Развод. Жизнь с чистого листа

Эпилог

— Лиза пристегнись!

— Ну мы же стоим!

— Сейчас поедем!

Женька молча поворачивается и тянется к Лизиному креслу. Пристегивает ее.

— Почему Ване можно ездить без кресла? — возмущается она.

— Я пристегнут! — выкрикивает Ванька, оттягивая треугольник на груди.

— Я тоже хочу треугольник!

— Я старше тебя!

— Не старше! Мы с тобой примерно одного роста! Я даже выше немного!

— Я в школу хожу! А ты нет!

Между ними начинается перепалка. Готовящаяся перейти в настоящую войну.

Женя молча сидит рядом со мной. Все его внимание в телефоне. Что бы я без него делала? Женька во всем мне помогает. Вот все может и пол помыть, и начистить картошки. Сам за все берется. Паша на него тоже не нарадуется. Не знаю, как бы я без него разнимала постоянно конфликтующих Лизу и Ваню.

В небе самолет набирает высоту, через несколько минут другой совершает посадку. С черепашьей скоростью мы ползем последние три километра в аэропорт. Тут ехать то осталось всего ничего. Мы жутко опаздываем.

— Не переживайте! Им еще багаж получать, — подбадривает меня Женя. — Подождут немного.

Я сама виновата. Надо было ехать на своей. Взяла Пашину машину. На ней я как неуклюжая каракатица. Тридцать километров в час и не больше. Большая она для меня. Но дети тоже захотели поехать. Как было не взять их?

— Вон, еще самолет! — вскрикивает Ванька.

— Так близко! — восхищается Лиза.

— А я летал на самолете, когда был маленьким.

— Не летал! Не ври! — снова Лиза.

— Летал!!

— Тогда я тоже летала!

— А я на море был!

— И я была!

— Так! Хватит!! — Женя включает на своем телефоне Фиксиков, сует его Лизе.

Ваня важно достаёт свой.

Наблюдаю за ними в зеркало заднего вида.

У Лизы еще нет телефона. Купим, когда пойдет в школу. Поэтому и Ване при ней светить своим телефоном нежелательно. Он на этот счет предупрежден и неукоснительно следует нашей просьбе.

— Ой! Жень, тебе тут сообщение пришло, от мар-тыш… — читает по слогам. — От какой-то Мартышки!

Женя стреляя в нее гневным взглядом, выхватывает телефон.

Мы наконец трогаемся с места.

В здание аэропорта бежим сломя голову.

— Да не спешите вы так! — говорит Женя. — Все, на месте уже! Не нервничайте!

Он сегодня решил включить Пашу. Сколько можно меня успокаивать?

Кручу головой в поисках родного лица.

— Мам! — окликает меня Маша.

Дочка стоит позади, метрах в двадцати от нас. На руках Мишка. Рядом с ней Максим. Маруська ускоряет шаг, почти бежит, светится вся. Макс плетется следом, катит ее чемоданы.

Через несколько секунд мне на руки попадает Мишутка. Такой большой уже, розовощекий, пухленький. Сглатываю подкативший к горлу ком, обнимаю Машу. Малыш улыбается, взвизгивает, тянется к Лизиной заколке. Мое свободное платье слегка натягивается, являя миру пока небольшой, но уже заметно округлившийся живот.

Ощущаю на себе тяжелый взгляд Максима. Он так и стоит слегка в стороне, похудевший и осунувшийся. Макс состарился лет на десять. Болезнь прилично отразилась на его внешнем виде. Последний раз мы общались перед его операцией. С того момента прошло больше полугода.

Дети галдят вокруг. Ванька пытается знакомиться с Мишуткой, строит ему рожицы. Малыш смеется. Женя тоже улыбается, притягивая к себе Лизу.

— Пап! Мы к маме сейчас! Не обидишься? А вечером к тебе! Возьмешь наши вещи? Мы же все равно у тебя остановимся, — говорит Маша, виновато поглядывая то на отца, то на меня. — Мам, не обижайся! Днем мы у тебя будем, а ночевать к папе будем ездить. Ладно? — шепчет мне.

— Ладно!

— Не обидишься?

— Не обижусь, — улыбаюсь я и еще раз обнимаю свою Маруську.

Конец