Рыцари и Дамы Беларуси. Книга 2 - 2016

СЛОВАРЬ ТРАГИЧЕСКОЙ СУДЬБЫ. СТЕПАН НЕКРАШЕВИЧ (1883-1937)

Говорят, наш энциклопедист Некрашевич мог стать белорусским Далем... Однако имя его было на десятилетия вычеркнуто из истории.

Степан Некрашевич родился в 1883 году в деревне Даниловка теперешнего Светлогорского района. В анкетах советского времени говорилось: в крестьянской семье. Но она происходила из старинного шляхетского рода герба «Любич».

Отец Михаил магнатом не был, но надел земли 334 десятины имел. Начальное образование Степан получил таким же образом, как Якуб Колас,— от «дарэктара», сельского приходящего учителя. Затем — Паневежская учительская семинария, работа в школах, учеба в Виленском учительском институте.

Неизвестно, как сложилась бы карьера молодого учителя, если бы не Первая мировая война. Степан попадает на фронт рядовым... Четыре года ада на передовой. Февральская революция ломает ход истории, и образованный солдат приезжает в Одессу на конференцию в качестве представителя армейского комитета 6-й армии Румынского фронта. Здесь Некрашевич остается на несколько лет, работает в Белорусском народном комиссариате, а когда появляется БНР — становится ее представителем.

Самое удивительное — работая в губернском отделе народного просвещения, Некрашевич смог открыть 30 начальных белорусских школ и смешанную гимназию! Учеников хватало — было много беженцев из Белоруссии.

В 1920 году Степан Михайлович вернулся на родину, в молодую советскую республику, полный энтузиазма. Именно он стал инициатором создания и первым директором Института белорусской культуры. Правда, есть документ, что приглашал на пост директора Инбелкульта профессора Ефима Карского, но тот отказался. В 1925 году Некрашевич на какое-то время отправился в Ленинград — повышать научную квалификацию под руководством Карского.

Когда возникшую на базе Инбелкульта Академию наук возглавил Всеволод Игнатовский, Некрашевич стал его заместителем. Это было его золотое время. Степан Михайлович публикует более 30 научных работ, 4 монографии, в соавторстве с Николаем Байковым составляет ныне раритетные «Беларуска-расійскі слоўнік» и «Руска-беларускі слоўнік»... Пишет первый белорусский послереволюционный букварь, школьную «Чытанку». А еще преподает, возглавляет научные комиссии. Его фамилию можно встретить во многих архивных документах. Вот протокол № 6 собрания литературно-научной коллегии:

«5. Слухали: «Лемантар беларускі» Некрашэвіча.

Пастанавілі: Лемантар вельмі добры, багаты зместам па адозвам знаўцаў. Набыць і аддрукаваць у ліку 25000 экз., а калі дапусціць тэхніка, то і болей. Даручана аўтару зрабіць адпаведныя папраўкі подлуг экспертаў».

Да, старые спецы были нужны. Им, профессорам, академикам, «осколкам старого режима», создавали условия. В воспоминаниях родственника академика Игнатовского И. Ридевского говорится: «Зусім у іншых умовах жылі Лёсікі, Некрашэвічы, Купала і шмат іншых. Гэта былі “багатыя”, калі можна так сказаць, дамы з добрай мэбляй і наладжаным дабрабытам».

Но от «осколков прошлого» должны были избавиться. Первый секретарь ЦК КП(б)Б Я. Гамарник саркастично замечает: «Атакует марксист, ленинец кого-нибудь из “ученых” за всякую буржуазную труху или сорвет маску “марксизма” с архибуржуазной физиономии — и начинает такой “обиженный” выть, что, де, мол, “обижают интеллигенцию”... Пусть себе хнычет тот, кому это нравится, нас это мало интересует».

Особенные издевки вызвала монография Некрашевича «Мова кнігі Касьяна Рымляніна Ераміты «О уставах манастирских». Характерно в этом смысле выступление секретаря партячейки газеты «Звязда» Я. Челядинского (орфография оригинала.— Л. Р.): «І вось адзін з адказных працаўнікоў акадэміі, савецкасць якога амаль не марксісцкая, Некрашэвіч апублікаваў свой апошні твор — кнігу прэпадобнага Святога Касьяна, айца нашага, рымляніна. Гэта напісана на белай паперы. Газета “Звязда” хоча выпускаць сваю газету на шасці старонках, але ёй не даюць, бо крызіс з паперай. Але тут, у гэтай кнізе, губяцца цэлыя лісты на творы аб святым айцы рымскім XVII веку: як ён пісаў, якімі значкамі, як ён выводзіў гукі, дзе ён рабіў націск, чаму тут крэсцік пастаўлены, чаму ён друкаваў у друкарні чырвонымі чарніламі, а не чорнымі, і г. д.».

В духе Шариковых докладчик заявляет, что «ученую ценность» книги оценить не может, но прочитал ее несколько раз: «I, па майму развіццю, не магу зразумець, для якіх мэтаў яна выпушчана ў сэнсе марксізму... чым дапаможа тут гэты Святы Касьян?»

Далее Челядинский предлагает выгнать из академии «черносотенцев», а взамен... мобилизовать туда хотя б сто коммунистов «для культурнага ідэалагічнага фронту».

