Развод по-драконьи

26. Суд богов

Пройдя до ожидающей меня кареты, я собрала целый букет неверящих взглядов. Слуги, драдеры, придворные толпились за оградой малого дворца Тахулы, жадно и откровенно меня разглядывая.

— Говорили Ее Высочество больна… — донесся до меня неуверенный шепот.

— Какое счастье! Дар богов! Что это, если не ответ на наши молитвы?!

Я хмуро осмотрела собравшуюся толпу, с удивлением отметив обращенные ко мне радостные лица. Многие вейры делали реверанс, поймав мой взгляды а дракониры склоняли головы. Недовольных тоже хватало, но их было мало. Необычайно мало.

Большинство моих сопровождающих оседлали кайранов, поднимаясь в небо, а я, как спорная персона, загрузилась в карету.

Императорское Гнездо стояло в самом сердце Вальтарты и… в двух минутах полета от храма богов. Ключевое слово — полета. Но я-то была в карете, которая тряслась по извилистым драконьим дорогам, пересчитывая колесами дорожные камни. Пешком до храма было быстрее, мы с Тео проверяли.

Иногда на пути встречались стражники и придворные, слуги, военные, и многие из них кланялись карете. Некоторые бормотали молитву. Над каретой кружили дракониры на кайранах, а я все меньше понимала происходящее. Когда меня арестовали, настроения при дворе были другими. Никто не рыдал от счастья при моем появлении.

И спросить было не у кого. Ко мне в карету даже Инес не допустили, да и что бы я у нее спросила? Она провела этот месяц взаперти со мной.

Но едва мы выехали за пределы императорской стены, многие из вопросов отпали сами собой. Вместо них появились новые.

Пустынные улицы, редкие прохожие, закутанные в плащи, боязливо пригнувшиеся и поспешно перебегающие улицы, черная воронка взрыва на месте центральной площади. На месте столичного парка, признанным идеальным местом для свиданий, кучковался природный мусор. Резная оградка наполовину оплавилась, а дуб желаний, к которому вечно бегали дети загадывать сладости, сгорел.

Но к храмовой площади все больше подтягивался народ, страже пришлось теснить веев и драдеров, чтобы освободить площадку для кайранов и моей кареты.

Карету открыл нир Шелен. Каен подхватил под руку, помогая выбраться.

— Что здесь произошло, брат? — спросила у него совсем тихо.

— Не положено говорить! — тут же влез начальник императорской безопасности.

Но столпившиеся горожане стояли слишком близко. Одна из вей, крупная женщина, закутанная в плотную накидку, вскинула голову:

— Перевертыши напали на город, Ваше Высочество. Выжгли вон все, народу поубивали немеряно, я-то бездетная, вдова, а у веи Шесс сын погиб, у досточтимого вейра Вашта жена и экономка не успели вернуться с площади…

— А у меня муж погиб, — выкрикнул кто-то, и этот отчаянный крик словно прорвал плотину.

Жены, дочери, сыновья, мужья, подруги, соседи… Каждый кого-то потерял. С недоумением и неверием я оглядывала траурные измученные лица, разрушенные дома, улицы, усеянные каменной крошкой и рытвинами.

Перевертыши прорвали Ленхард?!

В груди нехорошо и жутко сжалось сердце. Как я могла ничего не слышать в тихом дворце Тахулы? Гнездо не настолько далеко от центральной столичной площади!

— Но… как?

— Они пришли из Сопределья, — Каен ободряюще сжал мою руку. — Все очень плохо, Люче, ты даже не представляешь насколько. Мы сумели откинуть их в стороны малой Пустоши, но это ненадолго…

— Молчать! — взвизгнул под ухом начальник. — Не поло…

Меня довольно грубо дернули в сторону храма. Каен, потемнев от гнева, уложил одним коротким ударом рыцаря, толкнувшего меня.

— Как смеешь ты дотрагиваться до принцессы, — прорычал он.

— Все знают, что она преступница!

Нира Шелена тоже оттолкнули в сторону, он даже не успел до меня дотронуться, а меня сначала дернули в одну сторону, потом в другую. Пресловутый начальник тянул ко мне руки, но его оттеснили горожане. Опираясь на головы, наступая на протянутые руки, я поднималась все выше. Человеческая волна подняла меня на постамент статуи первородного дракона, высившейся над толпу.

Стражи дрались, Каен весь в крови, наконец, добрался до начальника безопасности, нир Шелен дожидался храмовников, хотя и его пытались отволочь в сторону. Толпа бурлила штормовым море. То, чего боялся Теофас, то, на что закрывал глаза предыдущий император, все же произошло. Анархия. Безвластие.

