Роковая одержимость

Глава 20

Поппи

К тому времени, когда мы собрались на «семейный завтрак», я уже кипела от злости. Я сожгу дотла этот дом, если не получу назад свою фотографию. Постукивая ногой под столом, я не сводила пристального взгляда с Зейна.

— Поппи, хочешь круассан? — Мама протянула мне хлебницу, подпитывая мою безграничную ярость очередным ослепительно ярким розовым сарафаном. — Я испекла твои любимые. Подгоревшие.

Я молча покачала головой.

— Ты уверена, детка? Смотри, я поджарила их так, как ты любишь. Тесто совершенно сухое и не рвется.

Они выглядели восхитительно, но у меня пропал аппетит. Яйца и печеные бобы на моей тарелке тоже оставались нетронутыми. Я ждала подходящего момента. Мама обычно забывала что-то на кухне и отлучалась в середине завтрака, предоставляя мне небольшое окно для конфронтации с Зейном.

Единственное, что нас с Зейном объединяло, — это защита маминых чувств. Я никогда не рассказывала ей о тех ужасных вещах, которые он делал, потому что это разрушило бы ее идеальный мир. Делать маму несчастной не было моим приоритетом. На Зейна эта философия не распространялась.

Зейн кашлянул, с подозрением разглядывая свой завтрак, прежде чем скосить взгляд на меня.

— Ты в порядке? — мама поставила хлебницу, чтобы похлопать его по спине. Когда Зейн показал, что все хорошо, она вернула свое внимание ко мне. — Поппи, как продвигается твой зимний проект?

Я проводила зимние каникулы, работая удаленно в качестве аналитика хедж-фонда, придумывая новые идеи с существенной краткосрочной отдачей. Я инвестировала крупные суммы в тысячи рискованных компаний, оценивая сроки погашения ставок. Как только начнется семестр, я вернусь к работе в офлайн режиме, а после окончания учебы начну карьеру старшего аналитика в Ambani Corp.

Однако этой зимой я взялась еще за один проект. Эксперимент. Если я вынуждена жить с врагом, то обязана изучить его слабости. Методом исключения я выяснила, что у Зейна аллергия на траву анис. Как и предполагалось, он раньше не употреблял эту редкую пряность и не знал об аллергии. В те дни, когда он бесил меня сверх меры, я добавляла небольшую дозу в его еду. Не настолько, чтобы привести к летальному исходу, но достаточно, чтобы вызвать умеренный дискомфорт.

Я ухмыльнулась Зейну.

— Зимний проект продвигается лучше, чем я ожидала.

Открыв блокнот, я записала реакцию Зейна на сегодняшнюю дозу. Четверть грамма аниса вызвала покраснение кожи, насморк и кашель. Мне приходилось вести подробные записи, чтобы случайно не убить его. Мама не одобрила бы этого. Не говоря уже о том, что если бы у Зейна случился околосмертный опыт, он бы нашел способ каким-то образом свалить это на меня.

— Тебе не нравится овсянка? — невинно спросила я, когда Зейн отодвинул свою тарелку, бесцеремонно отказавшись от завтрака.

— Ты почти не притронулся к ней. — Мама выглядела обиженной. — Я думала, это твой любимый завтрак.

Она каждый день готовила свежий чиа-джем для начинки в овсянку Зейна. Я ненавидела портить ее труд. Мне бы не пришлось прибегать к таким мерам, если бы Зейн не полез к моим вещам первым.

Он потянулся, чтобы взять маму за руку.

— Так и есть, принцесса, — тепло сказал он ей, прежде чем его подозрительный взгляд встретился с моим. Я с вызовом подняла брови. — У меня просто плохой день. Он оправдывался, чтобы успокоить ее. — Сегодня утром даже не мог встать с постели.

— Ой. Кто-то снова положил большой камень на крышку твоего гроба? — пробормотала я себе под нос, но Зейн уловил это и нахмурился.

— Я могу приготовить тебе что-нибудь другое, — предложила мама.

