Ровно год

17 августа, 22:26. АВАРИЯ

Нина одевалась наверху, когда Лео услышала ее крик:

— Лео, Ист пришел! Открой дверь, пожалуйста!

— Ты можешь не орать? — немедленно отреагировала мама. Не то чтобы прокричала, но произнесла довольно громко.

Нина что-то пробурчала себе под нос — Лео с мамой не разобрали, что, да это, пожалуй, и к лучшему. Тем вечером атмосфера в доме была накаленная, и виной всему — Калифорнийский университет. Точнее, тот факт, что Нина не записалась на виртуальную экскурсию по кампусу, как хотела мама, и все закончилось скандалом, разгоревшимся еще сильнее в тот момент, когда Нина аккуратно наносила на веки младшей сестры подводку для глаз. Лео отчаянно старалась не моргать, а мама и Нина ссорились поверх ее головы, упоминая ответственное поведение, родительскую гиперопеку, вечеринку, на которую собирались сестры («Да, там будут взрослые — зачем спрашивать очевидные вещи!») и заведение, куда они заедут перед началом («Ну конечно же, в „Ин-энд-аут“[19], куда еще можно пойти в этой дыре?»).

Бросив взгляд на зеркало над столиком в прихожей, Лео повернулась к входной двери, но затем решила поближе рассмотреть свой макияж и нечаянно опрокинула рамку с фотографией, на которой были запечатлены они с сестрой. Стрелка на правом глазу чуточку длиннее, чем на левом, подумала Лео, но этого все равно никто не заметит. Да и вообще вряд ли кто-нибудь сегодня обратит на нее внимание.

— Не знаю, почему нельзя просто забрать нас на подъездной дорожке, как делается во всем цивилизованном мире, — бурчала Нина, сбегая по лестнице и одновременно запихивая вещи в рюкзак.

— Если кто-то подвозит тебя на своей машине, принято подъезжать к крыльцу! — крикнула с кухни мама. — Не позволяй подзывать тебя гудком, это очень грубо.

Нина опять что-то проворчала — судя по всему, тоже очень грубое.

— Что ты сказала? — переспросила мама.

— Ничего.

— Хм-м.

Лео взялась за дверную ручку.

— Мам, ну ты же видела Иста! — запротестовала Нина, никогда не вступавшая в споры, в которых не рассчитывала победить.

За Лео никто не заезжал, не сигналил клаксоном, так что она не вполне понимала, почему Нина так злится по этому поводу. Тем не менее мама в чем-то была права.

Лео открыла дверь, придерживая Денвера ногой.

— Не бойся, он кусает только за щиколотки, — сказала она стоявшему на пороге парню.

— Хорошо, что у меня их две, — ответил он и широко улыбнулся. — Привет, я Ист.

Не прошло и двух минут, как Лео потеряла Нину. Пожалуй, оно и к лучшему, ведь, стоя на кухне этого огромного дома с бассейном, трамплином и винтажным залом игровых автоматов, она пришла к выводу, что вечеринки, извините, — та еще скукота, хотя сестре она бы ни за что в этом не призналась.

За домом был бассейн с горкой, хороший такой бассейн, и несколько парней, знакомых Лео по школе, по очереди плюхались в воду с трамплина, выделывая всякие трюки и стараясь перещеголять друг дружку. Девочки, стоявшие у кромки бассейна, смеялись и взвизгивали всякий раз, как на них летели брызги, и Лео, с одной стороны, недоумевала, отчего они просто не отойдут подальше, а с другой, тоже была бы не против стать такой девчонкой, которую парням хочется развеселить, обрызгав водой.

Несколько человек расположились в гостиной; парочка девиц — их Лео видела впервые — целовались на диване. Остальной народ толпился в коридоре.

Практически у всех в руках были красные пластиковые стаканчики, и пока только это соответствовало представлениям Лео о крутых тусовках. Во всех фильмах гости на вечеринках ходили с такими стаканчиками, и у Лео даже мелькнула мысль оставить себе один в качестве маленького сувенира.

