Развод. Жизнь с чистого листа

2. Сытый мужчина — добрый мужчина

Тонкие пластики бекона аппетитно шкварчат на сковороде. Нина слегка подогнув левую ногу в колене, так чтобы не опираться на нее, нарезает овощи. Я сижу на кухне у женщины, с которой знаком от силы час и чувствую себя как дома. Нужно будет поинтересоваться у Сереги на чем там он настаивает свои настойки. Я определенно странно себя чувствую, но самое поразительное то, что это чувство мне нравится. И отпуск уже не кажется таким тягостным и место это почему-то больше не навивает тоску.

— Нин, а почему сами за ремонт взялись? — прерываю затянувшееся молчание. Очевидно, что на кухне на днях обновились обои, а соседняя комната, дверь которой распахнута в коридор, пока не может похвастаться оклеенными стенами. Старые обои сняты, в некоторых местах требуется шпатлевка.

Мне никак не дойдет, почему замужняя женщина берет на себя бремя мужских обязанностей. На бабу, которая коня на скаку остановит она совсем не похожа. Нина очень женственная. Снова рассматриваю ее со спины. Далеко не худышка, но и лишнего у нее совершенно нет. Невысокая. Плавные покатые плечи, крутые бедра. На фоне этих бедер талия кажется особенно тонкой. Ноги совсем не худые сверху, зато удивительно тонки в лодыжках, точно так же, как и руки с хрупкими изящными запястьями. Длинные тонкие пальцы с аккуратным коротким маникюром бледно-розового почти телесного цвета. И такие же аккуратные пальчики на ногах. Уж что-что, а их я сегодня рассмотрел, как следует. Жаль, что теперь на фоне такой красоты будет красоваться шрам. Надеюсь он будет максимально незаметен. Рука у меня вроде бы легкая.

— А зачем мне ждать кого-то? Когда у меня у самой руки имеются, — слегка обернувшись произнесла она.

— Ну косилка еще куда не шло, а вот пила…

— А что не так с пилой? — иронично приподняв изящную бровь улыбнулась женщина.

— Ну как-то, не женская это что ли занятие, деревья пилить…

— Что за предрассудки? — передо мной на стол опустилась широкая белая тарелка с яичницей, ломтиками бекона и нарезанными помидорами, и огурцами.

Точно такую же тарелку с порцией в половину меньше Нина поставила с противоположной стороны небольшого кухонного столика. Сразу же налила две большие кружки чая и поставила их на стол.

— У меня только чай, — извиняясь произнесла она.

— Прекрасно, я люблю чай.

На самом деле не люблю, но кофе которое я употребляю вместо завтрака, готов с легкостью променять на вот эту замечательную аппетитную тарелку. Нина поставила на стол: сахарницу, солонку, вазочку с печеньем и аккуратно присев напротив меня произнесла:

— Только хлеба у меня нет, уж не обессудьте. Я как-то привыкла без него.

— Неужели худеете?

— Да, Бог с вами, — слегка усмехнулась женщина. — Ни худела, не худею и худеть не собираюсь. Просто я не выбрасываю хлеб, а мне одной даже самой крошечной булочки много. Выбрасывать хлеб считаю кощунством, поэтому предпочитаю обходиться без него.

— Правильно делаете, — накалываю на вилку первую порцию и с удовольствием отправляю яичницу в рот.

— Что не выбрасываю? — Нина отправила в рот кусочек огурца.

— Что не худеете…

Слова сорвались с языка, а я мысленно припечатал себе по лбу. И разглядев на ее лице толику смущения, решил перевести тему.

— А почему одной? в голове промелькнула фраза: «Мне одной…». И я тут же выдал этот бестактный вопрос, снова мысленно прописав себе по морде. А вдруг она вдова?

Ее правая рука нырнула под стол, но перед этим большой палец как бы невзначай прокрутил обручальное кольцо на безымянном.

— По-моему не досолено, — рука вынырнула из-под стола и потянулась за солонкой.

— А, по-моему, соли достаточно… Очень вкусно. Спасибо. Я собирался сегодня целый день питаться минералкой. Но вы не оставили меня голодным. Удачно я все-таки зашел.

— Посмотрим, как вы заговорите через полчасика, — лукаво улыбнувшись Нина отпила чай из чашки.

