Рыцари и Дамы Беларуси. Книга 2 - 2016

«БЕЛЫЙ» ЖЕНИХ ДЛЯ ЧУЖОЙ РОЗЫ. ΑДΑМ ГУРИНОВИЧ (1869-1894)

Он прожил всего 25 лет. Шляхтич герба «Правдиц», молодой, умный, красивый... Одно только его имя сегодня пробивает на романтическую ностальгию: Адам Гиляри Калликстович Гуринович.

Литературовед Олег Лойка называл его «больш прадвесцем, чым з'явай».

Но он все же был явлением...

«Я могу быть и поэтом, / Хоть не признан я злым светом»,— написал он в одном из своих русскоязычных стихотворений. Писал, кстати, и на польском, и на белорусском. Много переводил.

При жизни ни одно из его произведений напечатано не было.

А заслуживает ли внимания его судьба — судите сами.

Адам родился в семье шляхтича Калликста Гуриновича, ведущего род от татар по фамилии Гурины, которые осели на территории Беларуси где-тο в XVI веке. Мать его — Элеонора из гетманского рода Сенявских.

Вот только большим богатством родовитая семья не обладала. К тому же и Калликст, и его брат Абдон поддерживали восстание 1863 года, то есть на государственную карьеру рассчитывать не приходилось.

В семье было шестеро детей. Всех надлежало выучить... Старшего, Юзефа, отдали в юнкерскую школу, Адама и Яна определили в реальное училище в Вильно. Там же семья купила небольшой домик. Вокруг него разбили чудесный сад...

Но Калликст умер, оставив 28-летнюю вдову.

Реальное училище в Вильно — звучит красиво... Но, как свидетельствуют историки, в среде шляхты это училище с механико-техническим уклоном и русским языком обучения особой популярностью не пользовалось. Да и потом, когда Адам Гуринович поступил в Петербургский технологический институт, это тоже выглядело немного странно... В этом университете ковались кадры для работы на таких важных объектах, как железная дорога. Поэтому учащихся проверяли на лояльность. С другой стороны, именно в таких «режимных» заведениях и возникали наиболее мощные очаги сопротивления. Достаточно вспомнить, что в том же институте учился Игнат Гриневицкий, осуществивший смертный приговор царю.

Адам Гуринович блестяще сдал экзамены. Правда, не мог позволить себе даже новые ботинки, безуспешно просил у матери, чтобы выслала деньги. Простыл, попал в больницу. Пришлось вернуться домой, год пропустить. А потом снова за учебу...

Чтобы понять умонастроения Адама в это время, нужно знать, что он восторгался поэмой Адама Мицкевича «Конрад Валленрод». Даже перевел ее на белорусский язык.

Напомню сюжет поэмы: магистр могущественного Тевтонского ордена Конрад Валленрод — на самом деле глубоко внедрившийся в стан врага литвин, желающий погубить орден, что ему и удается.

Адам Гуринович упорно осваивал учебный курс, экспериментировал с устройствами паровозов — ученые уверяют, что он был на пути к значительным изобретениям. А параллельно руководил «Кружком молодежи польско-литовско-белорусской и малорусской». И писал историю восстания Кастуся Калиновского, особое внимание уделяя «валленродизму» его предводителей.

Можно, наверное, предположить, что Адам не собирался уходить в подполье, хотел строить карьеру — научную, творческую, — дабы обратить ее в пользу революционных перемен.

А еще для него открылась культура его народа.

Он штудировал работы фольклористов Ивана Носовича и Петра Штейна. Увлекался творчеством Франтишка Богушевича, с которым позже познакомился лично. Ему посвятил ставшее классическим стихотворение:

Интересовала Адама и этнография. Он записывал в окрестностях родительской усадьбы Кристинополь белорусские народные песни. Свои собрания отсылал знакомому этнографу Яну Карловичу в Варшаву. «Я сабраў яшчэ каля 200 розных песень, якія хацеў, калі тое яшчэ мажліва, надрукаваць разам з раней надасланымі. Дзе, як і на якіх ўмовах — усё роўна, бо мне, як неафіту, першая апублікаваная праца дадала б болей энергіі і ахвоты да наступнай працы, якая, можа, вялікай карысці нікому не прынясе, але і шкоды, з пэўнасцю, не зробіць. За найлепшыя лічу амаль усе песенькі, запісаныя ад пакаёўкі Кацярыны Смаленскай з вескі Золькі, прыпеўкі ад Аляксандра Шляпы з Дзям'янавіч».

Карлович передал присланное в Краковскую академию, и через три года записи Гуриновича были опубликованы.

В том же году молодого поэта арестовали.

Архиву Адама повезло: племянница поэта, доктор медицины Янина Гуринович, родившаяся в год смерти дяди, собрала уцелевшие рукописи. Кое-что пропало, будучи конфискованным. Рукописи были на белорусском языке, жандармы попытались найти переводчика, но не нашли. Потому доклад начальника Минского губернского жандармского управления в Петербург звучал так: «З 8 сшыткаў на беларускай гаворцы, адабраных у Гурыновіча, уважліва разгледжаны толькі чатыры, якія пры гэтым і прадстаўляюцца. У адным з ix, пазначаным мною № 1, змешчаны артыкулы яўна рэвалюцыйнага зместу ў сэнсе польскага паўстання...»