Но, что страшнее, никто не пытался разнять дракониров, словно стычки стали за этот месяц привычным явлением. Не было ни императорской стражи, ни отряда городского правопорядка из драдеров, ни Тео с личным отрядом, ни императрицы, ни Рейнхарда.

— Дерутся они, — визжала тонким голосом какая-то вея. — А кто город защищать будет, никого мы не интересуем!

— Императора! Мы требуем императора, пусть выйдет к нам!

Я прикрыла глаза, пытаясь нащупать связь с Теофасом, но… ее не было. Забыв о толпе, о брате, о круге Истины, задрала рукав платья и провела по руке, нащупывая символ рода Таш на предплечье. Символ был. Горел, жег, как клеймо.

И рядом не было никого, кто бы мог помочь, направить, сказать мне правильные слова. Мне тоже стоило бы отвернутся и пойти к храму, укрыться за белыми стенами.

Но я не могла. Кто-то должен был взять ответственность и дать взамен немного надежды.

— Слушайте меня, драконы! — подняла руку вверх, как много лет назад делала на собраниях, привлекая внимание. — Я говорю от имени императора Теофаса из рода Таш и от своего имени! Сегодня я войду в круг Истины, и выйду из него императрицей, и лично отдам приказ о зачистке города от перевертышей. Гнездо рода Аго окажет посильную помощь пострадавшим горожанам, уверена, ко мне присоединятся многие Гнезда. В преддверии опасностей мы должны объединиться, чтобы защитить честь драконов, честь нашей Империи. До этого момента за нас умирали наши братья и отцы, так давайте объединим силы, чтобы больше никому не пришлось умирать!

Я говорила, и тишина передавалась от вея к вею пока, наконец, не покрыла всю площадь. Никто больше не кричал и не протестовал, меня слушали, на меня смотрели не отрываясь. Мне верили.

— Пламя… — шепнул кто-то.

И это слово прокатилось по рядам, усиленное многократно. Дравшиеся миг назад стражники, и те застыли, глядя на меня. Я подняла взгляд и увидела в собственной вытянутой руке белое императорское пламя Таш.

— Люче, —кто-то позвал меня тихо. — Прыгай, я поймаю.

Опустив взгляд, увидела Целеса, протянувшего ко мне руки. Спрыгнула, и он бережно подхватил меня, активируя крылья и перенося над толпой к храму. Он действительно вырос и изменился, за показной мягкостью крылась стальная драконья сила. Послышался шепот, аханье. Должно быть, мы красиво смотрелись вместе. Нежная сказочная принцесса, парящая в паре с золотокрылым драконом, держит в руке белый огонь.

Но пламя гасло, крылья Целеса были и в половину не такие яркие, как у Тео, да и я больше не была нежной.

— Спасибо, Цес, ты снова выручил меня.

Едва мы опустились на порог, мягко высвободилась и отстранилась. И несколько секунд боролась с неуместным желанием спросить, как он сумел сблизиться с мачехой, да так, что называет мамой и восхваляет.

Но в этот миг храмовые двери распахнулись. Передо мной возникли восемь храмовых прислужников в черных тонких сутанах, с лицами, закрытыми черной вуалью, и я, забыв о Целесе, шагнула в антимагический барьер.

— Ваше Высочество, — мягко прошелестел голос от одной из фигур. — Следуйте за нами.

Я никогда не была в кругу Истины, поэтому вместо того, чтобы потупить взор, как подобает набожной вейре, вовсю рассматривала залу. Простая, выложенная грубоватым каменным узором, литыми скамейками, словно в молельне, без окон и дверей. Зала казалась большой, но к моему удивлению, прошли мы ее довольно быстро.

Через высокий проход, затерянный в колоннах, мы вошли в следующую залу, которая оказалась много удивительнее рассказов о ней. Тео проходил круг Истины дважды и рассказывал о бегущих по стенам рунам, и предупреждал, насколько бессмысленно пытаться понять их. И верно! Сколько бы я ни вглядывалась, не смогла узнать ни единой руны.

В третью залу вошла с трепетом. Первый каменная зала ведает низменные животные инстинкты: алчность, злоба, расчет, коварство… Вторая, серебряная, оценивает чистоту помыслов, а вот золотая — последняя зала — пытает на одну только гордыню.

Для круга Истины никто не чист, но кто-то нравится богу-дракону больше других, кто-то меньше. Говорят, последнюю залу мало кто из драконов мог пройти. Тео наказывали дважды. За то, что оба раза он прошел золотую залу медленнее других. И кажется… я тоже пройду ее медленно.

Зала была не такой и большой, а я прошла меньше половины, хотя должна была уже пройти всю. Сердце нехорошо затревожилось, заныло в груди. А Клео прошла быстро. Она мне сама рассказывал во сне. Неужели я такая гордячка?