Проблема только одна: где его взять? Лео понятия не имела, особенно учитывая, что, втолкнув ее в дверь, Нина зловещим шепотом предостерегла: «Никогда не пей то, что предлагают парни, ни в коем случае!» — и вместе с Истом исчезла в глубине дома.

В «Ин-энд-аут» было хотя бы весело. Зал был набит битком, поэтому они сели снаружи — столик удалось занять только благодаря Нине, злобно сверлившей глазами девушку, которая давно закончила есть и просто сидела, болтая по телефону. Как и сказала сестра, Ист заплатил за всех троих и вынес заказы. Они взяли «картошку по-звериному» из секретного меню с секретным соусом, сыром и жареным луком, а Нина вдобавок еще и подворовывала ломтики у Лео.

— Внимание, правило такое, — Нина наставила ломтик картошки сразу и на сестру, и на своего парня. — Лео сегодня не пьет. Повторяю: не пьет.

— Стоп, что? — возмутилась Лео. — Я думала, мы идем на вечеринку! Ты заставила меня нарядиться, даже глаза мне накрасила!

— Издеваешься? Если ты напьешься или мама учует, что от тебя несет пивом, я труп. Она посадит меня под домашний арест на двадцать лет, я одичаю и превращусь в дряхлую старуху. Ага, как же. Нет и еще раз нет!

Лео перевела взгляд на Иста, который запихивал в рот картошку. Нинино заявление его явно развеселило.

— В дряхлую старуху, — смачно повторил он.

— А ты бы встречался с дряхлой старухой? — поинтересовалась у него Нина, кончиками пальцев переложив в его бумажную корзинку ломтик помидора со своего бургера.

Ист изобразил глубокие раздумья.

— Пожалуй, нет, — сказал он.

Лео рассмеялась, а Нина бросила в него скомканной салфеткой.

— Ну зачем мне дряхлая старуха? — запротестовал Ист и кинул бумажный шарик обратно в нее. — Представь: мы начнем целоваться, а у тебя отвалится лицо!

— А я думала, для истинной любви нет преград, — вздохнула Нина.

— Так значит, это она — любовь?

В его тоне было что-то насмешливое и интимное, что-то, чего Лео уловить не могла, зато Нина мгновенно вспыхнула и с неожиданным аппетитом стала уплетать свой беспомидорный бургер. Ист на это лишь улыбнулся, а Лео пронзила страшная догадка: она — третий лишний.

Она уткнула взгляд в корзинку с недоеденным бургером. Правда в том, что ей ужасно хотелось пойти на вечеринку со старшей сестрой и Истом, стать наконец той, кто может бросить: «В выходные была на тусовке, а что?», но в то же время ее непреодолимо тянуло остаться дома, в привычном и безопасном уюте, поваляться в кровати или свернуться клубочком на диване в гостиной и вместе с мамой смотреть ролики на ютьюбе или мамины любимые телепередачи на канале о дизайне и ремонте. Лео все яснее понимала, что предвкушение событий доставляет ей гораздо больше удовольствия, нежели события как таковые. Вечеринки всегда больше привлекали ее в воображении, когда она представляла себя модной красоткой, остроумной и милой. В своих фантазиях она достигала успеха тысячью способов, чего в реальности, как правило, не происходило, — так зачем портить сказку?

Лео стояла, обхватив себя руками и опираясь спиной на холодную мраморную столешницу, — единственный лишний человек на этой вечеринке. По правде говоря, ей было одиноко. Кажется, где-то здесь она видела Софи, девочку из группы по английскому, и почти наверняка разглядела среди толпы в гостиной Мэдисон, с которой пересекалась в школьных коридорах, но ни ту, ни другую Лео не знала настолько хорошо, чтобы просто подойти и завести разговор. «Кто вообще так делает?» — мысленно фыркнула она. Можно было бы пойти поискать Нину, однако Лео не хотелось выглядеть противной младшей сестрицей, которая дергает старшую по поводу и без повода, хотя в эту самую минуту она вроде как и вправду нуждалась в Нине.

— Держи, — раздался чей-то голос, и в следующий миг Ист сунул ей в руку красный пластиковый стаканчик. — Расслабься, — добавил он, когда она с подозрением уставилась на содержимое, — это имбирный эль. Если ты ходишь с напитком, похожим на пиво, никто не станет пытаться напоить тебя пивом. Старый трюк. Заодно и руки заняты.

