Развод по-драконьи

6.Страшный замок

Из комнаты я вышла испуганной и оглушенной. Впервые за долгое время моя жизнь мне не принадлежала. Дело было даже не в том, что меня отправили против воли в северное крыло, дело было в том, что я не имела права голоса. Полный контроль над моей жизнью находился в руках других людей. Людей, которым я не нравилась.

Я обняла ладонью горло, словно могла почувствовать собачий поводок, который надел на меня Ленхард. Я не просто вея, я рабыня этого места, этих людей, каждый из которых имеет надо хоть маленькую, но власть надо мной. Меня можно изнасиловать, избить, заставить выполнять неприятные вещи, возможно, даже убить.

— Сюда, вея, — прислуга, встретившая меня у выхода из дверей, тронула меня за рукав и кивнула куда-то вбок.

В сторону маленькой темной дверцы, расположенной рядом с кабинетом экономки.

— Чего натворила-то? — спросила она шепотом.

За дверцей оказалась кладовая. Немолодая, но на удивление симпатичная служанка расторопно вытаскивала из комнатушки аккуратно запакованные артефакты для уборки, сменное белье, коробку с какими-то вещами.

— Ничего, — ответила я таким же шепотом. — Только прибыла сегодня.

Служанка взглянула на меня с сочувствием, но промолчала, но мне была нужна хоть какая-то информация.

— Что за северное крыло, скажи?

Но та, услышав, что я новенькая, тут же замкнулась, сунула мне в руки коробку с вещами и подтолкнула к выходу.

— Пепель… Архард еще не распределили меня, быть может… — попыталась я снова, но даже договорить не успела.

Служанка протащила меня вперед по ухоженному замковому коридору — из простого серого камня, но добротно уложенного, с вкраплениями силовых и защитных амулетов.

— Командор улетел на сутки. «В шестом крыле намечено дельце», — сказала она хмуро, едва завидев пару стражников у выхода.

Те с интересом взглянули на меня, а едва мы со служанкой вышли в дверь, одобрительно засвистели. От унижения я выпрямилась, как спица, и, спорю, покрылась красными пятнами с головы до ног.

Мы явно вышли на задворки. Сквозь мощеный булыжником двор пробивалась травка, по замковым стенам полз мох и сырость, на расстоянии взгляда виднелся отдельной стоящий замок всего в два этажа, но это были два громадных этажа. В три моих роста. По мере приближения к северным покоям, нарастало и недоумение.

Да он же разрушен! То есть, они — покои эти северные — никуда не годились. Обгоревшие стены крупной квадратной крепости плавно перетекали в полуразрушенное основание, пара окон была наглухо забита досками, а остальные закрыты ставнями, которые для верности приколотили к стенам. Цоколь был разбит, а белые обломки стен валялись в округе, никем не убранные.

Служанка вдруг на что-то решившись, остановилась на подходе к замку. Покопавшись в кармане, она достала маленький амулет и с силой сунула мне в руку.

— Для себя берегла, — зашептала она горячо. — Но разве ж по-драконьи так поступать-то? Коли совсем худо будет, разбей амулетец, второй такой у моего милого, уж он услышит. А он у меня не слабак, в охране у Командора…

— Чего там шепчетесь, а ну брысь! Здесь закрытая зона!

— Ну, с отцом-драконом, с матерью-алой! Авось свидимся еще.

Прислужница толкнула меня вперед и крикнула:

— На уборку выслали. Приказ веи Госс.

У килевидной двери лениво перекидывались в карты трое солдат. Оглядев всю компанию, расслабленно развалившуюся у стен, я застыла, как вкопанная. Один из солдат был знаком мне уже давно.

Первый ант семьи Ранаш, осужденный за подделку семейной печати, медленно поднялся мне навстречу. Знаменитые рыжие волосы его семьи шли волнами чуть не до талии, горя лисьим огнем на солнце, карие глаза холодно сощурились.

