Развод по-драконьи

17. Инициация

Лето началось серым дождем, который лил без остановки несколько дней подряд.

— Я уезжаю завтра, Эль, — сказал Теофас в один из таких дней.

В груди у меня замерло. Так скоро?

«Да какое скоро, — буркнула улитка. — Окстись, третий месяц уже пошел. Просто ты очень медленная…»

Слышать такое от улитки было по-настоящему унизительно. Но… она была права, я не могла заставить себя перейти к действиям.

«Ваша связь укрепилась, восемьдесят два процента, еще процента три-четыре, и проводить инициацию станет опасно».

Будить свою драконицу через боль я не рискнула. Кайне окатила меня огневой волной, меня едва не убил перевертыш, да что там, при разрыве связи я свалилась с лихорадкой, а мой дракон и глаз не приоткрыл. Так какую же боль нужно пережить, чтобы инициировать дракона? Можно ли ее вообще пережить?

В последнюю ночь я решилась.

А может вернее было бы сказать, что я сдалась. Позволила гореть любви в своем сердце, утешать, облагораживать мой поступок. Я шла по темным коридорам Черных пик не жертвенным ягненком, а языческой богиней, в честь которой такого ягненка кладут на алтарь. Теофас несколько раз показывал мне тайные ходы, и я безошибочно сворачивала в неприметные комнаты, тупики и кладовки, так и не встретив не единой души.

У его двери я замешкалась, но стража безмолвно расступилась, пропуская меня к двери. Без единого вопроса, но их взгляды… взгляды обжигали. Они знали зачем я пришла. Я бы с радостью почувствовала стыд, если бы могла почувствовать хоть что-то кроме глубинной жажды, разбуженной Тео за эти два месяца. Два месяца касаний, смеха, тайных поцелуев в темноте коридоров. Редких, но…

В лучшей комнате Пик было темно и тихо. По центру комнаты мерцал двойной золотистый купол, сковывая пространство в прочную стеклянную клетку. Даже во сне Тео не доверял никому, ни собственным стражам, ни Рейнхарду. Я осторожно коснулась золотой клетки, и та неожиданно послушно подтаяла около моей руки, образовывая проем.

По стеночке, путаясь в длиннополом плаще, я пробралась к окну и отдернула штору, чтобы не свалиться в темноте. А после смело шагнула в купол. Луна залила молочным светом кровать.

Тео поднялся на постели навстречу моему взгляду.

— Я знал, что ты придешь, — у меня волоски на коже встали дыбом от низкого тяжелого голоса.

Ночь смягчила его черты, превратив живого человека в точеную куклу, высеченную из темной июньской ночи. Как зачарованная, я уставилась на обнаженный торс, на полумесяцы мышц, перекатывающихся под кожей. Не отводя глаз, я расстегнула заколку плаща под горлом, позволяя тяжелому атласу стечь на пол.

Единственной одеждой на мне был браслет, подаренный Тео. Сорочку, белье, даже ленту для волос я оставила в комнате. Чтобы не оставить себе ни шанса. Улиточку я тоже предусмотрительно сняла и спрятала цветочном горшке.

В предчувствии инициации, запертая магия поднималась в теле огненной спиралью, требуя, алкая, желая слиться в едином танце с другой, жаркой магией, разлитой в спальне. Проклятые восемьдесят четыре процента заставляли наши потоки тянуться друг к другу израненными нитями.

— Такая красивая, — шепнул Теофас. — Я тысячу раз представлял этот миг, но он все равно… Стой так, дай мне просто смотреть…

По-моему, он говорил ерунду. Где-то в отдалении промелькнула мысль о тех, других, женщинах, которым он говорил что-то похожее, и сразу же захотелось, чтобы Теофас замолчал. Поэтому просто наклонилась и поцеловала его.

Я хотела сделать это по любви и согласию, как предписывает традиции древних драконов. Даже если это звучит, как самообман, пусть… пусть просто звучит.

Теофас вдруг дернул меня за руку, опрокидывая на себя, а после резко перевернулся. Навис сверху душной сладкой ночью, пролился дождем поцелуев, касаний, шепота. Шепота, звучащего, как древнее заклинание.

Аливата, веретум, морэ. Аливата хаас шассе, зоутфен крифт…

Из всех слов я знала только одно: крифт. Кажется, оно значило «сражаться» или «сражение» … Древние языки не были моей сильной стороной.

Этот горячий шепот, звучащий, как клятва, тяжесть тела, такие земные, плотские прикосновения необратимо меняли меня. Разрушали и лепили заново. Магия звенела, освобождаясь.

