Глава 16

Дэймон


Объект моей одержимости стоял передо мной, и я жадно впитывал это видение. Темные волосы Поппи были распущены, что придавало ей сходство с лисицей. На фоне черно-белого клетчатого свитера смуглый оттенок ее кожи казался мягче. Непривычное добавление светлого оттенка, хоть и вписывалось в наряд, но также придавало ей редкую яркость.

Я сглотнул, застряв где-то между похотью и гневом. Прошло двадцать три беспокойных часа с тех пор, как я видел ее в последний раз. Все это время мою грудь сдавливала тяжесть. Меня переполняло негодование, но, по крайней мере, теперь я мог дышать.

— Привет, — сказал я ровным голосом, несмотря на свое волнение.

Поппи не выглядела удивленной из-за неожиданного вторжения.

— Привет.

Одно слово из ее уст смогло заглушить терзания, не дававшие мне спать всю ночь. Но вместо того, чтобы обхватить ее за шею и впиться в ее рот, я позволил своим рукам упасть по бокам. Поппи не ослабит бдительность, пока я не докажу, что мы можем стать чем-то таким, что превзойдет ее верность Розе. Жесты доброй воли, такие как это свидание, были необходимы, чтобы показать, что я понимаю её. Поппи не верила, что кто-то способен разделить ее интересы. Мне необходимо было опровергнуть это, потому что в то короткое время, что мы провели порознь, я так сильно жаждал её, что ничего не соображал.

То, что голод был взаимным, не было плодом моего воображения. Ее взгляд прошелся по венам на моих обнаженных руках, видневшихся из-за закатанных рукавов свитера, прежде чем переместиться на грудь. Слава приучила меня к женскому вниманию. Я всегда находил это на удивление обычным до Поппи, поскольку её не волновала моя известность, и она не поддавалась влиянию. Вызвать желание в этой непоколебимой девушке-готе было чем-то другим. Я нуждался в этом после вчерашней ночи.

Поппи заметила мою довольную ухмылку и прочистила горло.

— Что ты делаешь?

— Устанавливаю домашний кинотеатр, — ответил я так, будто мое присутствие было обосновано, и Поппи забыла, что мы договаривались о встрече.

— Зачем?

Непроницаемые глаза следили за мной, когда я проходил мимо нее, чтобы установить напольную стойку.

— Чтобы посмотреть фильм.

— Я не в том положении, чтобы проводить время с мужчиной, в которого влюблена Роза.

— Тебе карамельный попкорн или с маслом? — я замолчал, выдвигая стойку на идеальную высоту.

Ее сдержанность и безразличие рассыпались.

— Я способна на многое, Дэймон, но не стану намеренно причинять боль Розе. Пожалуйста, уходи.

— Я знаю, что ты никогда намеренно не причинишь Розе боль. — Развернув экран проектора, я повесил его на стойку. — Я также знаю, что ты посмотришь этот фильм вместе со мной.

— Позволь мне доказать, что ты ошибаешься.

Когда Поппи повернулась к двери, я нанес удар.

— Я знаю, что Зейн — твой биологический отец.

Даже не наблюдая за ней краем глаза, я знал, что Поппи меня услышала. На уютном балконе внезапно стало холодно. Я проигнорировал растущее напряжение и поставил свой ноутбук на ближайший стол.

Поппи несколько минут наблюдала, как я вожусь с ним, прежде чем спросить:

— Откуда?

Закончив настройку, я повернулся к Поппи лицом.

— У меня есть свои способы.

Впервые на лице Поппи проявились яркие эмоции. Гнев и потрясение. В ее голове завертелись колесики. Она вдруг увидела во мне угрозу, парня, у которого в руках ключ к ее будущему.

— И что теперь? — съязвила она. — Я делаю все, что ты попросишь, или ты всем рассказываешь. Так?

Я покачал головой.

— Я бы никогда не стал трепаться о тебе.