— А что будет через полчасика? Мне предстоит отработать ваше замечательное угощение?

— Отчасти, — еще раз улыбнулась женщина. — Я решила, что сытый мужчина — добрый мужчина. Вы же не откажете мне в небольшой помощи, особенно после того, как сделали из меня временного инвалида?

— Ну как я могу вам отказать… Виноват, вины своей не отрицаю. Готов искупить все честным трудом.

Нина так искренне улыбалась. И не было в этой улыбке кокетства. Она была такая прямая и открытая, что я невольно залюбовался ее прекрасными чертами. Вот так должна выглядеть женщина.

Нина перед готовкой, переоделась в трикотажное платье фисташкового цвета слегка подчеркивающее ее формы, собрала волосы бесхитростной заколкой. У Оли была тьма таких заколок, «краб» кажется называется. На лице ни грамма косметики, лишь брови немного подчеркнуты и ресницы словно намазаны маслом, не очень длинные, но темные и изогнутые. Точно свои… Не свои видно сразу. В больнице девяносто процентов женщин носят ресницы опахало, их видно за километр. У Нины не такие.

— Честно говоря мне не очень удобно вас просить…

— Ой, да бросьте! Просите… И давай уже на «ты»?

— Давай, — быстро согласилась на мое предложение соседка.

— Меня заверили, что она заправлена и бензином, и леской. В прокате сказали, что покосить мои пару соток точно хватит. Но как видите не хватило, а я совершенно не разбираюсь в таких штуковинах, — слегка склонившись над бензиновым триммером Нина объясняла мне почему жужжание косилки так быстро сменилось жужжанием пилы. Просто в первой бензин закончился и леска тоже… — Ты умеешь с ней обращаться?

Я покрутил в руках слабенькую китайскую косилку, осмотрел фронт работ и решил, что все что она покосила, нужно срочно перекосить. Высокий бурьян местами пестрил лопушистыми листьями борщевика, их она явно обходила и правильно делала. Высокие стебли были просто поломаны. Мелкий клевер худо-бедно скошен. С плетьми дикой ежевики ей справиться так же не удалось. В общем выглядело это все мягко говоря безобразно и у меня в голове крутилась только одна фраза: «Не умеешь, не берись…». Хотя, что можно было ожидать от женщины?

— Боюсь, что этот инструмент, для такого фронта работ слабоват.

На ее лице в миг нарисовалось опечаленное выражение.

— Значит не поможете? — вздохнув спросила она зачем-то перейдя на «вы».

— Почему не помогу! Помогу конечно, сейчас за своей косой схожу и покошу тебе двор.

На лице Нины тут же появилась улыбка. А я направился за своим хорошим инструментом.

— Серега! Одолжи мне косу!

— И тебе доброе утро, — приложив запотевшую банку пива к виску Серега уселся на крыльцо. — Какого хера ты не спишь? Ты мне весь дом перебудил! У Севки зуб режется, всю ночь проорал. И ты тут еще со своей косой. Я что зря тебя вчера спаивал? Иди отсыпайся. Потом покосим твою усадьбу.

М-да… Спаивал меня, а набухался сам.

— Серег! Меня обокрали. Весь гараж вынесли. Я только сегодня в него сунулся. Тачку на ночь под навесом бросил.

— В смысле?

— Все вынесли, под чистую, даже ржавому разводному ключу, который сто лет там в углу валялся ноги приделали… Короче там голые стены и пустые полки сейчас, даже гвоздя не осталось.

— Так ментов нужно вызывать! — Серега подскочил с крыльца, страдальчески поморщил помятую физиономию. Послышался громкий детский плачь. В окно высунулась Инка, покачивая сына и похлопывая его по спинке, недовольно зашипела на Серегу:

— Ты можешь не орать!?

— Все, все прости, — шепотом извинился Серега и дернул в сторону калитки. — Пойдем, у тебя побазарим…

— Куда? Иди оденься!

— Чего ради? Тут идти то полквартала…

— Я покурю пока, иди…

Нахер ты мне нужен дома в таком виде. Невольно сравнил Серегин торс со своим и четко осознал, что я ему не кисло так проигрываю. И почему меня раньше это не заботило? А он ведь еще и старше. Незначительно… Буквально на год. Но это не помешало ему второй раз жениться на женщине на пятнадцать лет моложе, еще и ребенка родить…

Сергей вышел из дома в шортах и майке борцовке. Ну капец он оделся… Широко зевая, выдал:

— Я участковому набрал. Не берет сука… Воскресенье у него. У этого ушлепка каждый день выходной. Я сейчас кенту позвоню, он к нам кого-нибудь отправит.

