Развод. Жизнь с чистого листа

14. Вторая жена

— Тетя Нина! Тетя Нина! — звонкий девчачий голосок разносится по двору. По двери стучит маленький кулачок. Даша прижимает небольшой контейнер к боку. Достает телефон.

— Ма! Может ее дома нет? Не открывает… — ребенок разворачивается и собирается сбежать с крыльца. Распахиваю окно из которого наблюдала за ней.

— Дашенька, не убегай, — делаю попытку улыбнуться.

— Вы дома! А я около забора кричала кричала. Потом смотрю калитка открыта…

— Сейчас открою.

Плотнее кутаюсь в халат, поправляю волосы. Отмыкаю дверь, которую заперла не смотря на то, что на улице день-деньской. Хотя при желании ее откроет даже Даша. Нужно с этим что-то делать. Еще одна непредвиденная статья расходов.

— Привет, — улыбаюсь в ответ на приветливую улыбку смуглянки.

Даша явно смешенных кровей. «Кто ж твой папка? — задаю сама себе вопрос.» Черноглазая и чернобровая Даша разобьет не одно сердце в будущем. Волосы собраны в высокий хвост на макушке. Мелкий кудряшки вьются по линии роста волос на лбу, делая ее личико совсем кукольным. Не девочка, а картинка.

— Здрасти! — говорит Даша, вынимая из-за щеки чупа-чупс. — А мы с мамой вареники лепим с вишней. Вкусные… Вот, — протягивает мне контейнер, — мама велела вам передать.

— Спасибо, Дашенька. Заходи, — пропускаю девочку в дом.

Луи завидев ребенка скрывается в комнате. Даша смеется.

— Он у вас такой нелюдимый! А у наших соседей снизу… в городе, — поясняет Даша. — Кокер-спаниель. Он такой игривый, я иногда его выгуливаю.

— Он просто еще тебя не знает, познакомитесь поближе, не будет убегать.

Даша заходит за мной следом на кухню. Достаю из шкафчика коробку со сладостями. Перекладываю их в пакет.

— Передай маме большое спасибо, — протягиваю ей пакет с конфетами.

— А пойдемте к нам, — говорит Даша, заглядывая в пакетик. — Дядя Сережа уехал, мы с мамой решили заготовками заняться. Будем вишневый компот закрывать.

Раздумываю несколько секунд. А почему бы и нет? Может карапуза понянчу, пока Инна будет занята.

— А пойдем. Подожди, я только переоденусь.

Я открыла себе больничный. Терапевт в местной поликлинике даже не поднял на меня глаз, когда заполнял карту. Высокая температура и удушающий кашель должны организовать мне недельку домашнего затворничества. Но это для работы. Соседям врать необязательно. Да и кто меня вообще спрашивать будет, почему я среди недели дома сижу.

Пару часов назад звонил Макс. Домой не звал, но спросил, не нужно ли мне чего. Послала матом. Перед приходом Даши заходил Павел. Он, наверное, и не закрыл калитку. Глядя куда-то в сторону, сообщил, что уезжает. Отпуск закончился. Сказал, что приедет на выходные. Просил звонить, если что-то понадобится. Разговор у нас, само собой, не клеился. Поэтому он ушел буквально через несколько минут.

На столе лежит горка фантиков. Даша точит очередную конфету и играет с Луи, как с котенком. Вытащила из шортиков шнурок и, привязав к нему блестящий бантик из конфетной обертки. Дразнит его. Он, как заведенный, ловит лапой блесточку. Ребенок заливисто хохочет. Луи рычит и нервничает. Но игру не бросает. Продолжает азартно гонять лапой воздух по половицам.

От детского смеха на душе становится теплее. Может, я поспешила открывать больничный? Нужно было просто отпроситься на день у заведующей. Но теперь уже поздно. Легенду придется поддерживать. Не могла же я исцелиться за сутки от лютой простуды. И как там моя Лиза? Сердце кольнуло острой иглой. Нет… Я не забыла об этих детях. Так или иначе, нужно выяснить, как и чем они живут. Уверена, что Женя что-то темнит.

— А давайте возьмем его с собой? Мы кажется с ним подружились.

— Луи пойдем, — открываю дверь.

Но пёсель не обращает на меня никакого внимания. Его цель блестит и переливается от яркого солнечного света, просачивающегося через окно. Даша в припрыжку бежит к двери, протягивая по полу свое изобретение. Луи стуча коготками по деревянным половицам следует за ней.

— По кочкам, по кочкам,

По маленьким пенечкам,

Да в ямку бух!

Раздавили сорок мух! — в десятый раз напеваю известную потешку.

Сева хохочет у меня на коленях. Даша без остановки носится по двору. Луи за ней. Инна раскладывает темную спелую вишню по трехлитровым баллонам.

Глядя на эту картину, вспоминается бабушка Шура. Она тоже делала много закаток на зиму. В моей семье такого не было. Свекровь не признавала никакой консервации. Все должно было быть исключительно свежим. Помню, как в первый год нашей совместной жизни я попыталась законсервировать огурчики. Тогда я еще наивно полагала, что смогу расположить ее к себе. Я очень старалась. Она тогда подняла такой хай по этому поводу, заявив, что Максим достаточно зарабатывает, чтобы круглый год покупать свежие овощи, а уксусом пусть травятся другие. И готовила я неправильно, и окна мыла не так. С годами я просто научилась пропускать мимо ушей ее придирки.