— Тогда зачем заговорил об этом, если не планировал использовать против меня?

— Чтобы завоевать твое доверие.

Поппи, казалось, застряла между неверием и яростью. Наблюдать за ее изумлением было бы увлекательно, если бы она не выглядела такой затравленной. И не зря. Если станет известно, что Поппи не биологическая дочь Джея Амбани, ее будущее будет разрушено.

— Я знаю, чем тебе грозит раскрытие этой информации. И хочу, чтобы ты поверила, что я никогда не использую ее против тебя.

— До тех пор, пока тебе не понадобится что-нибудь от меня. — Поппи отвела взгляд. — Ты не первый, кто шантажирует меня этим.

Мое намерение завоевать ее доверие дало сбой. Ситуация быстро накалялась, и мне нужно было разрядить напряжение.

— Это не принуждение, Поппи, — сделал я попытку примириться. — Я знал об этом много лет. И не рассказал ни одной живой душе, несмотря на то, что моя семья миллион раз подталкивала меня к тому, чтобы я раскопал на тебя компромат.

— У твоей семьи будет настоящий праздник, если они узнают обо мне. — Она нахмурилась, уловив намек. — И они будут злы на тебя за то, что ты утаил эту информацию.

— Именно так. Но со мной твой секрет в безопасности, — твердо заявил я. — Надеюсь, этого достаточно, чтобы ты доверилась мне и мы пришли к пониманию.

— А как же Роза? — Поппи выдавила из себя эти слова, как будто произносить их было слишком больно.

Из моего горла вырвалось нетерпеливое рычание.

— Это не касается Розы. — Я быстро изменил свой тон и продолжил более мягким голосом: — Роза не узнает о нас до тех пор, пока не поправится, а это займет некоторое время. Побудь пока со мной и выясни, есть ли шанс у того, что между нами.

— А если я этого не сделаю?

— Тогда ты никогда не узнаешь, кто рассказал мне о Зейне. — Я с трудом сохранил свой тон беззаботным. — Если наши отношения стоят того, чтобы за них бороться, мы поможем Розе смириться с ними. Если нет, то можешь уходить.

Недоверчивые глаза блуждали по моему лицу.

— Зачем ты прилагаешь столько усилий для встречи со мной?

— Я уже говорил тебе почему.

Потому что я не могу перестать думать о тебе. Потому что ты сводишь меня с ума с тех пор, как мы встретились. Это безумие, а безумие объяснить невозможно.

— Я хочу посмотреть с тобой фильм, не более того. На все остальные вопросы отвечу после.

Сомнение затуманило яркие глаза Поппи, но я знал, что она обдумывает это. Ее внимание переключилось на экран, и она прищурилась от яркого света проектора. Затем Поппи изучила одеяло и подушки на полу. Другая девушка, возможно, пришла бы в восторг от этого романтического жеста и рассыпалась в комплиментах.

Вау, как красиво.

Не могу поверить, что ты установил для меня домашний кинотеатр.

Ты такой заботливый. Спасибо.

И так далее, и так далее, и так далее.

Я не питал таких фантастических надежд. Я ожидал, что Поппи будет выдвигать новые возражения из-за Розы или допрашивать меня о своем заветном секрете, требуя ответов, прежде чем согласится на фильм. Каково же было мое удивление, когда Поппи облегченно выдохнула.

Неужели наличие сторонней причины остаться со мной избавило ее от чувства вины перед Розой?

Возможно, Поппи беспокоило что-то еще, поскольку только потрясение могло заставить ее игнорировать чувства Розы.

Может, обе догадки верны.

Поппи приблизилась к стойке.

— Держи руки при себе. — Опустившись на одеяло, она уютно устроилась на подушках. — Полагаю, мы смотрим фильм, а не обучающее видео.

Я осторожно кивнул. Теплота ее приема застала меня врасплох, потому что, хотя она и не суетилась из-за моего знака внимания, в ее чертах лица больше не было враждебности. Отсутствие настороженности было языком любви Поппи.

