», — вызвал подозрения в хлыстовстве еще в 1903 году. Тогда в Тобольскую консисторию пришел донос, в котором Распугни обвинялся в распространении лжеучения, подобного учению «хлыстов», и в создании родственной «хлыстам» секты. Донос был получен, пронумерован и отправлен под сукно. Тобольский епископ Антоний решил, что Гришка Распутин, доставлявший руководству местной епархии лишь головную боль, не достоин полномасштабного расследования. Пусть себе до поры.

Но в 1907 году из Санкт-Петербурга стали доноситься вести е том, что Распутин сблизился с царской семьей и стал значительной фигурой. И в Тобольске забеспокоились. Донос был извлечем из пыльной папки и пущен в ход. Расследованием занялся назначенный епархией человек Никодим Глуховецкий. Куратором был назначен протоиерей Дмитрий Смирнов. После завершения расследования Смирнов показал дело инспектору Тобольском духовной семинарии Дмитрию Березкину.

Начатое 6 сентября 1907 года, секретное дело «о крестьянине Григории Распутине» было завершено 7 мая 1908 года. Епископ Антоний поставил под объемистым документом свою подпись и отправил пухлую папку в столицу.

Что было в этом деле? Прямых обвинений в хлыстовстве в нем не было точно. Однако детально описывались бесчинства Распутина, его еретические проповеди и неортодоксальные представления о Писании, на основе которых он строил свои сомнительные проповеди. Этого было достаточно, чтобы выгнать Григория Ефимовича из ближайшего окружения царской семьи. Но время для этого шага оказалось неподходящее. Секретное дело попало в руки священнослужителей, которые если не покровительствовали Распутину, то не видели в его фигуре реальной угрозы кому бы то ни было. Это первое. И второе — царская семья в этот период не согласилась бы со столь обтекаемыми обвинительными формулировками. Александра Федоровна успела привязаться к Распутину. Она находилась под воздействием его гипнотического обаяния. Николай не стал бы перечить супруге.

Впрочем, впоследствии царь предпринял некоторые шаги по внесению ясности в биографию Григория Распутина. Он сам инициировал расследование деяний «старца». Но это случилось позже, когда страсти вокруг Распутина достигли апогея. Пока же борьба с обаянием Григория Ефимовича на высшие круги российской политической власти носила характер подковерного противостояния. Настоящая война со «старцем» была еще впереди.

В этой истории свою роль сыграл столичный покровитель Распутина инспектор Санкт-Петербургской духовной академии архимандрит Феофан. Это была последняя услуга, оказанная Василием Дмитриевичем Григорию Ефимовичу. Отец Феофан заступился за Распутина перед синодом и защитил его от дальнейших преследований, чтобы тремя годами позже самому выступить против своего подзащитного с теми же обвинениями. Поразительны парадоксы истории! И не в вере здесь дело — в политических интересах, в борьбе за духовную и светскую власть.

Для Тобольского епископа Антония расследование деяний Распутина обернулось большими неприятностями. Феофану удалось обернуть секретное дело с обвинениями Распутина в вероотступничестве и религиозной демагогии против самого епископа. В начале 1910 года Антоний был вызван в Москву, на Пасху возведен в сан архиепископа и переведен в Тверь. Это была почетная ссылка с повышением. Бывший епископ мог рассчитывать на перевод в Москву или даже в Санкт-Петербург, но никак не ожидал сменить одну глухомань на другую. С другой стороны, вряд ли Антоний получил бы сан архиепископа, если бы ни согласился с тем, что дело Распутина было отправлено в архив и не получило дальнейшего развития.

Но это лишь продолжение истории первого обвинения Распутина в хлыстовстве. Окончание было еще более неожиданным 13 ноября 1913 года Тобольскую кафедру возглавил друг Распутин, и его подопечный епископ Каргопольский Варнава (Василий Александрович Накропин), принявший сан епископа Тобольского и Сибирского, а тремя годами позже — архиепископа.

Православная Церковь в лице ее наиболее влиятельной и на и более образованной части восприняла это назначение как плевок в лицо со стороны Распутина и его окружения. Феофан окончательно перешел в стан непримиримых врагов «старца». Высокопоставленные священнослужители от досады готовы были кусать собственные локти. Верующие из числа интеллигенции назначение Варнавы называли «позором для русской церкви».

Чем их не устраивал епископ Варнава? Тем же, чем и Распутин. Варнава был малограмотным человеком, окончившим Петрозаводское городское училище (то есть получил незаконченное среднее образование). Выходец из крестьянской семьи, Варнава был популярен в народе, поскольку имел манеру общаться с прихожанами «по-простому». Однако своему высокому положении он не соответствовал ни в малейшей степени. Он, как и его друг Распутин, не знал Писания. Путался в отправлении религиозных обрядов, во время проповедей говорил всякую ерунду.

По сути, Варнава был тем же Распутиным, но при высоком духовном звании. Варнаву очень любили на периферии, куда не доезжали иерархи Православной Церкви. Но ненавидели в столице считая его баловнем судьбы и ставленником самой темной, самой непонятной силы, действующей в то время в стане православия Этой загадочной и могучей силой был Григорий Распутин.