— Не знаю, не знаю, — ответила Лео. — Нина велела не пить ничего, что предлагают парни.

— Вообще-то Нина сейчас сама выпивает, стоя на трамплине, так что я бы насчет нее не беспокоился. Кроме того, уверен, она за меня поручится. — Ист жестом показал на окно в кухне: и действительно, Нина делала именно то, что он сказал. Зрители, собравшиеся вокруг трамплина, поддерживали ее одобрительными возгласами и свистом. Залпом осушив стаканчик, Нина победно продемонстрировала его публике. Лео она показалась статуей, юной воительницей, застывшей во времени.

— Чокнутая, — улыбнулся Ист.

— Нельзя говорить «чокнутая», — наставительно сказала Лео. Тепловатый имбирный эль напомнил ей о том, как в прошлом году она отравилась чем-то несвежим и как мама клала ей на лоб прохладную ладонь. Нина тогда собрала для нее проникновенный плейлист под названием «Песни, которые не заставят тебя блевать».

— В смысле? — не понял Ист.

— Звучит как насмешка над людьми с ментальными расстройствами, — пояснила Лео и отхлебнула эля, потому что еще никогда не разговаривала с Истом так долго, и сейчас, стоя совсем близко, он казался ей чуточку более грозным, чем на уроках математики. — Кроме того, это сексизм. Мужчин ведь никто не обзывает «чокнутыми», правда?

Еще глоточек.

С минуту Ист стоял рядом с Лео, на его губах играла рассеянная улыбка, в глазах светилось что-то вроде… ностальгии? Другого слова Лео подобрать не могла. Позади него Нина залихватски гикнула и аккуратно спрыгнула с трамплина на бетонную дорожку.

— Гм, — сказал Ист. — Я… э-э-э… как-то не думал об этом в таком ключе.

Лео пожала плечами. Нина поймала взгляд сестры и вопросительно посмотрела на нее, подняв вверх большие пальцы. Лео ответила тем же жестом, Нина удовлетворенно кивнула и ушла.

— Просто мысль, — сказала она, хотя на самом деле это было далеко не «просто мыслью», а ее искренним убеждением. — Ладно.

— Ладно, — повторил Ист. — Спасибо, что просветила, постараюсь запомнить.

— Отлично.

Иногда Лео ломала голову, куда в подобных ситуациях девается весь ее словарный запас. Может, слова прячутся в какой-то черной дыре и однажды она таки найдет к ним дорогу?

— Ну как, ждешь начала учебы?

Лео нахмурилась:

— Почему ты напоминаешь мне моего дядю Дэвида, который пытается завести со мной светскую беседу на День благодарения? — И вдруг ее осенило: — Погоди-ка, Нина что, сегодня назначила тебя в мои няньки?

Ист замер, потом расхохотался и снова замер.

— Боже. — Лео чуть не сгорела со стыда.

— Ну, она не совсем так выразилась, — уточнил Ист. — Слова «няньки» она не говорила.

— Тогда как она выразилась? — Лео бросила взгляд на окно — нет ли там Нины? На этот раз она показала бы старшей сестре другой палец.

— Просто попросила присмотреть за тобой, и я пообещал.

— Что ж, мне она велела не брать напитки у парней. Выходит, послушался только один из нас, — пробормотала Лео. — Я ее убью.

— Да брось, ерунда, — настаивал Ист. Конечно, ему легко было говорить. Это же не его на вечеринке держали за несмышленого младенца. — Думаю, она просто хочет, чтобы мы поладили. Такие вот у нее методы.

Лео досадливо покачала головой и опустила глаза на свой напиток. Она с неохотой признала правоту Иста: стаканчик действительно помогал занять руки, и с ним она больше не казалась совсем уж чужой на этой вечеринке.

— О, Нина, — вполголоса воскликнула она, когда Нина вновь протанцевала мимо окна, смеясь с невидимым собеседником, шедшим сзади. Освещение бассейна делало ее бледной и придавало коже голубоватый оттенок.