Я поправил ноутбук, чтобы видео на экране не искажалось. Поппи воздержалась от дальнейших разговоров и терпеливо ждала, пока я нажму кнопку воспроизведения. На экране появилась надпись: «Двенадцать жутких убийств. Без цензуры».

На ее лице заплясало любопытство.

— Мы будем смотреть это?

— Можем заняться чем-нибудь другим. — Я многозначительно посмотрел на одеяла.

Поппи несколько секунд молча изучала меня, прежде чем пробормотать:

— Единственное, что может быть лучше просмотра «Двенадцати жутких убийств», — это просмотр выпуска без цензуры. Я спросила, потому что запрещенная версия недоступна в интернете.

Ее слова наполнили меня гордостью. Выпуск без цензуры был запрещен из-за спорного содержания, и его было почти невозможно найти. Однако оно того стоило, когда невыразительные глаза Поппи загорелись при виде орудий пыток, разложенных на стерильном столе.

— У меня свои способы.

Поппи одобрительно вздохнула, когда я натянул одеяло ей на колени. Между нами было расстояние всего лишь в палец, и она была достаточно близко, чтобы я мог слышать запах ее опьяняющих духов. Поппи никак не отреагировала на близость. Следы обиды между нами испарились в аромате ее ванильно-лавандового геля для душа. Я был полностью поглощен ею. Мы смотрели фильм в уютной тишине, под крики ужаса и кровавые бани, проецируемые на экран. Я был невосприимчив ко всему, кроме нее.

Лунный свет освещал лицо Поппи, и я любовался ею, пользуясь преимуществом, пока она была слишком отвлечена жуткими убийствами, чтобы заметить это. Ее сосредоточенность на фильме, то, как ее спина оставалась прямой, едва уловимый аромат духов — все в этой девушке сводило меня с ума. Моя ладонь коснулась ее, и от этого прикосновения по моей руке пробежал электрический разряд. Она почувствовала это и замерла, хотя ее внимание оставалось прикованным к экрану. Наше взаимное молчание тяжело висело в воздухе, мы оба понимали, что у этого плохо завуалированного фасада платонической дружбы нет ни единого шанса, как и у моего контроля.

Каждая клеточка моего существа предупреждала меня о том, что необходимо сбавить обороты. Инициирование физического контакта могло вызвать тревогу у той, кто все еще взвешивает риски и выгоды, но, безусловно, сорока пяти минут сдержанности было достаточно.

Подвинув ее, я сел сзади, устроив Поппи между своих ног. Аккуратно отведя ее волосы в сторону, чтобы обнажить уязвимый изгиб шеи, я играл с прядями. Другая моя рука обхватила ее спереди. Я погладил ее груди, большим пальцем обводя соски поверх свитера. Ее тело инстинктивно откликнулось на прикосновения, сердце яростно забилось под моими пальцами. Ритмичный барабан, наигрывающий эротическую мелодию. Я сунул руку под свитер, но Поппи перехватила ее.

Я застонал.

— Мне нужно чувствовать тебя, Поппи.

— Нет. Все слишком запутанно. Моя кузина может умереть с мыслью, что я предала ее, переспав с мужчиной, которого она любит. Она одержима тобой.

— Это очень плохо, потому что я одержим тобой, — выдохнул я.

Поппи покачала головой.

— Я не могу так с ней поступить.

Я знал, что Поппи не оставит без внимания влюбленность своей кузины. Было трудно пробиться сквозь ее преданность семье. Вместо того чтобы давить, я попытался успокоить её.

— Ты ничего не делаешь, это всё я. Наслаждайся моментом, не будучи в сговоре со мной. Позволь мне взять вину на себя, потому что ради тебя я готов на всё, Поппи. — Всепоглощающая жажда, которую могла утолить только она, взяла верх и я уткнулся носом в ее локоны. — Ты всегда так чертовски вкусно пахнешь.