— Да, подожди ты! Ненужно никому звонить, потом с этим разбираться буду. Косу лучше дай, через час верну…

Приличная часть моего детства, была прожита на Кубани. Родители сплавляли меня на все лето к бабе с дедом в станицу, и я не понаслышке знаю, что такое жить в деревенском доме.

У родителей отца было большое хозяйство: несколько коров, овцы, кролики, а птичий двор и вовсе был неисчисляемым. Не знаю, как баба Валя справлялась со всем этим добром. Мне кажется, что она и не спала вовсе. Вообще ни разу не видел ее отдыхающей. Если не управка, то готовка, если ни готовка, то стирка, побелка, прополка… Зато я, и еще двое моих двоюродных братьев были взращены исключительно на натуральных продуктах. По крайней мере за лето мы отъедались на год вперед. Чтобы потом спустя осень, зиму и весну явиться к бабе с дедом на откорм и на помощь в их сельхоз угодьях. Вкус бабушкиного творога и сыра навсегда врезался в память как эталон. А домашняя лапша на курином бульоне на всю жизнь стала моим любимым блюдом.

Нет правда больше моих стариков. Ушли друг за другом больше двадцати пяти лет назад, унеся с собой прекрасное время. Время моего детства и юности.

Острый диск Серегиной косы срезает буйную поросль у самого основания. Еще пару заходов и двор Нины будет полностью выкошен. Нужно попросить у нее грабли и убрать скошенный бурьян. Двор прилично запущен, кое где пробивались лозы фруктовых деревьев их я тоже скосил, не будет из них полноценных деревьев. Сад небольшой и старый, хорошо бы посадить здесь пару свежих саженцев. Грушу можно… Вот как раз вместо той, которую она пыталась спилить.

В большую старую грушу со стволом в виде рогатки, по весне ударила молния. Молния рассекла дерево пополам и одна из частей упала прямо на дорожку перед домом, чудом не задев низко идущие электрические провода. Сегодня утром именно эту часть дерева Нина пыталась распилить и убрать.

Но просить эти самые грабли не пришлось, потому что хозяйка двора появилась, как только я заглушил косу, неся в руках широкие деревянные грабли.

— О! Отлично! Давай их сюда, — снял Серегину маску, потянулся за инструментом.

— Нет! Нет! Дальше я уже сама, — несколько смутившись произнесла Нина. — У тебя сейчас свих хлопот хватит. Полицию нужно вызвать, может найдут вора.

— Потом! — отмахнувшись, забрал у нее из рук длинный черенок самодельных грабель. — Лучше посмотри повнимательнее у тебя то ничего не пропало?

— Ой! Да чему тут пропадать, — отмахнулась она, — здесь прабабушка моя жила, она старенькая совсем была. У нее из ценного только двадцатилитровая алюминиевая кастрюля была, да две сотни трехлитровых баллонов для консервации.

Я посмотрел на хиленькую деревянную дверь ее дома. И невольно представил, как предполагаемый преступник одними резким рывком вырывает слабенькую конструкцию. Мне кажется, что тут даже силу применять особо не нужно.

— Нин, а сколько ты здесь жить планируешь? Я так понял, ты на время отпуска сюда перебралась.

— Да нет, я планирую здесь жить постоянно, — прихрамывая соседка направилась под яблоню, и облокотившись спиной на ствол шершавого дерева с улыбкой осмотрелась вокруг. — Спасибо! Я дума с этими джунглями неделю бороться буду. А тут оказывается дел, всего на полчаса…

Воздух пах солнцем, терпким запахом сочной скошенной травы и тонким едва уловим ароматом осыпавшихся и разбившихся яблок. Раннее яблоко неизвестного мне сорта, давно вызрело и осыпалось, застилая ковром из своих плодов землю под кроной раскидистого дерева.

Нина стояла под яблоней, на ее лицо падали тени от листвы, на губах играла легкая улыбка. А по моим венам растекалось тепло, и я как зеленый мальчишка пялился на нее во все глаза и не мог отвести взгляда.