— Не беспокойся об этом.

— Это не проблема. Я что-нибудь приготовлю за пять минут.

— Я не настолько голоден.

Мама вскинула руки.

— Поппи больше не любит свои подгоревшие круассаны. Тебе вдруг не нравится овсянка, которую я готовлю с первого дня. Не знаю, почему я беспокоюсь. — Она поднялась со своего места, расстроенная. — Я принесу апельсиновый сок. Похоже, все и так сидят на жидкой диете.

Мама драматично фыркнула и вышла из комнаты, оставив нас с Зейном наедине. Он закатал рукава своего черного свитера, готовясь к битве.

— Что ты добавила в овсянку? — сразу перешел он к делу, как только мама оказалась вне пределов слышимости.

— У тебя паранойя, старик. — Я протянула руку и зачерпнула полную ложку его овсянки. Затем отправила себе в рот и прожевала. — Видишь? Твоя еда в полном порядке.

Зейн прищурился.

— Пия годами готовит одну и ту же овсянку. Раньше она никогда не была такой на вкус.

— Если тебе больше не нравится мамина стряпня, так и скажи. Уверена, она поймет. Подожди, нет, не поймет, потому что готовка для семьи приносит ей огромную радость. На будущее, следует ли мне предложить доедать каждое блюдо, которое она ставит перед тобой?

— Мы оба знаем, что я не настолько глуп, чтобы сделать это, — процедил он.

Я пожала плечами.

— Папа ел ее стряпню и ни разу в жизни не пожаловался. Может, поэтому он нравился ей больше.

Зейн ударил кулаком по обеденному столу с такой силой, что тот завибрировал.

— Хватит. Перестань пытаться настроить мою жену против меня.

Я невозмутимо изучала записи в своем блокноте.

— Если тебе нужен менеджер по контролю качества, чтобы твоя еда была такой же вкусной, как раньше, я с радостью приму эту должность. Все, что тебе нужно сделать, — это вернуть мою фотографию, — проговорила я, не поднимая глаз.

Впервые Зейн выглядел растерянным.

— Я должен понять намек?

— Не прикидывайся дураком. Я знаю, что ты взял фотографию из моей комнаты.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

Больше, чем кража фотографии Зейном, меня разозлило то, что он солгал об этом. Повысить дозу, — написала я в заметках к завтраку. Его страдания будут усиливаться с каждым днем, пока он не вернет то, что принадлежит мне по праву.

Я уже открыла рот, чтобы ответить, когда вернулась мама с кувшином апельсинового сока. Короткая прогулка до кухни умерила ее раздражение. Она напевала себе под нос, не обращая внимания на враждебную атмосферу, царящую в столовой.

— Поппи, ты так и не сказала мне, получила ли ты прибыль от своих зимних инвестиций. Предполагается, что они определят твои проекты после выпуска, верно? — спросила она, наливая сок в стакан Зейна.

Я кивнула.

— Если все пойдет хорошо, компания предложит мне должность старшего аналитика после окончания учебы.

— Это потрясающе, — восхитилась она, наполняя мой пустой стакан.

Без сомнения, мама проснулась рано, чтобы выжать кучу апельсинов и процедить мякоть. Она бросила раздраженный взгляд, когда заметила, что Зейн уставился в стакан, вместо того чтобы сделать глоток. Это было мудрое решение. Анис мог попасть в состав каждого блюда на кухне.

Что? Он забрал мою фотографию.

Я сделала большой глоток сока и попросила еще. Это заставило маму улыбнуться, а Зейна — взбеситься.

— Все равно пройдет еще шесть лет, прежде чем я смогу претендовать на должность генерального директора, — сказала я маме, пока она снова наполняла мой стакан. — Меньше, если я выйду замуж и рожу детей.

Кувшин застыл в воздухе при упоминании о браке. Мама выглядела ошеломленной, а Зейн разразился хохотом.

— Дети? Ты?

Выражение моего лица оставалось невозмутимым, пока мама отчитывала его.