Я поцеловал ее в шею, а затем провел губами по коже. Прохлада в воздухе смешалась с моим горячим языком, когда я облизывал и сосал ее шею. Ее губы приоткрылись, и Поппи охватила непроизвольная дрожь.

Я снова ухватился за край ее свитера.

— Я сниму его, ладно?

На этот раз Поппи не стала возражать, и я стянул свитер через ее голову. Моя рука вернулась к груди, оттягивая чашечки бюстгальтера, чтобы обнажить грудь. Она сидела спиной ко мне, но я мог видеть их поверх ее плеч. Круглые и манящие груди свободно подпрыгнули, показывая под ними оголенный плоский живот, подтянутый после многочасовых пробежек.

Прежде чем она успела отреагировать, я погрузил два пальца ей в рот, надавливая на влажный язык. Затем так же быстро убрал их и обвел сосок. Поппи вздрогнула от холодного прикосновения, ее обнаженные соски затвердели, и я покатал их между пальцами. Другая моя рука скользнула мимо ее пупка вниз, к леггинсам.

Я развернул ее всем телом, толкнул на одеяло под нами и растянулся на ней. Нерешительность охватила ее, она снова оказалось между мной и Розой. В конце концов, Поппи повернулась лицом к экрану в качестве защитного механизма. Она приняла мое предложение оправдать себя, притворяясь, что этого не происходит.

Мои глаза с необузданной дикостью впивались ее тело. К счастью, Поппи смотрела в экран, поэтому не заметила животной похоти на моем лице. Я сосал ее соски, втягивая щеки, пока Поппи не начала задыхаться от нужды. Я продолжал лизать и сосать каждый сантиметр ее тела, а затем погрузил язык в ее пупок. Ни один кусочек ее кожи не остался без внимания.

Взявшись за пояс ее леггинсов, я медленно стянул их. Послышался ее прерывистый вздох, когда я проник внутрь, чтобы обвести край ее трусиков. Голова Поппи откинулась назад, когда я запустил пальцы в ее нижнее белье и обнаружил, что с нее капает.

Когда я попытался снять с нее трусики, она схватила меня за запястье.

— Не снимай.

Я оставил белье. Очевидно, что Поппи настояла на этом, чтобы создать иллюзию преданности. Вместо этого я опустился к киске, и мой язык провел по ее центру поверх черных трусиков.

— Черт, — зашипела Поппи. Блестящие глаза были прикованы к экрану, как будто, если она не наблюдала за происходящим, то не являлась моей сообщницей.

Трусики были покрыты темными пятнами, намокшие от ее возбуждения и моих усилий. Я продолжал облизывать влажную ткань до тех пор, пока Поппи не была готова кончить.

— Блядь, детка, — простонал я. — Можно я съем тебя голой?

— Нет. — Она обрела голос и тут же сжала ноги.

— Не закрывайся от меня, Поппи. Я не буду, если ты этого не хочешь, но ты кажешься напряженной. — Я провел большим пальцем по ее прикрытой щели, не позволяя ей закрыться полностью. — Разве ты не хочешь, чтобы я заставил тебя почувствовать себя лучше?

Закусив нижнюю губу, Поппи покачала головой, глядя на экран.

Я потерся носом о мокрые пятна.

— Ты была такой расслабленной после того, как кончила на меня прошлой ночью. Я могу сделать это для тебя снова.

Когда Поппи не стала отрицать, я зацепился большими пальцами за пояс.

Ее глаза затрепетали.

— Прекрати.

Я мысленно выругался. Мой контроль был в нескольких секундах от разрушения, и я сомневался в том, что смогу остановиться. Однако для Поппи было жизненно важно иметь право голоса.

— Пожалуйста, детка. Позволь мне снять их и доставить тебе удовольствие.

Мои зубы задели ее клитор через ткань.

Поппи задрожала. Я замер на какое-то время, терпеливо ожидая. Поппи закрыла глаза обеими руками, вновь избегая ответственности за свое участие.