Обстановка нагнеталась не случайно — готовился масштабный процесс по вымышленному делу «Саюза вызвалення беларускага народа». В «Сельскохозяйственной газете» от 27 сентября 1929 года Некрашевич называется «агентом Пилсудского», 20 октября его снимают с должности вице-президента Академии наук БССР «за надрукаваныя ў выданнях Акадэміі навук шэрагу працаў паасобных аўтараў, якія праводзяць погляды, зусім несумяшчальныя з палітыкай Савецкай улады».

Умные люди не могли не понимать, что их ждет. Степан Некрашевич вместе с Вацлавом Ластовским фактически напросились в командировку в Томскую область — для изучения быта белорусских переселенцев. Их арестовали 21 июля 1930 года, сняв с палубы парохода «Тобольск», который плыл по реке Обь. По этому поводу существует любопытная версия, что академики собирались бежать из Советского Союза. Во всяком случае, то, что они хотели спрятаться от репрессий в дальнем краю, не подлежит сомнению.

По делу о СВБ Некрашевич был среди первых фигурантов. Какими методами добывались показания — известно. Репрессивная машина заставляла людей доносить друг на друга. Вот отрывок из стенограммы допроса Всеволода Игнатовского. Следователь очень хотел получить сведения о неформальных интеллигентских застольях.

Р е в и н с к и й. А за чьи средства это все устраивалось?

И г н а т о в с к и й. За счет того, кто собирает. Больше всего собирались у Купало (орфография оригинала.- Л. Р.) и Некрашевича. Я вспоминаю такой маленький случай, раньше я об этом не думал, а вот теперь я об этом думаю. Жена моя как-то мне сказала, что когда ни пойдешь на базар, то жена Некрашевича всегда покупает съедобные припасы. Жена моя спрашивает жену Некрашевича: «Зачем Вам так много этого надо? Ведь вас двое». Она отвечает: «Ну как же, у нас ведь всегда очень много бывает приглашенных». Как видно, меня они приглашали как свадебного генерала. Если, скажем, собирались к 10 часам, то меня приглашали к 11 и т. д.

Р е в и н с к и й. А выпивка была?

И г н а т о в с к и й. Я вам скажу откровенно, я там не особенно старался пить, но вообще было разливное море.

Можно заметить, как Игнатовский пытается выгородить себя. И еще «жизненный штрих»: опасные интеллигентские тусовки — в домах, где нет детей, у Купалы и Некрашевича.

Подобные же показания дал и еще один академик, Лесик, их даже процитировал в своем выступлении первый секретарь ЦК КП(б)Б К. Гей как доказательство шпионской деятельности: «Асабліва выдатнае значэнне мелі сходы — госці ў кватэры Янкі Купалы і часткова ў кватэрах Якуба Коласа і Некрашэвіча. Туды прыходзілі пагаварыць, выпіць і закусіць камуністы, прадстаўнікі ўлады, беларусы, а часта і не беларусы. У гутарках з імі мы даставалі патрэбную нам партыйную і ўрадавую інфармацыю».

Органам необходимо было найти достойную кандидатуру на место руководителя СВБ, чтобы придать значительность делу. Всеволод Игнатовский, не выдержав давления, застрелился. Янка Купала, написав отчаянное письмо, совершил попытку самоубийства. Якуб Колас, которому также грозил арест, вынужден был опубликовать в газете «Звязда» за 30 ноября 1930 года статью «Знішчым драпежныя шчупальцы інтэрвентаў у нашай краіне!», где упоминается «С. Некрашэвіч, былы агент генерала Бертэле».

Хочется думать, что текст был составлен не Якубом Коласом. Это компетентные органы знали и эсеровское прошлое Некрашевича, и что, будучи в Одессе, он контактировал с генералом Антанты Бертеле.

Можно представить, в какой кошмарной обстановке ставились подписи под такими документами. Заявление академика Игнатовского в ЦК КП(б)Б пестрит грамматическими ошибками и русизмами: «Я ўвесь час працаваў сярод інтэлегенцыі, у тым ліку сярод арганізаваных у контррэвалюцыйную арганізацыю нацдэмаў. Некаторыя з іх, асабліва Некрашэвіч, увайшлі ў маё даверые, і не толькі маё... Я, напрыклад, так распаясаўся, што выбалбатаў Некрашэвічу пастанову Палітбюро аб тым, што яшчэ несвоечасова адчыняць Акадэмію навук».

Дело СВБ разваливалось: на предварительном следствии полностью виноватыми признали себя из 86 человек только 24. Тем не менее 10 апреля 1931 года всем арестованным вынесли приговоры. Степан Некрашевич выслан на пять лет в Сарапул, в Удмуртию.

О семье Степана Михайловича Некрашевича известно мало. На снимке 1929 года он вместе с женой Марией Тимоньковой — красавицей с роскошными распущенными волосами ниже пояса... Исследователь Стецкевич-Чебоганов пишет, что Мария Сергеевна не вынесла обрушившегося на мужа несчастья и рано ушла из жизни.

В ссылке Некрашевич работал плановиком-экономистом кооперативной артели инвалидов, бухгалтером «Заготзерна».

Повторно академика арестовали в ноябре 1937 года, в наручниках доставили в Минск. 19 декабря Военная коллегия Верховного Суда БССР приговорила его к расстрелу.