— Прекрати, Аксель, — шикнула она, возвращая свое внимание ко мне. — Что на тебя нашло, Beta¹¹? Ты никогда раньше не говорила о браке или детях.

— От прошлых руководителей Ambani Corp ожидали, что они женятся и заведут детей. — Эта мысль пришла мне в голову недавно — концепция, которая больше не отталкивала меня. — Если я выйду замуж, это покажет совету директоров, что я разделяю их ценности, что я стабильна и заинтересована в том, чтобы представлять семейный бизнес. И вполне логично родить детей до того, как я стану генеральным директором. Я не смогу позволить себе взять декретный отпуск после вступления в должность. Лучше закрыть этот вопрос сразу.

— Поппи, — недоверчиво произнесла мама. — Детей не заводят для того, чтобы закрыть вопрос. Рождение ребенка — это серьезное обязательство.

Я лениво пожала плечами.

— Я найму няню, чтобы помогла с этим.

Не говоря уже о том, что я прекрасно ладила с детьми. Однако ни за что не призналась бы в этом вслух, так как не хотела давать Зейну больше поводов для смеха.

— Этим? Ты говоришь о ребенке? — мама казалась изумленной. — Поппи, ты не должна принимать решения, основываясь лишь на том, чего ожидает правление. — Она замерла, когда на ее лице появилось выражение ужаса. — О, Боже, ты задумалась о браке с Парисом? Прежде чем ты примешь опрометчивое решение…

— Это не Парис. — Я прервала ее, чтобы ее истерика не приняла серьезный оборот.

Мама вздохнула с облегчением, прежде чем новое направление мыслей омрачило ее эмоции. Она перебрала в голове ограниченный список моих приятелей в поисках возможных альтернативных кандидатов. Когда таковых не нашлось, она спросила:

— Тогда кто?

Зейн выглядел самодовольным, когда объявил:

— Я полагаю, что некий отправитель цветов вдохновил её на внезапный интерес к браку. — Мой взгляд сузился. Он же не мог знать, верно? Зейн разрушил мою иллюзию безопасности, когда продолжил: — Неужели ты думала, что Дэймон Максвелл может прислать цветы в мой дом так, чтобы я об этом не узнал?

— Что?! — если мама пришла в ужас при одной мысли о Парисе, то при упоминании Дэймона Максвелла она чуть не упала в обморок. — О чем он говорит?

— Ни о чем. — Я молча приказала Зейну заткнуться.

Я сделала предупредительный выстрел, чтобы напугать Зейна и заставить вернуть мою фотографию. И совершила серьезную ошибку, недооценив его, когда нажала на курок лишь наполовину. Надо было либо отравить его до смерти, либо вообще ничего не подмешивать в еду. Эта маленькая демонстрация разожгла его гнев, и он нанес ответный удар. В конце концов, мы были сделаны из одного теста. Я должна была догадаться, что он тоже собирает на меня компромат. Моим ядом оказался Дэймон Максвелл.

— Леви отследил вчерашние цветы до первоначального отправителя, — как ни в чем не бывало объяснил Зейн маме, скользнув взглядом по букету в другом углу комнаты. — За них заплатил Дэймон Максвелл. Ну, знаешь, тот, которого обвиняют в убийстве ее кузена.

Мама прижала кувшин с апельсиновым соком к груди, словно отгораживаясь от новости.

Мои пальцы крепче сжали стакан. Я не могла поверить, что Зейн доносит на меня. Нам что, пять лет?

— Надо отдать ему должное, — продолжал пренебрежительно бубнить Зейн. — Максвелл точно знает, что делает.

— Заткнись. — Зейн не имел права произносить имя Дэймона. Это было равносильно тому, как если бы демон поминал имя Господа всуе. — Ты ничего о нем не знаешь.

— Я знаю, что он устраняет своего главного конкурента, преследуя тебя, — парировал Зейн. — Если ему удастся уговорить тебя выйти за него замуж, он получит клиентов Ambani Corp, а затем распустит вашу компанию.