Судьба упомянутых 8 тетрадей неизвестна. Кое-что уничтожили сами родственники, боявшиеся хранить крамолу. Но в Варшаве профессор Адам Мальдис обнаружил многое из архива Адама Гуриновича, в том числе его личную переписку.

На ее основе можно снимать сериал.

В жизни Адама было две девушки. Одну звали Станислава. Точнее, Станислава-Мария-Агата Владиславовна Петкевич. Дочь коллежского асессора. Пламенная революционерка. Познакомились они, видимо, в Вильно. Станислава помогала с нелегальной литературой, вела разъяснительную работу среди виленских рабочих. «Больше всего меня волнует, наверное, как и вас, то дело, ради которого, если мне хватит сил, я буду работать всю жизнь». Ради этого дела Станислава и согласилась стать фиктивной невестой Адама. На то время — обычная практика среди революционеров. Это называлось — «белый» жених. Разумеется, молодые люди не могли остаться друг к другу равнодушными. «Если бы я верила в Бога, я молилась о счастье для вас!» — писала Станислава своему «белому» жениху.

Именно письмо к Станиславе в Цюрих, в котором Адам просил ее организовать доставку большой партии нелегальной литературы, и попало в руки полиции.

А вторую девушку звали Роза. И она была невестой родного брата Адама — Казимира.

Роза Швайницкая... Она подписывала свои послания к Адаму как Чужая Роза. Вот она-то рассуждала в письмах, что хочет полюбить так, чтобы «аж шалець».

Адам Мальдис отмечает, что письма ее — на каких-то обрывках, писанные среди ночи... И вообще: «Першыя пісьмы Розы Швайніцкай мне не спадабаліся. Называе Гурыновіча грызіпёркам, “паэтам, які ашуквае правінцыяльных гусак”, папракае, што ён не прыслаў абяцаныя вершы, просіць, каб апісаў ёй сваю кашулю, бо яна хоча такую ж вышыць нейкаму ненагляднаму хлопцу...»

Но постепенно из писем возникает образ экспансивной и глубокой натуры. Роза была сиротой, закончила курсы в Варшаве, вынуждена была жить у чужих людей.

Конечно же, она тоже была революционеркой. Ее идеал — варшавянка Ядюня, которая отправилась в Сибирь за своим нареченным. В духе времени Роза рассуждает о гибнущих бедняках и бессердечных богатых, просит Адама сочинить ей эпитафию... Как-никак умирать за правое дело собралась!

А ведь был и официальный жених, Казимир Гуринович. Роза сравнивает его с Адамом, боится, что лет через десять Казимир превратится в местечкового обывателя, начнет играть в карты...

В Петропавловскую крепость Розу и Адама посадили одновременно.

Адама Гуриновича арестовали в Вильно — после перехваченного письма к Петкевич за обоими была установлена слежка. А нелегальную литературу, которую при обыске 16 июня нашли на квартире у Адама, помогала доставать Роза Швайницкая.

Преступников переправили из Вильно в Петербург.

Итак, в Петропавловской крепости — мрачной цитадели, в которой умерла княжна Тараканова и был убит сын Петра I царевич Алексей, где как раз отсиживала свой срок в одиночке легендарная народоволка Вера Фигнер, — заключены Адам Гуринович, его брат Казимир и Роза Швайницкая.

У политзаключенных — свои способы общения и провождения времени. Роза читала книги, учила революционные песни, познакомилась со многими интересными людьми... Иногда слышала на допросах из-за стены голос Адама. И сравнивала, сравнивала двух братьев и пыталась разобраться в своих чувствах...

В одном из отправленных из тюрьмы писем она цитирует Франтишка Богушевича... То есть белорусские убеждения Адама Гуриновича перестали быть ей чужими.

А он сам? В письмах Чужая Роза начинает называть брата жениха на «ты».

Через полгода Розу Швайницкую выпускают под надзор полиции. Отпускают и Адама Гуриновича. Но не потому, что оправдан: в старой цитадели Адам заболевает неизлечимой болезнью — черной оспой.

Его привозят в Кристинополь. Узнав об этом, Роза пишет Адаму отчаянное письмо: она не боится заразы, не боится, что осудит родня жениха, — она выбрала. Поняла, что по-настоящему любит только Адама. Она готова приехать — и остаться...

«Каб ты толькі мог зразумець, што я цяпер думаю, што дзеецца ў душы...»

Пусть только ответит, что хочет ее видеть...

Но пока письмо дошло до Кристинополя, Адам умер.

Могила Адама Гуриновича какое-то время считалась утерянной. В 1997 году группа краеведов Вилейщины, в том числе Анатоль Рогач, написавший о поэте биографическую книгу, обследовала кладбище деревни Зольки, где находятся могилы рода Гуриновичей. Кто-то из старожилов и указал возможное место захоронения — рядом с могилой бабушки Адама по материнской линии. Теперь там памятный знак.

Впервые творческое наследие Адама Гуриновича донес до читателей Бронислав Тарашкевич в газете «Беларуси звон» — через три десятка лет после смерти поэта.