В какой-то момент Тео остановился, приподнялся, словно силясь разглядеть меня в темноте, и я рассмеялась этой мысли вслух. Теофас видел в темноте, как… дракон. Слышал меня, как дракон, даже ток магии в моих жилах был ему сейчас подвластен. Я очень боялась, что будет заметна моя неопытность, но у дракониц нет видимых признаков лишения девственности. Можно разве что взять клятву, что ты ее первый дракон. Но некоторые говорят, доставали слабые темные артефакты и лгали, прятали свою разбуженную магию, чтобы утешить любовника.

Но Тео клятвы не просил. Он видел во мне Эль из Ленхарда, убийцу своего мужа, каторжанку и беспринципную девицу, готовую на все ради свободы и денег. Эта мысль неожиданно привела меня в ярость, я цапнула его за плечо, а после по старой памяти полоснула когтями. Теофас перехватил мои руки, зафиксировав из где-то над головой, и остался нежен. Я забилась в кольце его рук, изворачиваясь, стараясь причинить боль, но он терпеливо сносил мои тычки и удары.

— Я люблю тебя, — вдруг шепнул он.

И я перестала сопротивляться. Злость ушла так же внезапно, как и накатила.

— Спасибо, — …что лжешь мне.

Спасибо, что делаешь меня удивительной.

Наверное, я всхлипнула, потому что Тео вдруг по-кошачью лизнул мне щеку.

— Вот дела, — сказал он насмешливо. — Девчонки не должны плакать в моей постели.

Он как-то по-особенному двинул бедрами, и меня автоматически окатило дрожью и жаром. В ответ я сжала его коленями, чуть подаваясь навстречу, не отводя взгляда от любовника, созданного из лунного света и летней тьмы.

— Не провоцируй меня…

Его хриплый голос резонировал где-то в глубине моего тела, в голове помутнело, и я повторила предыдущее, такое удачное движение. Теофас сжал меня до треска в ребрах и с коротким стоном уткнулся носом куда-то в плечо. На секунду он замер, а после словно сорвался, вбивая в простыни, кусая в кровь губы и тут же зализывая раны короткими поцелуями.

Он больше не хотел нежности. И я тоже ее не хотела.

Власть над мужчиной оказалась сладка. Даже такая… недолговечная власть.

С постели я поднялась сразу же, как Теофас уснул, пошатываясь, словно пьяная. Я не уснула бы, даже если могла, магия бесновалась в груди, тело горело. Подрагивавший рукой я отвела золотые пряди со лба Тео и с удивлением ощутила радость и свободу.

Любовь ушла.

Теофас наконец убил маленькую влюбленную Эльене внутри меня.

Это было очень странное чувство. В одночасье почувствовать себя матерью, потерявшей ребенка, и путником, забывшим конечную цель пути.

— Прощай, — сказала я ласково.

Теперь мне было нетрудно простить его и отпустить. Повинуясь мимолетному желанию, я наклонилась к совершенному лице и поцеловала. Тео неожиданно сильно обхватил меня рукой и углубил поцелуй, словно требуя продолжения. Разбуженная им магия встрепенулась, хлынула навстречу этому поцелую, словно стремясь укрепить разрушенную связь между мной и Тео, и я мгновенно отстранилась. Поцелуй был сладок, и магия была сладка, но мне не хотелось тревожить приятную пустоту в груди.

— Я хочу еще, — хрипло сказал Тео.

Попытался опрокинуть меня на кровать, но я не без труда выбралась из ласковой хватки.

Значит, он не спал, а только притворялся? Ожидал, как поступлю?

— Не забывайте про наш договор, Ваше Величество.

С не меньшим удивлением я обнаружила, что отлично вижу в темноте. Достаточно хорошо, чтобы увидеть, как его взгляд налился темнотой и холодным подозрением.

— Сначала отработай, — голос у него был ледяным. — Я открыл твою запертую магию и дал дорогой дар, а ты пока ничем мне не пригодилась. Мне чужда благотворительность.

Его жесткость, желание использовать или уязвить больше не обижали. Я мягко улыбнулась.

— Тогда приказывайте, Ваше Величество.

Он оперся золотой головой на согнутую правую руку, удобно устроившись на боку. Улыбка к нему так и не вернулась.

— Возьми Черные пики, каторжанка Эль, покори их для меня, — наверное у меня сделалось очень глупое лицо, потому что Теофас невесело рассмеялся. — Анхард мой ставленник, сильный воин, хороший командор, но слабый политик. Помоги ему. Прикрой мне спину, чтобы я не ждал предательства хотя бы со стороны Пик.