Конечно, он меня узнал. Именно я рассматривала его единственную жалобу на несправедливый арест и после долгих раздумий отклонила ее. Сочла его виновным.

Атоль Ранаш характеризовался положительно, был в меру добр, в меру расчетлив, с отличием закончил Академию и поступил в столичную гвардию. Был умен, дружелюбен, хорош собой. На службе проявил себя достойным дракониром с лидерскими задатками. Сомнений в его честности тоже не возникало, пока из дома Ранаш не пропала клановая печать, способная вершить судьбы семьи. Это было серьезное преступление, и в один из дней я не поленилась и спустилась к Атолю в тюрьму.

Он даже толком не просил о помощи, но глядя мне в лицо утверждал, что печать он не то что не брал, а в глаза ее не видел.

— Не брал, Ваше Высочество, я в отцовском кабинете от силы был раз десять за всю жизнь.

Наверное, эта ненаигранная простота, недоумение в карих глазах меня и обманули. К счастью, ненадолго.

А теперь мое прошлое стояло напротив и смотрело все с тем же недоумением. Впрочем, вполне взаимным. Насколько помню, ему дали год на Сланцевых солончаках. Солончаки стелились сиреневым ковром по географической карте востока и отчаянно нуждались в разработчиках. А кто добровольно поедет в глушь, где травинка не растет, птица не летает, зверь не ходит? Вот и слали туда активных вояк, решивших, что закон может и подвинуться. Это было мягкое наказание — единственная моя уступка матери Атоля.

— Воистину удивительная встреча, Ваше… вейра.

— Вы знакомы, чтоль? — настороженно уточнил один из солдат

— Земляки, — поспешно вклинилась я, наплевав на этикет.

Атоль насмешливо скривился, в глазах читалось ехидное — ага, земляки, прямо из одной столицы, из одного дворца.

— Кто высоко сидит, тот больно падает, — философски отреагировал он, но возражать не стал. — Вам… тебе чего здесь?

«Тебе» он произнес опасливо, даже голос дрогнул, но Атоль быстро взял себя в руки, придав красивой физиономии той твердости, которой не хватало его духу.

— На уборку прислали.

Я обняла коробку покрепче, настороженно изучая Атоля. Сейчас он насмешничает, а завтра всем расскажет кто я такая. И вряд ли я проживу дольше суток после его откровений, императора в Ленхарде не то, чтобы не любят… Но одно дело любить родину за рюмкой коньяку в уютном кабинете с золоченными порожками, и совсем другое любить ее в Ленхарде, захлебываюсь кровью на передовой.

— На уборку? Вас?

Я устало потерла виски и прошла к услужливо открытым одним из солдат дверям. Уж лучше бы он продолжал мне хамить, чем выкать и глупо хлопать глазами. Да, я низложенная принцесса, и я иду мыть полы. Так уж вышло. И если я буду вести тихо и правдоподобно, через пару минут все забудут, как Атоль оговорился.

Но демоновы манеры совершили ошибку за меня. Тело автоматически развернулось к придержавшему мне дверь солдату:

— Благодарю, добрый вей, — а после чуть присело в незначительном реверансе. — Было приятно увидеться вейр Ранаш, хотя встреча на солончаках была бы приятнее.

Дверь, выпущенная ошарашенным солдатом, захлопнулась, отрезав меня от удивленных лиц.

По инерции я прошла в темноту несколько шумных шагов по каменной крошке, усеявшей пол, ругая себя на чем свет стоит. Ну что мне стоило промолчать? А реверанс? Они же теперь думают, что я над ними поиздевалась!

Но на этот моменте я, наконец, включила магическую лампу и все мысли вылетели у меня из головы.