— Эй! — позвала Нина. Ист поднял глаза, и при виде нее на его лице немедленно вспыхнула улыбка. — Ты мне очень нравишься! — крикнула она, сложив пальцы сердечком.

Ист улыбнулся еще шире, его щеки слабо порозовели.

— Ты мне тоже, — одними губами произнес он, затем обернулся на Лео: — Это… гм… ужасно неловкий момент. Просто чтобы ты знала.

— Познакомься, это Нина, — сказала Лео. — Она обожает публичные изъявления чувств. — Хотя это вовсе и не плохо, подумалось ей. Лео и сама хотела бы жить так же, с душой нараспашку, ведь лучше услышать от других, что ты ошиблась в своих чувствах, чем вечно сомневаться в себе.

Они проводили взглядом хохочущую Нину — ее кто-то окликнул, и она направилась обратно к бассейну.

— Я буду по ней скучать, — вздохнула Лео.

— Ты о чем?

— В следующем году она уедет в колледж. — Даже сквозь рев музыки Лео расслышала отголоски песни из того самого «неблевачего» Нининого плейлиста. — Будет так странно: комната опустеет, все вещи исчезнут. Как только она съедет, мама, скорее всего, превратит ее комнату в рабочий кабинет.

— Ага, — согласился Ист, но после прибавил: — Ты ведь знаешь, как она из-за этого переживает? Из-за колледжа.

— Вообще-то нет. — На глазах Лео Нина хихикала с новым знакомым. — Я не в курсе.

— Она вбила себе в голову, что не поступит в Калифорнийский университет. — Ист отхлебнул из своего стаканчика. — «Спрайт», — сообщил он под пристальным взглядом Лео. — Не волнуйся, я сегодня работаю трезвым водителем.

— Я и не волнуюсь, — ответила Лео. Она и не волновалась. Ее занимало кое-что поважнее. — Постой, ты хочешь сказать, она боится не поступить? Да она в последние три года только об универе и говорила! Наши родители в последние три года только о нем и говорили!

— Угу, знаю, просто… — Ист оглянулся на окно, на Нину, словно та могла его слышать. — Думаю, она нарочно себя накручивает. На нее столько всего давит, от этого закипают мозги, и она… — он изобразил, будто отталкивает от себя что-то плохое, — понимаешь?

— Понимаю, — кивнула Лео, но в ее сознании промелькнула какая-то темная мысль, которая — она уже знала — разбудит ее глухой ночью. Волнение за Нину всегда изматывало больше, чем беспокойство за себя. Лео охотно отказалась бы от колледжа, если бы это гарантировало место Нине.

— Все будет хорошо, — сказал Ист, и было непонятно, кого он старается ободрить, Лео или самого себя. — Она же гений, у нее средний балл не меньше семи, а то и восьми, верно? — Ист усмехнулся: — Она единственная, кто по доброй воле вступает в школьные клубы.

— Ага, точно. — Лео подняла тост, и они с Истом беззвучно сдвинули свои пластиковые «бокалы». — Она молодчина. У нее все получится.

Но все же надо не забыть сказать об этом маме, подумала она.

Несмотря на эту новую тревогу, тускло мерцавшую на задворках сознания, дальше дело пошло веселее. Лео обсудила с Софи стремную учительницу английского, потом выслушала ее жалобы на какого-то таинственного бойфренда. Поболтав с Мэдисон, пришла к выводу, что та ей очень даже нравится — до того нравится, что они даже обменялись телефонами и Мэдисон клятвенно пообещала сегодня же написать.

«Так-то, сестричка, — мысленно радовалась Лео, — я тоже умею заводить друзей». Вот уж она похвастается, когда они вернутся домой.

В конце разговора с Мэдисон взгляд Лео упал на распахнутую входную дверь и она увидела, как Ист и Нина целуются на крыльце. Это другое, сразу поняла Лео, это больше, сильнее их обоих. Его ладонь поддерживала ее затылок, а она крепко держалась пальцами за петли на поясе его джинсов. Нинино лицо раскраснелось, а позвоночник как будто размягчился, и она вся превратилась в оболочку для нежности и любви, поэтому Лео торопливо отвела глаза. Поцелуй был публичным, но сам момент — интимным, и Лео испытывала одновременно радость и грусть от того, что стала этому свидетельницей.

