Развод. Жизнь с чистого листа

16. Не больно

Паша ведет себя странно. Или после рассказа Инны я стала смотреть на него иными глазами. Не просто же так он меня караулил всю ночь. А потом так остро отреагировал на пустой пузырек от таблеток. Неужели он отождествлял мое состояние с состоянием своей жены? Сегодня он должен был уехать в город. Не уехал. Еще дверь эта…

— Девушка, — второй раз перезваниваю в орнитологический центр, — подождите нас, ради Бога… Мы в пробке стояли. Задержитесь, пожалуйста, немного, буквально минут на десять. Да, да… мы с двумя стрижиками.

— Подождут — взволновано спрашивает Даша, просунув голову между передних сидений.

— Дашка, пристегнись! — злится на нее Паша. — Я тебе как-нибудь в красках расскажу, что бывает с людьми, которые не пристегиваются в машине.

— Дядя Сережа рассказывал уже, — бубнит себе под нос девочка и возвращается на свое место. — Так подождут или нет?

— Подождут, подождут…

К центру мы подъехали с двадцатиминутным опозданием. Нас встретила приветливая молодая девушка, которая любезно помогла нам оформить птичек. Я быстро заполнила необходимые бланки. Паша оставил деньги на корм, и мы со спокойной совестью передали свою находку на попечение специалистам.

Добрую часть обратного пути у Даши не закрывался рот. Она фантазировала, какими птенцы вырастут через несколько месяцев. Требовала от Паши обещание, что через пару недель мы обязательно навестим Чижа и Пыжа. Кстати, в документах мы обозвали их именно так. А потом она уснула. И оставшиеся полчаса дороги мы проехали в абсолютной тишине. Эту тишину нарушал лишь еле слышный шелест шин по мокрому асфальту. И редкие тяжёлые капли дождя, срывающиеся с неба, затянутого свинцовыми тучами.

Время от времени черное небо разрезали всполохи молний. Громовые раскаты становились все громче. Я то и дело оборачивалась назад, поглядывая на Дашу. Девочка спала как младенец, свесив голову на бок. Только дети могут спать в таких неудобных позах и просыпаться потом веселыми, свежими и отдохнувшими. У меня бы уже давно затекла шея, и я бы потом минимум два дня натирала ее всевозможными гелями.

Очередной звонок от Инны, которая беспокоилась, почему мы так долго, не разбудил ребенка. Я поглядывала на нее краем глаза, цепляя сосредоточенное лицо Паши со взглядом, устремленным вперед, и пыталась проанализировать события сегодняшнего дня.

Как на зло, в голову лезли нехорошие мысли относительно его личной утраты. Как это должно быть страшно — пережить подобное. Утрата ребенка, а потом гибель жены, которая сама лишила себя жизни… Попыталась спроецировать подобную ситуацию на себя и поняла, что потеря ребенка была бы для меня концом света. А вот уход Максима, каким бы он не был, совершенно не трогал мою душу. Может потому, что я слишком хорошо его знала и была уверена в том, что он не способен так с собой поступить.

— Почему ты повернул здесь?

— Так быстрее.

За дурочку, что ли меня принимает? Буд то бы я не понимаю, что сейчас мы добавили к пути минимум пять километров.

Когда смотрела на раненых птичек, в голове то и дело всплывали ассоциации, связанные с братом и сестрой Ильченко. А сейчас мы проезжали по улице, на которой они жили. И в мое сердце закралась тревога. На часах почти десять. Непроглядная темень. Молнии и гром добавляют этому вечеру еще более жуткого антуража. Пашин автомобиль ровняется с ветхим забором, за которым стоит не менее ветхий домишко, за окнами которого тускло горит свет. Да нет же… Гоню от себя навязчивые мысли. Они живут в другом доме. Осторожно объезжая выбоину на дороге, автомобиль следует мимо соседнего двора. Свет в окнах этого дома горит ярче.

Как она будет спать сегодня? Снова оборачиваюсь и смотрю на мерно сопящую Дашу. Сердце сжимают металлические тиски. Завтра пойду на работу. Мне нужно увидеть эту девочку. Сегодня я не смогу спать.

