Роковая одержимость

Глава 35

Дэймон

Поппи была скользкой к тому времени, как я устроился между ее бедер, мой расстегнутый ремень скользнул по ее обнаженным ногам. Я поклялся, что заставлю ее жаждать меня, но я был единственным, кто не мог прожить без нее и нескольких часов. Все внутри меня кипело от неудовлетворения, вызванного отказом от секса, пока я давал нашим телам передышку на восстановление. Прошлой ночью она даже встать не могла, а мой член был сильно натерт.

Поппи предложила устроить киномарафон: «Двенадцать ужасных убийств», а за ним сразу «Тринадцать ужасных убийств». Хотя, по ее мнению, сиквел был слишком попсовым.

На середине фильма Поппи вышла в туалет. Когда она вернулась, я загнал ее в угол и прижал к стене гостиной.

Моему рассудку был нанесен еще один удар. Внутри меня тикала бомба, готовая взорваться. Я пылко поцеловал ее и вжал в стену с такой силой, что она стала сопротивляться, ища передышки.

— Дэймон, — простонала Поппи.

— Я думаю, мы ждали достаточно долго. Разве нет? На этот раз я не могу облегчить тебе задачу. Ты нужна мне слишком сильно, — прорычал я, стягивая ее свитер через голову и бросая его на пол. Я спустил ее трусики и леггинсы до бедер.

Головка моего члена терлась о киску. Ее вход стал ýже, поскольку леггинсы плотно обтягивали ее бедра. Блестящие глаза сияли похотью, пока я растягивал ее, чтобы она могла принять мой размер. Я итак был слишком большим для нее, сказывалась наша значительная разница в размерах.

Вместо того, чтобы расслабить ее, я ворвался в нее, как зверь. Прошло полдня с тех пор, как мы занимались сексом. То немногое время, которое у ее тела оставалось на восстановление, было мгновенно откинуто.

— Черт, — прохрипела Поппи, тяжело дыша через рот.

Я безжалостно вбивался в нее. Я стал безумцем с тех пор, как впервые попробовал ее вкус, и думал, что этот жар со временем утихнет.

Все произошло с точностью до наоборот.

Из телевизора донесся крик, за которым последовал звук бензопилы и треск ломающихся частей тела.

— Расскажи мне, что происходит в фильме.

Мне было плевать, но это было идеальным отвлечением от боли в ее нежной киске.

— Вторую жертву расчленяют на операционном столе, — задыхаясь, произнесла она.

Я сказал ей, чтобы она продолжала пересказывать жуткие подробности, пока я занят ею. Поппи застонала, озвучивая искаженную версию синопсиса. Она замолчала, когда я обхватил одной рукой ее попку, раздвинул ягодицы и мой палец коснулся ее сморщенной дырочки.

— Боже. — Ее рот приоткрылся, а глаза закатились к потолку.

— Черт, ты тугая.

Я утратил контроль и снова и снова погружался в нее с такой силой, что едва мог удержать у стены. В этот момент казалось, что ничто не сможет остановить это безумие.

В остекленевших глазах, смотревших на меня в ответ, застыло что-то между болью и удовольствием. Поппи впилась ногтями в мою спину, что лишь подстегнуло меня. Наконец, мой указательный палец проник внутрь ее попки, и я мягко надавил, пока он не вошел до конца.

— О, черт! — Ее тело неконтролируемо затряслось, ноги обвились вокруг моей талии. — Это так… приятно.

— Что происходит теперь? — подтолкнул я её.

— Теперь… он… ах… он трахает мертвое тело.

Просунув руку между нами, я погладил ее чувствительный клитор. От этого ощущения ее суетливость стихла, сменившись новыми эротическими звуками.

— Черт, — вырвалось у Поппи.