А потом они с Ниной сидели на трамплине и болтали ногами. Лео пришло в голову, что она не могла бы вот так сидеть ни с кем, кроме сестры, что только Нине она полностью доверяет и не боится, что та столкнет ее в холодную воду или начнет раскачивать доску, чтобы напугать.

Лео не призналась, что видела поцелуй.

— Ну-у-у-у, — Нина шутливо толкнула ее плечом, — я была права, да?

Лео лишь пожала плечами — знала, что уклончивый ответ разозлит сестру, и не ошиблась. Ист был где-то сзади — Лео слышала щелчки затвора и жужжание его старомодной камеры.

— Ладно, просто признай: он хорош. — Нина снова толкнула ее плечом, на этот раз сильнее.

Лео напрягла мышцы и улыбнулась, почувствовав, как соприкоснулись их кости. Она хотела спросить Нину о колледже, узнать, о чем еще волнуется сестра, что еще скрывает. Сознавать, что Нина испытывает тревогу, было непривычно; раз уж и Нина чего-то боится в этом мире, значит, это страшное место. Однако вслух она сказала другое:

— Ист милый, он угостил меня имбирным элем. Я взяла у него напиток.

— У него можно брать, а больше ни у кого. — Нина наставила на Лео палец. — Он хороший, — добавила она.

Две девушки с оглушительным визгом пробежали мимо них и плюхнулись в бассейн. Сестры рефлекторно поморщились от брызг.

— Чей это вообще дом? — спросила Лео.

— Майкла Рускони.

— Кого-кого?

— Да не знаю, какого-то выпускника, — пожала плечами Нина. — Родители улетели в Мексику отмечать серебряную свадьбу — разные там спа-процедуры, «все включено», ешь-пей сколько влезет. Прямо завидно. Я тоже когда-нибудь хочу побывать в Мексике.

— И я, — сказала Лео.

Еще две девушки с разбега прыгнули в бассейн.

— Ладно, пора закругляться, — сказала Нина, глядя, как они вынырнули на поверхность. — Вечеринка обычно заканчивается в тот момент, когда народ начинает сигать в бассейн.

— Почему? — спросила Лео. Взяв сестру за руку, она отодвинулась подальше от края трамплина, чтобы встать на ноги.

— Потому что от всего веселья остается лишь кучка мокрых чуваков, с которых натекают лужи. — Нина подтянула ее вверх, затем стряхнула с джинсовой юбки несуществующую грязь. — Погнали. Найдем Иста и свалим отсюда.

Они просто катаются по округе, опустив все стекла. Стаканчики с недопитыми и уже теплыми молочными коктейлями и газировкой так и торчат в подставке для напитков. Лео высовывает руку из окна, змейкой двигает ею вверх-вниз в стремительном потоке воздуха. По настоянию сестры она села вперед, но Нина сидит сразу за ней и так же шевелит рукой, так что они обе действуют с безмолвной синхронностью.

Именно в такие мгновения сердце Лео внезапно, до боли переполняется чувствами. Рождество и дни рождения тоже всегда сулят радость, однако неожиданное счастье от самых простых вещей в самые обычные будни ощущается гораздо сильнее. Свет оранжевого уличного фонаря озаряет машину Иста, они мчатся в никуда, и Лео кажется, что еще никогда в жизни она не была счастливее, чем сейчас.

— О-о-о, сделай погромче, скорее сделай погромче! — просит Нина. Ее телефон через блютус подключен к автомагнитоле, Ист жмет кнопку на рулевом колесе, и салон наполняется начальными звуками композиции Синди Лопер «Снова и снова». — Помнишь, как мама нам ее включала? — Перегнувшись через сиденье, Нина хлопает Лео по предплечью.

Все, Лео вернулась в реальность, сладостный миг растаял.

— Конечно помню. — Она действительно помнит.

— Точно! — вопит Нина. — Та самая! — Она тянется к Исту, точно он не услышит ее, если она не приблизится к его уху. — Мама всегда ставила нам музыку, которую слушала в юности, и постоянно включала эту песню.