Несомненно, когда-то это было правящее крыло замка, сделанное под под покои главы рода и его супруги. Давно, в те дни, когда Ленхард еще был просто богатым тихим городком, славящимся тонким цветным шелком, льном, торговлей с соседним Вирцегом — городом темных магов. Им удалось сложить хорошие соседские отношения, невзирая на идеологические распи. Теперь же о тех дня и воспоминаний не осталось, только эти заброшенные покои, напоминающие о прошлом выцветшими шелковыми занавесями.

Я прошла по разбитой узорной плитке дальше. Огромный коридор закончился раздвоенной лестницей, ведущей на второй этаж, запачканные черной копотью, камнем и невесть чем еще шторы свисали у заколоченных окон. Часть из них была полуоборвана и вяло трепыхалась на полу от сквозняка.

Но что-то тревожило меня. Я попыталась поймать беспокойную мысль за хвостик, но та ускользнула.

На втором этаже было… странно. Все выглядело так, словно хозяева вышли на пять минут и исчезли, растворились в водах времени.

В женской спальне стояла незастеленная кровать, с откинутым одеялом, из раскрытой трехъярусной шкатулки свисала нить агатов, перемежаемых сапфирами, раскрытый шкаф показывал наряды из редкого выбеленного льна, шелка, бархатных накидок, отороченных мехом. Утреннее платье, брошенное на стуле, чашка чая с темным ободком от давно высохшего напитка.

Но по белой скатерти расползлось черное пятно, на кровати валялась осыпавшаяся с потолка лепнина, дальний угол выглядел так, словно его драли когтями бешеные псы, а в комнате стояла могильная сырость. Магическая лампа, дававшая эффект дневного света, с хирургическим бесстрастием высвечивала тайны владелицы этих покоев.

Не было тут никогда супругов. По маленьким приметам легко можно было вычислить, что здесь глава рода держал свою любовницу. Милую сладкую тайну, которую осыпал драгоценностями с головы до уголка туфелек. Кого-нибудь вроде баронессы Вашвиль…

— Ну хватит! — громко сказала я сама себе.

У меня тут вопрос жизни и смерти, мне не до баронессы. Нет смысла реветь об утраченном, надо начинать жить прямо сейчас.

Я бестрепетно скинула со стола на кровать шкатулку и бухнула свою коробку. Ну-ка, что тут у нас?

Сложенная в неприметный квадратик швабра, два ведра, убранных в кругляши упаковки, явно нерабочий бытовой артефакт, постельное белье. Наверное, предполагается, что пока я все не уберу, буду здесь спать. Как будто кто-то согласится здесь остаться. От всего этого места веяло потусторонней жутью.

Я наконец поняла, что именно меня насторожило. Пыль была потревожена. Ровные пылевые облака лежали на гардинах и шкафах, а вот у постели и за столом были сметены клоками в сторону, один из стульев оказался полностью вычищен, а агаты блестели, словно новые. Словно их перебирали каждый день, любуясь темным блеском.

Нетушки, я тут лишней секунды не останусь. Экономка с барского плеча пожертвовала мне бытовой артефакт, предполагая, что я не отличу качественную вещь от сломанной, но я все равно взяла. С нее сталось бы и сломанный отобрать, а мне не составить труда привести его в порядок. Нир Шелен всегда говорил, что если бы я не была императрицей, то стала бы его ученицей. Магии у меня больше нет, но мозги и руки все еще при мне.

Артефакт сломали нарочно. Вынули магическое плетение из круглой выемки замка. Магического зрения драдера, которое оставалось доступным низложенным драконам, мне хватило, чтобы починить магическую брошку.

Я установила ее в центре стола, настраивая пространственные связи. Конечно, изначально их хватало лишь на на пару комнат, но, перенастроить артефакт на все крыло, оказалось довольно просто. Сработает единожды, зато наверняка.