— Почему я? Вы же меня совершенно не знаете…

Меня вдруг прошибало холодным потом. А что, если знает? Что, если он давно догадался, использовал меня до конца, чтобы залечить собственные раны, нанесенные разрывом связи, и вот-вот расхохочется мне в лицо?

— Эль, — его голос снова стал обволакивающие-мягким. — Черные пики — мои, я знаю в них каждую мышь, и узнал о тебе еще три месяца назад. Анхард не сразу сообщил о тебе, сомневался, но мы читали твои письма… Мы восхищены твоим умом…

В его голосе появились мурлыкающие нотки, но я неожиданно насторожилась. Вскочила с постели и тут же рухнула обратно, придавленная сильной рукой. В глазах Тео горело золото, обрамляя звериный зрачок, и темнота внутри него стала отчетлива и ощутима. Не та, нежная, ночная тьма, присущую каждому внутреннему зверю, а неправильная. Грязная темень, которую я видела в Изе и которую видела в перевертыше.

— Анхард прикрывает тебя, но ты не должна изменять нам… — захват стал крепче, но я едва ли его почувствовала. Эта тьма в Теофасе — откуда?! — Ты не должна предавать нас, что наше, то наше.

Он резко приблизился, золотые глаза горели злой чернотой. Теофас выглядел опасным и… немного безумным.

— Мне больно, отпусти.

Я шепнула на грани слышимости, но он услышал. Моргнул, осмысляя, после заколебался, словно пытаясь понять, где он, что происходит, пылающее золото глаз медленно угасло. С усилием Теофас разжал руки, и я тут же выскользнула из стальной хватки.

Похоже, с моим бывшим было что-то не так.

***

В ту ночь я вернулась к себе тайным ходом, который открыл для меня Теофас, без слов поняв, как тяжело мне будет встретиться взглядом со стражей или встретить кого-то в коридорах. При всей своей откровенной мудачности он оказался галантным кавалером.

В голове было пусто и хорошо.

Радость от освобождения уже сошла на нет, и я видела, понимала многие вещи иначе, чем ночь назад. Медленно я прошла по комнате, словно узнавая ее заново: широкий стол, кровать, крупный цветок на окне, стол с брошенным и забытым шитьем. Я подняла платье, рассматривая умелую вышивку, сделанную моими руками, крепкие швы, оборочки. Хорошее платье. Одна беда — я не умела шить. Ни шить, ни вязать, ни готовить. И уж тем более я не боялась мужчин, при моем образе жизни этому страху было неоткуда взяться.

Однако я шила. И мне стоило огромного труда удерживаться от манипуляций Анхардом или Атолем.

Но тогда чьи это были мысли?

До утра оставалось каких-то два часа, поэтому вместо того, чтобы улечься спать, я заставила себя сесть дошивать платье. Мне нужно было подумать. Эйфория от единения магий, вымывшая из моего сердца все чувства к Тео, скоро закончится, и тогда изматывающая любовь вернется обратно. В стократном размере. Я должна что-то предпринять! Но что, если даже треклятое устройство нира Шелена не смогло раздробить нашу связь до конца?

Думай, Эль.

— Все началось с того перевертыша, — сказала я вслух. — Верно, улиточка?

Улитка не откликнулась. А едва я надумала встать и поискать ее, в дверь заколотили:

— Вейра, вейра Эль, командор зовет вас!

Я узнала голос Гельке, с тоской осознавая, что Иза уехала и больше не придет. Бросила платье обратно на стул и по-походному быстро собралась. А потом на секунду, перед самым выходом, кинула короткий взгляд в зеркало. Бледная, растерявшая деревенскую смуглость кожа, синяки под глазами и… горящий золотом взгляд.

Дракон внутри меня еще дремал, но его первичные признаки уже проступали на теле — поблескивающая прозрачная чешуя вдоль плеч, фарфоровая кожа без единой отметины, налившиеся блеском волосы. Тео не пожалел на меня магии. Тео был добр к безвестной каторжанке почти с той же силой, с которой ненавидел меня настоящую.

Я быстро отвернулась и вышла вслед за Гельке.

— Куда мы идем? — заволновалась я, когда она провела меня мимо кабинетов.

— Внизу, вейра, — зашептала та. — Ждут они вас. Император уж больно капризен, хочу, говорит, чтобы меня подружка на прощанье поцеловала.

Наверное, я скрипнула зубами, потому что Гельку испуганно скосила на меня глаза. Видно, начала меня боятся на пару с Лине. Это хорошо. Пусть боятся.

— Гельке, ты ведь хорошая, умная женщина, — контролировать себя было сложно, я кое-как выдавила улыбку. — Знаешь, наверное, где Лине хранит свои личные вещи?