«Мы немножко высокомерны», — скромно подтвердила улиточка.

Какой ужас. Какой стыд!

Я ведь никогда не брезговала работой, никого не унижала и не обижала, была добра к тем, кто этого заслуживает, смиренно принимала все тяготы...

Но зала не становилась меньше, зала росла. В голове тикали часики, отсчитывая допустимый срок, за который нужно отсюда выбраться. По виску ползла холодная капля пота.

Я лгала. Я ничего не принимала смиренно, четко отслеживая каждый собственный поступок. Считая баронессу любовницей Теофаса, наказывала ее холодом и пренебрежением своего двора. Сочтя виновным самого Теофаса, бескомпромиссно вычеркнула его из свой жизни. Даже сейчас, зная, что он желает меня защитить, что, возможно, хотел защитить уже тогда, пять лет назад, от собственного темного источника, я все еще отвергала его.

С легкостью отвергла чувства Анхарда и Атоля, посчитав их недостойными моей драконицы. С такой же безжалостной легкостью выставила из своей жизни отца, сестру, императрицу. Заслужено и… высокомерно.

Я остановилась перед центральной статуей, изображающей отца-дракона, бережно держащего на руках мать-драконицу и дитя. Мне было плевать, что я теряю время.

— Прости, — положила руку на подножие, взглянув вверх, на монолитные золотые лица. — Мне было семнадцать, и мне было очень больно. Нельзя вернуться в прошлое и исправить ошибки, но я все еще могу спросить своего Истинного о случившемся пять лет назад. Я, дочь Таш и Аго, обещаю, что сделаю это.

В голове зазвучал тихий бархатный смех, источник которого было невозможно определить.

— Я дам тебе великий дар, дитя. Неуязвимость. Протяни руку.

Перед носом завис плотный белый, как снег, мраморный, как луна, шар. Рука у меня автоматически дернулась взять, но в последний момент я остановилась.

— За дар берут плату. «Какова будет моя?» —спросила осторожно, жадно обхватив взглядом драгоценный шарик.

Ах. Он стал бы жемчужиной в моей сокровищнице. Мы с улиточкой хотели получить его. Тогда мне будет не нужен браслет Тео, весь Тео целиком станет нам не нужен… Взгляд заволокло алым, пальцы выпустили когти, стремясь отобрать, ухватить! Мелко дыша, еле двигая рукой, я поднесла ладонь ко рту и цапнула себя со всей силы, отрезвляя болью.

Да, вот так. Бесплатный сыр в мышеловке, когда-то говорила мама.

Бог-дракон засмеялся снова.

— Сущая мелочь, дитя. Ты возьмешь дар и откажешься от своего Истинного.

От его слов я протрезвела быстрее, чем от боли.

— Ты ведь хотела этого, — искушающие шепнул голос. — Тихое солнечное место, семья, которая не предаст, дети, двое маленьких драконят с силой матери и глазами отца. Ни подковерных игр, ни извечного страха предательства, Вальтарта станет лишь точкой на карте, а Истинный сотрется из памяти с течением дней…

Да, хотела, но меньше минуты назад я этому же богу пообещала выслушать своего Истинного. Слово дала.

— Нет, — скрепя сердце отвернулась от дара.

— Она хочет другой дар, — шепнул женский голос — медовый, обволакивающий, лишающий сопротивления. — Я дам тебе Доверие. Лишь взглянув на человека, ты будешь знать, достоин ли он твоего доверия.

В груди гулко зачастило сердце. Этот голос знал, что обещать. Доверие. Такая малость, но, к сожалению, невидимая. Вот бы получить его. Взять и подойти с этим даром в груди к Теофасу, что наконец узнать, какие чувства скрыты за сверкающим стеклом его глаз.

— А плата? — голос стал совсем хриплым. Этот дар был желаннее Неуязвимости — его я по-настоящему хотела.

Больше. Я была готова жертвовать ради обладания им.

— Твой Истинный женится на другой.

Боль была такой резкой, что меня шатнуло. Мысль, что Тео женится на своей отвратительной баронессе, жгла грудь каленым железом.

— Нет!

— Собственница, — ласково обвинил женский голосок и рассыпался хрустальным смехом. — Тогда… Есть дар Сильной дочери. Ты родишь дитя, которое изменит весь мир, но взамен…

Взамен я должна была убить своего Истинного. Ведь это был один из самых сильных даров, и плата была соответствующей.

А еще был дар, ради которого я должна была регулярно изменять Истинному. Мне даже четкие инструкции дали, когда и сколько раз. Был дар, дающий счастливый брак с Истинным, но забирающий в оплату рожденных детей — три маленькие смерти, оплачивающие наше счастье.