Но, прежде чем набрать координаты, решила, что неплохо бы осмотреть покои целиком и оценить масштаб так называемой уборки, чтобы не промахнуться с расчетом. Осмотрев напоследок комнату, прошла к выходу. На втором этаже помимо женских покоев нашлись две гостевые спальни, одна из которых была полностью разрушена, гардеробная, почему-то стоящая отдельно и не соединявшаяся с покоями, большая зала и комнатушка личной горничной.

После вернулась на первый этаж, собираясь проверить нет ли здесь подвала. Подвал в мои расчеты не входил, поэтому его наличие я встретила с большой тоской. На него артефакта уже не хватало. Подавив дрожь, я заставила себя двинуться вниз по лестнице, когда слух поймал далекий скрип двери и… шаги.

На несколько секунд я замерла, вслушиваясь в шуршащие звуки. В доме кроме меня никого не было, я бы не пропустила!

Дурой я не была, поэтому в два счета выскочила из подвала и, повинуясь инстинкту, бросилась к входной двери. Если зашли солдаты, то дверь будет открыта, а если нет… Если нет, то ни минуты тут не останусь!

Добежав до заветной двери, схватилась за ручку и тут же отпрыгнула от ощутимого удара током. Дверь не просто была заперта, по краю стен вглубь замка уходило голубое свечение щита.

— Открой, именем Таш! — интуитивно я применила драконий Зов, но без магии он походил на комариный писк, а удары по двери поглощал щит.

Я обреченно закрыла глаза, привалившись к подрагивающей от магического напряжения двери. Теперь, сколько бы я не стучала и не звала, никто не откроет. Да и имя Таш мне больше не принадлежит. Смешно, но даже сейчас я автоматически позвала на помощь Теофаса, как бы мы ни конфликтовали, на Зов он приходил всегда.

До меня, наконец, дошло, что меня прислали вовсе не на уборку, и черные пятна на стенах и занавесях вовсе не копоть. Это кровь.

Шаги стали ближе. Обостренный драконий слух отслеживал крадущиеся шаги, мягко обошедшие покои второго этажа и на миг замершие у лестницы. На миг мелькнула мысль запереться в подвале, но мне давало покоя наличие новой двери в подвал. Похоже, я не первая, кому пришло в голову запереться в ловушке.

Осторожно обходя каменное крошево на полу по краю, я бросилась к черной лестнице, ведущей на второй этаж. Пока это… что-то спуститься вниз, я успею подняться и оценить дальность щита. Как бы ни была слаба, я все еще высший дракон, мне достанет сил выломать ставни и выпрыгнуть из окна.

Сердце колотилось где-то в горле, пока я бесшумной тенью промчалась через холл к кухне, где вилась вверх старинная чугунная лестница. С кем или чем я имею дело? Кто хочет меня убить?

Убить, в этом я не сомневалась. Поэтому так побледнела Кайне, поэтому так странно на меня смотрели солдаты, поэтому та прислужница… Прислужница дала мне артефакт, который так и остался брошенным в коробке. Его надо тоже взять, в борьбе за жизнь все средства хороши.

Наверное, оно думало также. Оно меня обмануло.

Стоило добралась до покоев и запустить в коробку руки, за спиной захлопнулась дверь. Едва дыша от страха, я обернулась. Оно стояло прямо на пути к выходу, покачиваясь и глядя на меня белками глаз. По бледной коже ползли черные вены заклинаний, оборванное грязное платье едва прикрывало бедра, бывшее декольте обнажало грудь, но назвать это женщиной не рискнул бы даже последний бабник.

Из магических видео, пересылаемых во дворец, я безошибочно узнала признаки заражения темным источником. Передо мной был перевертыш.

Фигура, слабо покачиваясь, двинулась ко мне, сбивая по пути клочья пыли. Одна из занавесей у заколоченного окна зацепилась за подобие старых туфель на ногах у существа и поволоклась следом.

Решение требовалось принять быстро, но я по-медицински холодно улыбнулась и на секунду опустила взгляд в коробку. Артефакт, бечевка, магический измеритель, куча тряпья, ножницы… Ножницы. Молниеносно выхватив ножницы и артефакт, я мягким шагом двинулась вокруг стола, обострившимся драконьим зрением оценивая обстановку.