— Мне нравится, — кивает Ист и делает звук еще громче, так что сиденье под Лео начинает вибрировать. Полное ощущение, что они не в машине, а на живом концерте.

Нина тут же притворяется, будто держит в руках воображаемый микрофон, и поет в кулак, словно рок-звезда на стадионе в концертном туре с аншлагом. Лео копирует сестру. Обе распевают во все горло, показывая друг на дружку перед припевом. Нина сгребает руку Лео, та крепко стискивает пальцы сестры, хохочет, поет и едва сдерживает слезы — так сильно ей хочется, чтобы это мгновение не кончалось. Она мечтает, чтобы оно длилось вечно.

Однако песня в итоге сменяется другой. Песня новая и популярная, но в ней нет этого щемящего налета ностальгии, и Ист слегка убавляет звук.

— Ладно, — говорит Нина, — теперь очередь Лео.

— Очередь Лео! — хлопая в ладоши, повторяет Лео.

— Не волнуйся, — обращается Нина к Исту, — ей пятнадцать, у нее есть права, и она водит как пенсионерка, так что все в порядке.

— Чего-чего? — возмущается Лео.

— Я просто цитирую папу. Не казни гонца.

— Я вожу не как пенсионерка! — протестует Лео.

— Так, — говорит Ист, — Лео может проехать за рулем, как пенсионерка, три метра. Не больше. И только по тихим переулкам, где нет машин. Боже, да у вас, сестрички, отличная команда!

Нина невозмутимо отхлебывает молочный коктейль.

— Мы знаем.

— Но правила прежде всего, — продолжает Ист. — Пристегнуть ремни.

— Ясно, — кивает Лео.

Нина, увлеченная коктейлем, не отвечает.

— Руль держать двумя руками.

— А куда еще их положить?

— Не разгоняться.

— Говорю же, она ползает, как черепаха, — с заднего сиденья подает голос Нина.

— Я соблюдаю осторожность, — спорит Лео.

— Папа сказал, быстрей пешком дойти, чем с тобой ехать.

Ист вопросительно смотрит на Лео.

— Он сильно преувеличил, — пожимает плечами та.

Нина коротко фыркает.

Они съезжают на обочину. Скоро полночь, на дороге никого, Ист и Лео проворно меняются местами. Над головой мерцает ночное августовское небо. Десятки созвездий указывают путь, и Лео успевает подумать о том, что часть этих звезд уже погасла, а их свет все еще идет.

— Музыку выбирает водитель, — объявляет Лео, пристегнувшись ремнем.

Ист и Нина недовольно бурчат, но Лео права и победа остается за ней. Она так волнуется, что даже забывает отрегулировать боковые зеркала и высоту сиденья, просто наклоняется вперед и выпрямляет спину. Нина включает следующую песню, и Лео, чувствуя под пальцами рулевое колесо, твердое и чуть шершавое, выезжает на дорогу. Звуки музыки мерцают и переливаются, совсем как звезды в ночном небе.

— Один кружок по кварталу, и все, — строго говорит Ист, и Лео кивает, хоть и уверена, что сделает не меньше двух кругов. Далеко впереди — встречный автомобиль, его фары едва видны над линией горизонта, но других машин нет, так что все в порядке.

На заднем сиденье Нина выворачивается из своего мешковатого розового худи, бросает его рядом с собой и начинает подпевать магнитоле. Даже Ист барабанит пальцами по боковой стойке в такт музыке. В волосах Лео — ветер, в сердце — любовь, и ощущение своих безграничных возможностей так распирает грудную клетку, что трудно дышать. Если это и есть счастье, то Лео его принимает.

Она давит на газ, крепче сжимает руль и с ликующим воплем устремляется вперед. Нина сзади бормочет:

— Уф-ф, из-за спины Иста ничего не видно, я пересяду.

Раздается щелчок отстегнутого ремня.

— Нина, лучше не… — начинает Ист.

Встречный автомобиль приближается, заполняет собой всю дорогу, а потом со всех сторон — только яркий свет. Мир взрывается и рассыпается на осколки, которые Лео уже никогда не соберет, несмотря на все старания.