Я не стал медлить. Вместо того, чтобы стянуть с нее нижнее белье, я прижал ее колени к груди и подтянул трусики вверх, оставив их висеть вокруг бедер. Мой взгляд упал на блестящую киску, гладкую от недавней эпиляции. Попка, киска — все было широко открыто и непристойно выставлено напоказ, колени подтянуты к груди. Из-за такой позы Поппи чувствовала запах своего возбуждения от нижнего белья, висящего возле ее носа.

Проведя линию от ее бедра к центру, я позволил своему языку скользнуть там, где ей это было нужно. Поппи оторвалась от экрана всего на секунду и уставилась на меня сверху вниз. Она быстро отвела взгляд, как будто любой дальнейший зрительный контакт был бы еще большим предательством. Я тут же зарылся лицом между ее бедер и провел языком вверх. Рука Поппи вцепилась в одеяло под ней, в попытке предотвратить всепоглощающий экстаз.

— Ты на вкус точно такая, как я запомнил, — простонал я между облизываниями. — Такая. Блядь. Сладкая.

Я выпустил немного слюны, чтобы создать дополнительную влагу, не сводя глаз с Поппи, пока она извивалась под моим ртом. У неё вырвался низкий стон, руки легли мне на плечи. Я вонзил в нее язык, и ее бедра инстинктивно задвигались, поощряя меня проникнуть глубже.

— Я кончаю, — прошептала она, сотрясаясь в конвульсиях.

Поппи бурно кончила, дергаясь в такт пульсирующему экстазу. Вены на ее шее напряглись, пока она боролась с более громким криком, зарождающимся в глубине ее горла. Я продолжал лизать ее, но она заглушила любые дальнейшие звуки, прикусив кулак.

Оставив дорожку влажных поцелуев на внутренней стороне ее бедра, я откинулся на пятки. Ее колени все еще были подтянуты к подбородку, грудь грубо оголена, вокруг сосков образовались маленькие засосы. Я провел большим пальцем вверх и вниз по ее щели, вызвав еще один слабый стон.

— Я так чертовски сильно хочу быть внутри тебя.

— Нет. — Поппи снова повернулась к экрану.

Она была чертовски очаровательна. Это заставило меня улыбнуться, и я вернулся к ее киске.

— Подожди, только не снова, — возразила она.

Поппи была ошеломлена, когда я заставил ее оседлать мой язык, доведя до оргазма еще два раза. Кончив в третий раз, она в спешке натянула леггинсы на бедра. Я поднялся, пока она поправляла лифчик и свитер. Наши глаза встретились, ее тяжелые веки с трудом оставались открытыми. Ее грудь вздымалась, дыхание вырывалось короткими, неглубокими рывками. Глаза были расфокусированы, она едва держалась на ногах.

Я обхватил шею Поппи, подтягивая ее обмякшее тело вверх и впиваясь в её губы. Ее нежно-розовый рот приоткрылся в предвкушении, впуская мой язык внутрь. Я размазал ее соки по губам, а затем слизал все до последней капли, и нырнул в ее рот, чтобы избавиться от остатков.

Грубый и страстный, опьяняющий поцелуй превратился в грязный. Наши тела двигались плавно, ее пальцы упирались в мою грудь, а мои дергали ее за волосы. Впиваясь губами в ее губы, я обхватил левой рукой ее шею, в то время как правая покоилась на ее бедрах. Я отстранился, проводя языком по зубам, чтобы насладиться её вкусом напоследок.

Ее пальцы дрожали, как и все её тело, и я понял, что дрожь была вызвана неспособностью тела успокоиться после оргазма. Уткнувшись лбом в изгиб ее шеи, я накрыл тело Поппи своим. Отчасти для того, чтобы согреть ее, но в основном для того, чтобы выдохнуть в облегчении оттого, что она снова в моих объятиях.

Загрузка...