— Даша… Даш! Просыпайся, — ровный голос Паши заставляет, очнуться от навязчивых дум.

Дашка продолжает сопеть. Переутомился сегодня ребенок. Паша останавливается около двора Сергея. Я осторожно касаюсь коленки девочки.

— Дашуль, просыпайся приехали, — пытаюсь разбудить ребенка.

Паша открывает заднюю дверь и отстегивает ремень безопасности. Дашка морщится и вздрагивает от прохладного воздуха, окутавшего ее голые ножки. На улице свежо, а ребенок в шортиках и маечке. Даша покидает машину, забыв со мной попрощаться. Нехотя плетется к калитке, что-то бормоча себе под нос. Через пару минут Паша возвращается. А я ругаю себя за то, что упустила такую возможность. Можно было уйти домой, не дожидаясь его. Но это было бы очень глупо. Нам действительно нужно поговорить. Паша молча садится в машину. Молча трогается с места и снова меняет маршрут.

— Куда мы едем? Так тоже ближе?

— Недалеко, — произносит совершенно спокойно.

— Паш, отвези меня домой.

— Скоро отвезу.

Я понимаю, что мы снова покидаем границы поселка и выезжаем на трассу.

— Паша! Что ты задумал? Отвези меня домой. Я жутко устала!

Он сворачивает на гравийную дорогу, по обеим сторонам обрамленную деревьями. Ночь, дождь… На небе ни единой звездочки. Я совершенно растеряна. Не понимаю, где мы сейчас находимся и куда он меня везет. Нет, мне не страшно. Я уверена, что ничего плохого он мне не сделает. Но сама ситуация очень напрягает и сильно выбивает из колеи.

— Отвези меня домой, — говорю раздраженно. — Еще одного маньяка мне на голову не хватало! — выкрикиваю в сердцах. Машина резко останавливается. Паша поворачивается и требовательно произносит.

— Рассказывай!

— Что тебе рассказать?

— Как ты докатилась до жизни такой?

— Какой? Зачем ты меня сюда привез?

— За тем, что отсюда тебе деться некуда.

— Вот именно…

Он непонимающе мотает головой.

— Вот именно, Паша! Я снова в ситуации, в которой мне деться некуда!

— Так не бывает…

— Откуда ты знаешь, как бывает? Ты знаешь меня меньше месяца. Что ты вообще обо мне знаешь, кроме того, что я оказалась не против скрасить тебе несколько ночей! Что ты знаешь?

— Ничего не знаю, поэтому прошу тебя рассказать.

— А я не хочу рассказывать, Паша! Понимаешь! Не хочу! Это моя жизнь! Тебя она не касается!

— Касается!

— Нет!

— Да! Теперь меня все касается!

— Ты еще скажи, что ты в меня влюбился, — нервный смешок, перерастает в продолжительный смех. Я совершенно точно поехала головой. И чего спрашивается я смеюсь? Дура…

— А если скажу?

Его ответ заставляет меня подавить приступ смеха.

— Паш, я помню сколько тебе лет и знаю сколько мне… Я пошутила, — пытаюсь выдавить улыбку.

— Причем тут возраст?

— При том что нет никакой любви. Мы же не дети, чтобы верить в такие глупости.

— Разведись!

— Если я решу развестись, это будет только мое решение.

— То есть ты думаешь о разводе?

— Поехали домой.

— Я тебя не понимаю! Зачем терпеть! Ты ушла от него… Все! — дважды ударяет ладонь об ладонь.

— У меня дочка есть.

— И?

— Она взрослая. Замужем уже. Живет за океаном. Я два года ее не видела, Паш. И не знаю сколько лет еще не увижу. А еще у меня внук скоро родится, — говорю и понимаю, что эти слова могут его задеть. У меня дочка… и внук будет. А у него ведь никого нет. Не знаю зачем говорю ему это. Мне не хочется его ранить. Но на Пашином лице не дергается ни единый мускул, он сосредоточенно смотрит на меня.