Тео, будь он трижды проклят, учил меня трем боевым заповедям еще в те дни, когда королевский обеденный стол нам доставал до макушек. Святая троица: здраво оценивай обстановку, здраво оценивай противника, здраво оценивай себя.

Но если рассуждать рационально, бежать было некуда. Щит поднимался к крыше замка, лазерное свечение уславливалось взглядом сквозь мелкие щели ставней. Даже выломай я окно, нет никакой гарантии, что при прыжке щит не размелет меня на кусочки. У меня же, в свою очередь, нет магии, я измотана недавней лихорадкой, лишена связи, Зова, природных, привычных для высшего дракона мер самозащиты. Меня не учили драться, как обычную вею.

Артефакт я нажала сразу же, как вынула из коробки. Тот бодро мигнул и буквально рассыпался в руках металлической пылью. Больше защититься мне было нечем.

Мы медленно кружили по комнате в тишине. Только дыхание, только шаги, только редкие стуки от скинутых вещей. Продирало жутью от мутного, затянутого тьмой взгляда, словно весь перевертыш умещался в него целиком. А тело… тело было просто машиной. Что-то вроде повозки, которой правит страшный взгляд.

О перевертышах я знала все. Живое существо, попавшее под силу темного источника, безвозвратно теряло личность.

Признаки заражения идут постепенно: сначала по коже поднимаются темные магические жилы, заполненные тьмой. Ноги, живот, грудь, плечи… Как ни странно, лицо и руки по локоть остаются чистыми до последнего, поэтому вычислить перевертыша на первой стадии почти невозможно. Изредка их удавалось вычислить, поскольку перевертышам свойственно зацикливаться на одной цели. На второй стадии черные жилы поднимаются к лицу, движения становятся плавными, звериными, повадки — волчьими. На последней, третьей стадии…

Хотя что о ней говорить, третья стадия бегает за мной по всем покоям, не отводя жутких глаз. В перевертышах на последней стадии не остается ничего человеческого, и их беда не поддается ни лечению, ни магии, ни даже примитивному хирургическому вмешательству. Кожа у них становится прочной, как доспех, а сила рук превосходит силу среднего драконира вчетверо, не каждый высший дракон справится с перевертышем. Что уж говорить об обычном вее.

Перевертышей же привлекает только кровь и магия. Они загоняют лакомую цель, как охотник зайца. Именно это сейчас и делает моя жуткая визави, мотаясь за мной вокруг стола.

Веи умирают сразу, магии в них дракон наплакал, драдеры почти всегда, а вот у драконов есть шанс выжить — оставшись без магии, лишенными напитанной древней силой родов крови. Фактически перевертыш низводит их до обычного вея.

Убить перевертыша можно только огнем и хорошо бы на расстоянии, поскольку в ближнем бою у них преимущество.

— Кто ты? Скажи, чего ты хочешь от меня? Если я могу тебе помочь, то даю слово, что выполню твою просьбу.

На демон знает каком круге я решилась заговорить — больше от отчаяния. Страх и физическая слабость измотали меня.

— Ты… подходишь? — скрипучим голосом отозвалось существо. — Ты… справишься?

Я застыла, от ужаса у меня волосы встали дыбом. Оно говорило! Но перевертыши не могут говорить, это общеизвестная информация. Над ними проведены тысячи опытов и исследований: перевертыши теряют способность к членораздельной речи!

Мое замешательство привело существо в восторг, оно вдруг единым слитным скачком перемахнуло через столешницу и повалило меня на пол, намертво вцепившись в горло.