— Да… — запинаясь, сказала та. Видно, улыбка вышла неубедительная, потому что лицо у Гельке сделалось испуганным — В кленовой шкатулке. Я видела как-то раз, как она ее в стену убирает.

— Принеси-ка мне ее к вечеру. Поняла?

— Да как я посмею…

Вцепилась в ее рукав, обжигая магией, и та тут же закивала, как детская куколка.

— Принесу, вейра Эль.

— Умница.

Эльене бы так не сделала, она была доброй, глупой и доверчивой. Хорошо, что она умерла. Я буду куда осмотрительнее.

Я вошла в центральную нижнюю залу, мгновенно находя взглядом Теофаса. Он уже был в полной боевой экипировке: доспехи из текучего номара — редкой магической руды, боевые браслеты на обоих запястьях, меч на поясе. Он сидел за круглым столом вместе с Анхардом и Рейнхардом, и меч под уклоном давил острием ножен в пол. Рядом с ними стояла одна из горничным и трясущимися руками пыталась налить кофе.

— О, милая! Иди сюда!

Теофас легкомысленно дернул рукой вверх в приветствии, хотя сидел спиной ко мне и не мог меня видеть. Глупая позиция. Хороший воин никогда не сядет спиной к двери. А Теофас вечно именно так и садится, словно приглашая к нападению, но всегда всех видит. Отец-дракон знает, как ему это удается.

Я подошла ближе и присела в неглубоком реверансе, старательно вглядываясь магическим зрением в золотую императорскую ауру. Той темноты, что я видела ночью, не было. Или была, но так глубоко и надежно скрыта, что заметить ее мне не удавалось.

— Солнечного рассвета, Ваше Величество.

Его Величество насвистывал незатейливый мотивчик, пристукивая в такт каблуком, и задумчиво меня разглядывал. Вот только в его глазах не было ни веселья, ни показной дурашливости. Его взгляд был тяжелым, давящим, жадным, напоминающим о прошедшей ночи.

— Налей нам кофе, карамелька, а то эта несчастная девчонка сейчас меня ошпарит.

Я недоуменно потерла виски. Он что, назвал меня карамелькой? Венценосная скотина нашла новый способ меня изводить.

Теофас оценил выражение моего лица и расхохотался, и перепуганная горничная, дернувшись от неожиданности, и в самом деле ливанула кофе ему на колени. Почти ливанула. Струя застыла в воздухе и медленно растаяла дымкой. Он буквально испарил этот несчастливый кофе. Раньше… Тео контролировал дар, теперь же он словно вышел из-под контроля.

И эта его темнота… Что изменилось за год, пока мы не виделись?

Я нахмурилась, а после дернулась, как от удара. Теофас внимательно смотрел прямо на меня, словно проверяя реакцию. Вслед за ним на меня уставились и Рейнхард с Анхардом, разглядывая мои изменившиеся черты. Наверное, сразу видно, как и с кем я провела эту ночь.

— Я налью, — скрывая неловкость, взяла кофейник из рук горничной, отправляя ее кивком за пределы залы.

Перехватила кофейник поудобнее, налив на две трети, как он любит, после добавила сахара, и осторожно, на блюдце придвинула к Тео. И не сразу поняла, что настала звенящая тишина. Никто больше не насвистывал, не пристукивал каблуками, не шелестел документами.

— Что это?

О чем он? Я все сделала идеально, кофейно-чайный этикет соблюден до крошки, ни одного лишнего движения! Я всегда была лучшей. Во всем, за что бы ни бралась.

— Откуда ты знаешь?

Тео вдруг резко схватил меня за руку. Глаза потемнели до оттенка старого золота. Я… что-то сделала не так?

— Знаю что? — спросила дрогнувшим голосом.

— Откуда ты знаешь, сколько ложек сахара класть, Эль?

Сердце у меня рухнуло куда-то в живот. О да, я сделала что-то не так. Очень-очень не так.

Такого сладкоежку, как Теофас, было не сыскать во всей империи. Даже я, при невообразимой любви к сластям, не могла пить сладкую бурду, в которую мой бывший превращал кофе. Я, конечно, и себе пихала четыре ложки сахара, но ведь не семь!

А ведь именно столько ложек я и положила. Привыкла. При виде сочетания Теофас плюс кофе во мне автоматически сработал инстинкт хорошей жены, которая десять лет подряд наливала ему этот сироп после каждой тренировки. Каждый день.

Дорогие читатели, большое спасибо за ваши звездочки, комментарии и награды! Это очень приятно, и очень важно для меня :)