— Не понимаю сути проблемы. Дочка взрослая и самостоятельная, делить тебе с мужем ее не придется.

— Паша, кто я?

Он смотрит на меня вскинув брови.

— Я простой воспитатель в деском саду. А мой муж чиновник, у которого полно связей. Понимаешь?

— Нет!

— Если он захочет. Завтра меня ни на одну работу не возьмут. Плавали, знаем… И тебе жизнь подпортит.

Взгляд Паши становится еще более удивленным.

— То есть ты за меня переживаешь?

— Нет!

— Да!

— Паша! Я хочу просто спокойно жить. Зарабатывать свои гроши, копить на встречу с ребенком. Я не хочу никому доставлять проблем. Я не вернусь к нему. Но и с тобой у нас ничего не будет. Макс такое не проглотит. Он не успокоится. Я слишком хорошо его знаю.

— Дело только в этом?

— А тебе этого мало? Сейчас он подпортит тебе жизнь. Он это умеет… Поверь! Иначе он не продвинулся бы так далеко в своей карьере. Потом от злости обрубит мне получение визы. Дело ведь не только в деньгах. Я без проблем могу продать машину и поехать на пару месяцев в Штаты. Этих денег мне хватит. А вот визу могут не дать. Он уже раз расстарался.

— Я решу эту проблему.

— Зачем тебе это?

— Нин, у нас может получиться семья.

— Ты хочешь семью?

— Хочу…

— И ребенка тоже хочешь?

— И ребенка хочу.

— Разве я могу тебе его обещать? Найди себе женщину помоложе, — снова эта нервная улыбка кривит губы.

— Я уже нашел.

— Я не рожу тебе ребенка! — голос срывается, становится хриплым.

— А разве я тебя об этом прошу? — Рука Паши тянется к моему лицу. Большой палец оглаживает скулу. Паша смотрит мне в глаза, не моргая. — Давай усыновим или удочерим. Ты же любишь детей? — Его палец аккуратно стирает слезу, бегущую по моей щеке.

— Ты же меня совсем не знаешь.

— Мне достаточно того, что я вижу. Разведись… — Паша берет мою правую руку, пропускает свои пальцы сквозь мои, сжимает.

Мое сердце стучит медленно и глухо. Эти удары отражаются биением пульса в висках. У меня нет слов. Он смотрит мне в глаза, и я теряюсь. Не знаю, что ему ответить.

— Хорошо, — отвечает кто-то за меня, но моими губами. Он подхватывает вторую руку и целует ее жесткими горячими губами, оставляя ожег на тыльной стороне ладони.

— Ну вот и поговорили, — произносит, одновременно заводя двигатель автомобиля. — Поехали в город. Покажу тебе квартиру.

— Зачем? — словно очнувшись ото сна, выпаливаю я.

— Как зачем? А… Нужно было сказать словами. Переезжай ко мне!

Я отрицательно мотаю головой и выдергиваю свою кисть из его ладони.

— Нет, это очень быстро… Я не хочу.

— Ладно, — отняв руки от руля, Паша показывает, что сдается. — Быстро, так быстро. Мы можем не торопиться.

Я одобрительно киваю, уставившись на свои колени.

Удивительно быстро мы возвращаемся назад. Дождь снова усилился. На нашей улице нет электричества. Свет вырубила гроза. Такое случается постоянно. Фары освещают заезд, и мерный стук моего сердца пускается в быстрый галоп. Около моих ворот стоит машина Максима. Улицу озаряет вспышка огромной молнии. За ней следует нарастающий грохот грома. Мы останавливаемся. Максим выходит из машины, осторожно ступает в грязь своими безупречно начищенными туфлями. И я забываю, как дышать, потому что Паша тоже выходит из машины.

Все случилось очень быстро. Еще одна молния. Они говорят что-то друг другу. Еще один раскат грома. И Макс лежит в грязи без сознания. А потом мигалки скорой помощи и реанимация. Успела ли я поверить в то, что я смогу быть счастливой? Нет, не успела. Больно ли мне за него? Нет, не больно…