От этого замечания у меня дернулся глаз. Вчера Дэймон поднял вопрос о браке. Возможно, в оценке Зейна есть доля правды?

Я решительно отвергла это. Нет. Я видела выражение лица Дэймона, когда обнимала Нила. Его можно было описать только как жажду. Искренний разговор, который мы разделили в постели, был настоящим. То, что происходит между нами, важнее наших амбиций.

— Это смешно. Дэймон знает, что я никогда не выйду замуж без железного брачного контракта, — ответила я небрежно.

Мама побледнела.

— Так это правда?

Проклятье.

— Я… я не понимаю. Я думала, у Дэймона Максвелла были тайные отношения с Розой.

У меня в груди всё заледенело.

Сообщения, которые Ник обнаружил в телефоне Розы, стали общеизвестными в нашей семье. Все узнали о влюбленности Розы в Дэймона Максвелла, но не было никакого способа доказать, что чувства не были взаимными.

— Поппи, мне кажется, это действительно плохая идея, — медленно проговорила она, парализованная страхом. — Возможно, я не дала Парису достаточно шансов. Давай вернемся к нему как к варианту… — мама замолчала, не в силах закончить предложение. — Нет. Не могу выговорить это с серьезным лицом. Пожалуйста, не выходи замуж за Париса. И уж точно не выходи замуж за Дэймона.

Я глазами метала кинжалы в Зейна.

— Не позволяй ему провоцировать и раздувать из мухи слона, мама. Все, что сделал Дэймон, это прислал мне цветы. В этом нет ничего такого.

— Ничего такого? — мама выдавила из себя эти слова, с трудом веря в услышанное. Она принялась перечислять минусы. — Дэймон Максвелл слишком стар для тебя. Наши семьи ненавидят друг друга. Ох, и еще этого мужчину обвиняют в убийстве твоего кузена. Не говоря уже о том, что он соблазнил Розу, вероятно, по тем же причинам, о которых упоминал Аксель. И теперь, когда она нездорова, он открыл охоту на тебя. Как, по-твоему, я могу не беспокоиться о твоей безопасности?

Должна признать, Дэймон выглядел не лучшим образом. Но как человек, проявляющий огромную осторожность с мужчинами, я доверяла своему внутреннему чутью. Мое суждение относительно Дэймона было здравым.

— Дэймон не был связан с Розой, и он не убийца. Зачем будущему нобелевскому лауреату убивать такого никчемного наркомана, как Рэян?

Мама ахнула.

— Поппи, не говори плохо о мертвых. И мы не знаем всей истории о Розе. Даже если он не столкнул её, что, если он приложил к этому руку? Никто не видел Дэймона больше часа. Он был единственным, кто отсутствовал на вечеринке.

— Он не был единственным, кто отсутствовал. Мы были вместе, — выпалила я, бросив быстрый взгляд на Зейна. Он высокомерно усмехнулся, потому что я сама подставилась под удар, и ему не пришлось ничего делать, кроме как заложить основу.

В комнате воцарилась гробовая тишина. Маме потребовалось несколько мгновений, чтобы прийти в себя.

— Что значит, вы были вместе? — её голос был почти неслышен. — Почему ты была наедине с Дэймоном Максвеллом больше часа?

Я не ответила, ожидая, пока мама сложит два и два.

На маму снизошло понимание, за которым последовало разочарование, которое она не смогла скрыть.

— Роза влюблена в этого мужчину, и он обманул ее по бог знает каким причинам, — прошептала она с грустью в голосе.

Я видела это по маминому лицу. На нем была написана жалость. Она считала, что Дэймон использует ее маленькую девочку, отвлекая своим симпатичным лицом.

— Ты не можешь выйти замуж за мужчину, который хочет нажиться на твоем состоянии и, возможно, убьет тебя, как только завладеет им.

Мама беспокойно переминалась с ноги на ногу, как будто сбывались ее худшие кошмары.

Я подавила желание закатить глаза.