Спустя несколько минут у меня уже голова кружилась от обилия божественных подарков, плата за которые так или иначе касалась Истинного.

Я устала говорить «нет».

— Ладно, — хмуро буркнул голос. — Есть еще дар. Так, не дар даже, а маленький подарочек, но не могу же я ничего не дать будущей императрице! Что обо мне скажут!

— Нет, — успела я вклиниться между словами.

— Это совсем небольшой дар, — журчал искушающий голос. — Сущая мелочь, и плата за него невысока. Я дам тебе Желание. Ты сможешь выполнять одно маленькое желание каждый месяц всю свою жизнь.

Особенных желаний у меня не было, но иметь божественный дар само было привилегией.

— Насколько маленькое?

— Совсем-совсем маленькое. Поменять погоду за окном, изменить содержимое чашки, открыть замок, пожелать узнать правду… Один раз в тридцать дней. Стоит нарушить правило, и дар уйдет, — голос замялся, но я прекрасно его поняла.

Дай уйдет, а плата останется. А плата… Плата не бывает маленькой.

— А взамен как бы ни сложилась твоя жизнь, ты будешь обречена на Истинного. Ты не сможешь создать семью с другим мужчиной, родить ему детей, полюбить его. Останешься ты с Истинным или нет, он один будет в твоем сердце

Перед глазами качнулся маленький, сахарно-белый шарик. Подарок богов. Сделка не казалась мне особо выгодной, но в глубине души я понимала, что без дара меня не отпустят. Я дотронулась до шара, но абсолютно его не почувствовала, как если бы взяла в руки туман или табачный дым.

— Беру и благодарю, — сказала обреченно.

Почему бы и не взять. Я и так плачу каждый день: тоской, аскезой, полным вето на любовь к другому мужчине. Улиточка не права — это не высокомерие. Это карма. Я родилась для Теофаса, и настало время это принять.

Шарик растаял в руках.

Мир перед глазами качнулся.

Вдруг оказалось, что я давно стою у маленькой дверцы и один из храмовых прислужников ждет меня.

— Ваше Высочество, вы идете?

Заторможено кивнув, я двинулась за прислужником. Переступила порог и оглянулась, но никакой статуи в центре залы не было. Зала была абсолютно пустой, повторяя архитектуру предыдущих зал.

— Прошу вас сюда, Ваше Высочество.

Голос прислужника потеплел, когда я оперлась на его руку, проходя в большую, но бедно и просто обставленную комнату, где меня уже ждали.

Длинный ряд кресел лицом друг к другу тянулся вдоль обеих стен, маленькие резные столики были заставлены артефактами, тонкая ковровая дорожка, идущая от двери вперед.

В креслах сидел весь малый Совет в полном составе. Единственные ниры, имеющие допуск в храм, и теперь я снова входила в их число.

Клан Хас, клан Вирши, клан Таллен, клан Таш, клан… Аго, представителем которого оказался мой отец. Клан Винзо был представлен бледной тонкой Клео, выпрямившейся на кресле в стрелу.

В торце комнаты, напротив двери, стоял малый трон, на котором возвышалась императрица, не потерявшая после смерти императора ни грамма своей прелести. Яркая, жгучая красота, блестящие темным янтарем полупроявленные крылья, надменный взгляд.

— Эль… ене?

На миг в ее глазах мелькнуло недоумение. Беспокойство. Но миг прошел, белый лоб разгладился, руки расслабленно легли на подлокотники трона.

— Приятно узнать, что ты легко прошла суд богов, — она повернулась к храмовым слугам, и один из них кивнул:

— С легкостью, Ваше Величество. Уверяю вас, принцесса достойна короны.

Императрица махнула рукой, отсылая храмовника, словно тот был не слугой бога, а ее личным слугой. Не понравились ей его слова.

— Рада приветствовать вас, ниры, — я ограничилась кивком вместо реверанса, принимая одобрительные ответные приветствия и без стеснения проходя к трону.

Встала по левую руку от императрицы. Мое место было с правой стороны, рядом с Теофасом, но там уже восседала младшая дочь императрицы, принцесса Латан, чистокровная Таш до мозга костей. Она нечасто появлялась при дворе, проводя свои дни в молитвах о благополучии Вальтарты. Отец-дракон осенил ее даром предвидения. Еще в детстве она предсказала первое нападение перевертышей, а после смогла остановить своим пламенем нападение на Теофаса. Мы с ней мало общались. Латан меня не любила.

Правда, теперь это не имело значения.

После круга Истины ничто не имело значения. Внутри меня был был покой. Я приняла решение и знала, что делать дальше.

Дорогие читатели! От всей души благодарю вас за звезды, комментарии и награды! Это очень-очень приятно и очень важно для меня