Руку кольнуло болью и… перевертыш отлетел к стене, сбив по пути дубовый стол и квартет стульев, с жалобным треском, разлетевшихся по комнате. Я потрясла запястьем с нагревшейся слежкой, но времени рассуждать, что все это значит, у меня не было. Я тут же бросилась к окну, где одна из ставен держалось не особенно плотно.

Вот только перевертыш был быстрее. Едва я запрыгнула на кровать и протянула руку к окну, меня буквально впечатало носом в посеревшие от возраста подушки. В ответ я оттолкнулась ногами от стены, и мы съехали вниз, путаясь в покрывале.

Отточенный годами инстинкт заставил меня перекатиться, припечатывая перевертыша к полу. Одновременно с движением я вонзила ножницы в одну из слабых магических точек, но… Как и описывали классические учебники по темным искусствам, кожа перевертыша была крепче стали. Все что мне удалось, это оставить точечную вмятину.

Хватка на горле стала крепче. От дефицита воздуха перед глазами замелькали черные мошки, а желудок подскочил к горлу.

Надо было метить ножницами в глаз. Глаз, в отличие от кожи, наверное, можно пробить. В книгах об этом не было ни слова, но у меня тут полевая практика, мне не до учебников.

Ум, в противовес паникующему сердцу, мыслил холодно и трезво, автоматически отрабатывая возможные версии спасения и отбрасывая их одну за другой. Я не могу сбежать, я не могу победить, я не могу… дышать.

Мы перекатились снова, и теперь перевертыш нависал сверху, дергаясь от остаточных импульсов, посылаемых слежкой. Близко-близко надо мной склонилось бесстрастное, в черных прожилках лицо, сходное с мраморной маской, черный взгляд существа наблюдал, как я задыхаюсь.

Неужели я умру здесь? Не увидев Тео, одна, в заброшенных покоях, которые Ленхардский род отдал во владение ничтожной вее за красоту и ласку, в выбеленных временем, кружевных покрывалах, на которых когда-то два человека любили друг друга. На глаза набежали слезы.

— С чем… справлюсь? — прохрипела на последнем вдохе.

Это единственное, что я умела делать хорошо. Договариваться. Хотя, конечно, смешно пытаться договориться с неразумным существом, поглощенным темным источником.

К моему удивлению, хватка на горле ослабла, от притока кислорода голова закружилась, и , окончательно обмякнув, я привалилась к стене. Перевертыш ослабил руки, его изможденное тело противно дергалось от остаточных импульсов, посылаемых слежкой.

Горящие глаза вонзились в меня, словно видели насквозь все мои нехитрые замыслы. Это был взгляд разумного существа.

— Справишься? Подходишь?

Губы перевертыша двигались неправильно, создавая диссонанс между словами и произношением, но в эту секунду мне было наплевать. Этот перевертыш был разумен! От древнего, забитого на подкорку страха перед потусторонним, у меня волосы на голове шевелились. Пальцы существа снова скрючились, словно снова собираясь вцепиться мне в горло.

— Справлюсь, — тут же согласилась я.

Голос у меня окончательно сел, но перевертыш, похоже, понял меня. Несколько секунд он изучал меня горящими глазами, хватка на горле стала почти ласковой.

А потом произошло сразу несколько событий. От горла по телу распространилась горячая дрожь, слежка, раскалившаяся до непереносимой боли, наконец, треснула с прощальным писком. Перевертыш, изогнувшись в последней судороге, рухнул на меня, словно жизненная искра, управлявшая им, в одну секунду выветрилась из тела.

А после ставни во всех трех окнах взорвались щепками, и в покои ворвался наполовину проявленный вейр Ранаш, а в дверь с отрядом стражи влетел командор Анхард. Первый автоматически выдернул меня из угла спальни, прижав спиной к своей груди и выставив вперед меч.

Пепельный смерил его тяжелым взглядом, а после смел застывшее гипсовой куклой тело перевертыша огнем.

Дорогие читатели, большое спасибо за ваши звездочки и комментарии! Это очень-очень вдохновляет :)