— Это смешно. Никто не собирается замуж.

— Значит, ты перестанешь с ним видеться? — с надеждой спросила она. — Пока обвинения против него не будут сняты, ты должна учитывать, что Дэймон — очень опасный человек, — заявила мама.

Ее обычное самообладание пошатнулось. Мама представляла себе смерть своего единственного ребенка. После долгой папиной болезни маму пришлось бы поместить в психиатрическую клинику, если бы со мной что-нибудь случилось. Я понимала её чувства и то, почему Дэймон представлял собой угрозу.

Тем не менее, я молчала, не в силах устно согласиться на ее просьбу.

Дэймон был первым человеком, который увидел мои подлые стороны, и вместо того, чтобы убежать, он нырнул в мою темноту с головой. Было бы нелепо никогда больше не видеть его, основываясь на недоказанных опасениях. В любом случае, только Роза имела право требовать этого от меня. После того, как она поправится, я намеревалась оказать ей любезность и объяснить, что происходит. Технически, между нами ничего не было из уважения к Розе. Но я все равно не могла заставить себя поклясться, что никогда больше его не увижу.

В ответ на мой отказ, мама пустила в ход главный козырь.

— Если ты продолжишь видеться с ним, я… я, — заикаясь, пробормотала она, все еще прижимая к сердцу кувшин с соком. Ее страх перед Максвеллами превзошел все мои ожидания. — Я расскажу членам правления Ambani Corp о ваших отношениях, — выпалила она, не в силах придумать другой способ удержать меня подальше от Дэймона. — Они никогда не позволят тебе стать генеральным директором, если узнают.

Моя реакция на неожиданную мамину угрозу была моментальной.

— Даже если я не смогу стать генеральным директором, папа оставил мне достаточно акций, чтобы я вошла в совет директоров, — парировала я.

— Нет. Он оставил эти акции мне. — Голос мамы стал встревоженным. Она говорила тихо, как будто ненавидела каждую секунду этого разговора, но делала то, что считала необходимым, чтобы защитить меня. Это были ложные благие намерения. — Я планировала переписать их на тебя, но думаю, не стоит ли включить пункт о лишении тебя права наследства при условии брака с Дэймоном Максвеллом.

Я силилась понять, как моя милая, чуткая мать могла придумать план, хотя бы отдаленно напоминающий коварство. Годы, проведенные с Зейном, принесли свои плоды.

— Прости, Поппи, но это для твоего же блага. Возможно, прямо сейчас ты испытываешь сильные чувства, но не путай секс с большой любовью всей твоей жизни. Дэймон — не хороший человек. Он — всего лишь замена.

Грудь больно сдавило в ответ на непредвиденное мамино предательство. Дискуссия приняла горький оборот.

— Замена? — я взвесила это слово на кончике языка. — Ты имеешь в виду такую замену, как папа? Ты даже полгода не подождала, чтобы снова выйти замуж после его смерти.

Мама ахнула, не ожидая такой резкой атаки. Я никогда раньше не противостояла ей, но сегодня я превысила свой порог. Они расковыряли прошлое, забрав последнюю частичку папы, а затем пригрозили забрать и Дэймона. Ящик Пандоры был открыт и выставлен на всеобщее обозрение.

Когда мама снова вышла замуж, я поверила в её скорый бурный роман с Зейном, а не уже существовавший. Я никогда не спрашивала ее об обвинениях Джо Максвелла, полагая, что она не стала бы переступать эту грань.

Но теперь…

— Джо Максвелл был прав, не так ли? — мой голос был мягким, но угрожающим. — Как еще ты могла так быстро двинуться дальше?

Разум отказывался верить, что моя мать изменщица, и я мысленно умоляла ее опровергнуть это обвинение. Ее молчание было ничем иным, как подтверждением.

Мой взгляд остановился на высокомерном лице Зейна.

— Из него получился бы ужасный отец. Так что ты использовала папу, чтобы вырастить своего внебрачного ребенка, а потом изменила ему, когда большая любовь всей твоей жизни вернулась.