Мокрая киска сдавливала меня все сильнее, пока я безжалостно тер ее клитор. Тихий крик сорвался с ее приоткрытых губ, набирая громкость, и тогда это произошло. Поппи развалилась на части. От этого зрелища я ускорил темп, чтобы прийти к финишу вместе с ней. Мои бедра бились об нее, когда я безжалостно вколачивался, прижимая ее к стене, пока она продолжала кончать.

— Блядь, детка. — Из моего горла вырвался дикий стон. В глазах потемнело, сердце колотилось так, словно могло взорваться. Сделав последний толчок, я выплеснул в нее поток спермы.

Почти сразу я опустил нас на пол, перевернув Поппи на спину.

— Пусти меня, — запротестовала она, когда я не отстранился.

— Нет, — коротко ответил я.

— Ты ведь знаешь, что необходимость лежать на спине, чтобы забеременеть, — всего лишь миф.

— Технически это не было опровергнуто.

— И также не было доказано, — возразила она.

Я пожал плечами.

— Я приму все, что повысит мои шансы.

Поппи закатила глаза, но подчинилась.

Я слегка приподнялся, чтобы посмотреть на место нашего соединения. Одно это зрелище могло заставить меня кончить во второй раз.

— Я скучал по этому.

— Прошло шесть часов, — недоверчиво произнесла она.

Я рассмеялся, бросив взгляд в сторону. Наручники свисали с журнального столика. Я забыл о них.

В последние дни я не надевал на нас наручники, если только какая-нибудь чрезвычайная ситуация, требующая моего внимания, не отрывала меня от дома. Поппи все еще могла решить сбежать, но я позволял ей свободно передвигаться по квартире.

Поппи смягчилась по отношению ко мне, я это чувствовал.

На днях я намеренно оставил разделочный нож, чтобы оценить, на каком этапе в наших отношениях она находится. Хотя Поппи стащила нож, когда думала, что я не смотрю, она не напала на меня с ним.

В конце концов, я понял, что Поппи делала это по привычке. В своей прежней квартире она также спала с перочинным ножом в тумбочке. Это было для защиты. Она не хотела полагаться на то, что я спасу ее, если кто-то вломится в наш дом. Поппи и не подозревала, что я никогда бы не пошел на такой риск, когда дело касалось ее. Хоть я и следил за камерами внутри нашего дома, но снаружи дежурили охранники, которые могли добраться до нее в считанные секунды.

Тем не менее, я оставался начеку. Я все ждал, что она ударит меня ножом, и был в замешательстве, когда ничего не произошло. Отсюда мог следовать только один рациональный вывод.

Поппи была влюблена в меня.

Наш индекс любви был безумием, признаю. Однако то, что Поппи не убила меня ради своей свободы, было настолько смелым заявлением, насколько можно было ожидать.

Так что теперь она пользуется автономией в нашем доме. Я не ограничивал ее доступ между комнатами и не прятал острые предметы. Мы по-прежнему спали, пристегнутые наручниками друг к другу, но это было уже по привычке.

Мне не хотелось покидать наш пузырь. Здесь наши фамилии не имели значения, и не существовало наших семей, как и их ссор. Расследование против меня по делу об убийстве Рэяна Амбани было официально прекращено сегодня, сославшись на отсутствие зацепок. Вряд ли Амбани обрадовались такому поражению. По крайней мере, нас с Поппи эта драма не коснулась.

Между нами все шло относительно хорошо, или настолько хорошо, насколько это возможно между похитителем и пленницей. Я знал, что это закончится, как только наша семья снова будет вовлечена.

— Что это за шум? — хрипло произнесла Поппи подо мной.

Я взглянул на свой телефон, который безостановочно жужжал на журнальном столике.

Я застонал.

— Мне нужно ответить.

Вот вам и наш маленький пузырь. Моей команде было поручено проверять и перехватывать мои звонки в течение месяца, пропуская только самые важные. Это означало, что случилось что-то ужасное, требующее моего немедленного внимания.

Через несколько минут мои подозрения подтвердились.