— Она когда-нибудь остановится?

— Спать крепче будет, — машет рукой Инна. — Ей просто некуда энергию девать. Учебный год начнется, будет засыпать на ходу.

У Инны в кармане звонит телефон. Обтерев мокрые руки полотенцем, отвечает на звонок, отойдя немного в сторону.

— У меня… Хорошо, — быстро отвечает и возвращается к столу.

Сева наскакался на моих коленях и заклевал носиком. Аккуратно перекладываю его в коляску. Инна жестом показывает Даше, чтобы та убавила звук.

Малыш сопит в коляске, сунув указательный и средний пальчики в рот, вместо соски. Инна качает головой.

— Перцем намажу, — бормочет себе под нос.

А я становлюсь напротив нее и начинаю перебирать ягоды. Отделяя веточки от сочных шариков.

— Нин, мне сейчас Паша звонил. Вообще, я не должна тебе об этом говорить. Но мне как-то неудобно перед тобой…

Удивленно вскинув брови, смотрю на нее.

— Он сейчас немного хозяйничает у тебя дома. Ты, когда вернешься, слишком сильно не ругайся. Хорошо? — сведя брови к переносице произносит она.

— И что же он там делает?

— Увидишь…

— Инна!?

— Ничего такого, что тебе может не понравиться. Ты не нервничай. Он просто позаботиться о тебе хочет. Нин… Ему очень сложно заводить отношения. Я конечно получу от Сережи, если он узнает, что я треплюсь о Пашке. Но мне кажется, что тебе нужно знать, о нем больше, чем он сам готов тебе рассказать.

Взглядом показываю, что готова ее слушать. Она оборачивается в сторону Даши.

— Дашунь, полей зелень, пожалуйста.

— Я утром поливала!

— Еще раз полей…

Даша больше не возмущаясь, убегает на противоположную сторону участка. Луи несется вслед за ней.

— Только ты меня не сдавай, пожалуйста, — все также сведя брови домиком говорит она.

— Я тебя слушаю.

На самом деле меня давно гложет любопытство, почему он не женат или хотя бы не в отношениях.

— Паша был женат дважды… Я сама знакома с ним буквально пару лет. Все это мне рассказывал Сережа. Он вообще, когда выпьет, с него можно любую информацию тянуть. Всех заложит и всех сдаст. Я краем застала ту трагедию. Помню, как Серега его из запоя вытаскивал.

— Из запоя?

— Ну да… Нет, ты не подумай ничего такого. Он просто бы не справился иначе…

Сглатываю ком подкативший к горлу. Мне одновременно и хочется, и не хочется узнавать подробности его жизни.

— С первой женой они разбежались спустя год совместной жизни. Он же хирург-травматолог. Она тоже медик. В общем он был женат на работе, а она замужем за ней же. Пожили и разбежались. По-моему, даже общаются нормально до сих пор. А вот вторая…

Инна делает паузу. Словно раздумывает рассказывать дальше или нет.

— По словам Сережи, Пашка ее очень любил. Но там была гигантская проблема. Теща называется. Оля во всем ее слушалась. Там просто было такое давление со стороны матери, что она уже будучи замужем, продолжала отчитываться ей о каждом своем шаге.

— Это Паша ему рассказывал?

— Сергей сам это видел. Нин, мы соседи… На одной лестничной клетке живем. Они дружат с детства, даже квартиры купили рядом. Наши отношения тогда только начинались, Олю я видела лишь один раз и то мельком.

— Инн, не тяни уже…

— Не торопи меня… — Инна понимает, что насыпала слишком много вишни в банку. Начинает отсыпать ягоды в другую. — Несколько лет она не могла родить. Когда долгожданная беременность наступила. Оля стала зависима от матери еще больше. Ее мать акушерка. Поэтому, кто будет вести ее беременность, было понятно сразу. Оля стала на учет в поликлинике, где работала мама, и полностью ей доверилась. Паша, скрипя зубами, терпел эту ситуацию. Ей было показано кесарево. Ребенок не перевернулся, сидел попой. Паша был в отъезде. Какое-то очередное повышение квалификации, — машет рукой. — У Сергея тоже эти обучения, повышения не заканчиваются… К сроку должен был вернуться. Но роды начались раньше. Несостоявшаяся бабушка решила пустить ее в естественные роды. Плод был маленький. Она решила, что Оля родит сама. Ребенок погиб. Оля ушла в депрессию. Паша винил ее… Ругались постоянно. Маме к ним, понятное дело, дорога стала закрыта. Паша стал больше работать, соответственно, меньше находиться дома. А в один вечер вернулся и нашел ее мертвой…

— Ты зачем мне это рассказала? — ком стоит в горле, не могу проглотить его. Прикасаюсь рукой к шее.

— Нин… Он рядом с тобой на человека стал похож. Он же как робот был. Не отталкивай его. Я не знаю, что у вас произошло. Вижу, что тебе тоже очень плохо.

— Инна, не надо мне больше ничего рассказывать…