Кувшин с апельсиновым соком выпал из маминой руки и разбился о деревянный пол. Мы с Зейном вскочили со стульев. Зейн велел маме не двигаться, чтобы стекло не порезало ее. Мама стояла на трясущихся ногах, босиком среди пролитого сока и битого стекла, в своем розовом сарафане длиной до колен. Осколки на полу имитировали нашу расколотую связь. Впервые я испытывала отвращение к правде.

Ее нижняя губа дрожала.

— Поппи.

Я покачала головой.

— Папа любил тебя. Он бы никогда так с тобой не поступил.

— Я знаю, — это было все, что она смогла выдавить из себя, протягивая ко мне руку.

Я отпрянула, попятившись назад.

— Как ты могла так поступить с папой? — я указала на Зейна. — Как ты могла предпочесть его нам?

На мамином лице появилось болезненное выражение, и она бездумно шагнула вперед. Ее нога опустилась на осколок разбитого стекла. Зейн выругался и подхватил ее на руки, стекло пронзило и его ноги.

Рыдание сорвалось с маминых губ.

— Прости меня, Поппи, — прошептала она. — Мне так жаль. Ты должна мне поверить.

Поверить ей? Вся наша жизнь была ложью. Тот бредовый ярлык родственных душ, которым все наградили моих родителей, был лишь фасадом. На самом деле она ждала, когда папа умрет, чтобы вернуться к нему, настоящей любви всей ее жизни.

Блеск в глазах Зейна был жестоким и неумолимым.

— Хватит, — рявкнул он, когда мама не выдержала и прижалась к его груди. — Ты расстраиваешь свою мать.

— Я бы предпочла не принимать советов по семейным вопросам от разлучника.

— Брось. Не похоже, чтобы я пытался заменить Амбани в твоей жизни, а Пия оставалась с ним до конца. Чего еще ты хочешь? Она сделала все, что могла, тем более учитывая воспитание такой, как ты, — выплюнул он с раздражением.

— Такой как я? Смешно слышать это от тебя, — огрызнулась я. — Ты мне не нравишься не потому, что мама ушла к тебе слишком быстро и не потому, что я беспокоюсь о том, что ты заменишь мне отца. Я не выношу тебя, потому что ненавижу иметь что-то общее с таким как ты. Каждый раз, когда я смотрю на себя, я вижу тебя, и от этого меня тошнит.

Я была побочным продуктом Зейна. Такие люди, как мы, испытывали трудности в отношениях, потому что у нас не было морали или сострадания. Кому-то вроде меня не место рядом с таким хорошим человеком, как Дэймон. Все, что я могла дать ему, — это свою неисправность, и как только рядом появится кто-то такой милый, как Роза, он тоже это увидит.

Моя грудь вздымалась и опадала от гнева.

— Папа был лучшим человеком, которого я знала, но ты — причина того, что я испорчена. Мой мозг не настроен ни на что хорошее из-за тебя. — Из-за тебя я никогда не познаю любовь и не смогу иметь что-то хорошее в своей жизни, такое как Дэймон. Большое спасибо за твою испорченную ДНК. — Так за что же тебя вознаграждают после того, как ты разрушил все для остальных из нас?

— Как я уже сказал, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Пия была с ним до самого конца, и твой отец знал о нас. Все делалось по его выбору. Никто ему ничего не разрушал.

Я на мгновение растерялась. Мама уткнулась лицом в грудь Зейна и была не в состоянии говорить. Но я все равно адресовала вопрос ей.

— Папа знал, что ты ему изменяла?

Почему, черт возьми, они не могли позволить ему умереть спокойно, без осведомленности о предательстве жены? Это было наименьшее, что они ему задолжали.

Я ошеломленно уставилась на Зейна.

— Это отвратительно. Вы отвратительны.

— Если ты так считаешь, тогда убирайся.

— С удовольствием. — Я захлопнула блокнот и умчалась с ним.