С глазу на глаз со сфинксом

КАФР АС-СЕРАИЯ, ДЕРЕВУШКА НАД НИЛОМ

Прошло уже почти три недели с тех пор, как над полями Телль Атриба впервые стал развеваться польский флаг, поднятый на высокой мачте среди палаток. Несмотря на это, лагерь польских археологов все еще является сенсацией для всей округи.

Лагерь дает заработок, правда небольшой, но до сих пор почти невозможный в этих местах. Так. по крайней мере, считают жители соседних деревень, которые часто заходят к нам, чтобы предложить свои услуги или выручить немного денег за продукты своих убогих хозяйств. Иногда это несколько яиц или пучок каких-нибудь трав, якобы обладающих целительными свойствами, иногда просто кувшин свежей, холодной воды. Приходят к нам часто и дети.

В первый же день я познакомилась с Зенобией и Исмаилом. Зенобии, пожалуй, лет тринадцать, Исмаилу не больше восьми. Зенобия постоянно ходит в длинном до пят платьице из набивного ситца с большими голубыми цветами. Голову она укутывает черной шалью, как взрослая женщина. Несмотря на кокетливый взгляд и женственную улыбку, Зенобия все еще ребенок. У нее по-детски вымазанные грязью лицо, руки и босые ноги. Одетый в длинную полосатую галабию Исмаил всегда крепко держится за ее руку и, запрокидывая свою бритую голову, пялит на меня большие черные глаза.

В первый же день, увидев эту пару, я была столь неосторожна, что сфотографировала их обоих и дала Зенобии два серебряных пиастра. С тех пор достаточно мне сделать шаг за границы нашего лагеря, чтобы встретить Зенобию и ИсмаиЛа, которые, завидев меня, выбегают из самых невозможных укрытий. Они просто подстерегают меня. Зенобия не просит милостыню, но жестами и улыбками дает мне понять, что готова позировать для меня вместе с братом и что за это я должна ее как-то вознаградить.

Насер, Мехади, Сенуси, даже маленький Саад по-иному смотрят на все это. Как только они замечают осаждающую меня Зенобию или Исмаила, немедленно раздается громкий окрик:

— Халас, халас (хватит, хватит)!

Этот окрик вызывает столь же неожиданное исчезновение Зенобии и Исмаила, сколь внезапным было их появление. Члены нашего египетского отряда не переваривают попрошайничества своих соотечественников и явно стыдятся его.

Так же относятся к этому и наши ближайшие соседи — жители расположенной у самого берега деревушки Кафр ас-Серайя. Они считают нас своими людьми и часто по-соседски навещают лагерь. Делают они это с достоинством, торжественно, явно при этом подчеркивая, что приходят сюда только проведать нас.

Крестьяне одеты по-праздничному, в галабии из бледно-голубого и пепельного шелка. Уже с порога они начинают торжественно кланяться и чрезвычайно церемонно принимают из рук Кристины Михаловской угощение в виде чашечки крепкого турецкого кофе. Сенуси в такие моменты всегда ворчит. По-видимому, он полагает, что простые феллахи для нас не компания.

Иногда мне удается видеть жителей Кафр ас-Серайи в менее торжественной обстановке. Надел толстого Бакира, который навещает нас чаще, чем другие, расположен напротив моей палатки. Часто наблюдаю, как он идет пахать. По высохшей и потрескавшейся от зноя меже шествует Бакир, неся с большим достоинством свой толстый живот. Сыновья ведут за ним столь же толстого, заспанного осла, а в хвосте этого каравана семенит жена Бакира Лейла, сгибаясь под тяжестью деревянной сохи. Бакир явно считает, что не следует переутомлять осла перед пахотой. А женщина — это иное дело!

У Бакира почти двести федданов[31] земли. Говорят, что он мог бы приобрести вторую жену, хотя от Лейлы у него уже три дочери.

А дочери в Кафр ас-Серайе — дорогое удовольствие. Счастливый, вернее несчастный, отец вынужден при рождении каждой из них дарить тестю и теще по корове.

— А если родится сын, как тогда? — спросила я однажды.

— Сын может сам на себя заработать, а дочь — в тягость семье, — слышу в ответ.

— Тогда зачем же дарить корову тестю, лучше сохранить ее в семье.

— Таков обычай.

Мой собеседник, феллах из Кафр ас-Серайи, умолкает.

На это возразить нечего. Любые сомнения уступают освященному традицией обычаю.

Например, в современном Египте допускаемое исламом многоженство — давно исчезающий предрассудок, однако в Кафр ас-Серайе никто его не считает неуместным. Наоборот, чем больше жен, тем богаче феллах.

В Кафр ас-Серайе больше всего земли у Бакира. Кроме того, он владеет двумя буйволами, ослом и целым стадом верблюдов, которые пасутся где-то далеко над Нилом. Вскоре он их продаст и тогда сможет взять себе вторую жену. Лейла даже слышать об этом не хочет, потому что она вот уже многие годы единолично-управляет хозяйством. Мать двух старших мальчиков, первая жена Бакира, давно уже лежит на деревенском кладбище.

Лейла, по мнению соседей, — непослушная дочь ислама. Она делает все возможное, чтобы не дать Бакиру еще раз жениться и привести в дом другую женщину. Говорят, что она даже сознательно подрывает его благосостояние. До сих пор она отличалась трудолюбием и хозяйственностью, а теперь не желает работать на поле и не следит за домом. Все это создает почву для. частых скандалов. Бакир считает, что женщина, согласно словам пророка, обязана делать самую черную работу.

Несмотря на свою тучность, он скор на руку, а Лейла тоже не принадлежит к числу смиренных женщин. Однако, когда из дома Бакиров слышатся вопли и звуки ударов, никого в деревне это особенно не волнует. Обычай требует, чтобы чужие не вмешивались в семейные конфликты.

Другим нашим близким соседом является Абдель Азис, бедный феллах, который лишь недавно получил два гектара земли. Единственное его богатство — рыжий осел, жена Зейнаб и шесть малолетних детей. Зейнаб когда-то была красавицей. Ныне она высохла и потеряла свою красоту. К тому же она страдает плоскостопием. Ноги ее покрыты шрамами и желваками.

Однажды утром — это был день ярмарки — я наблюдала, как вся семья Азиса собирается в путь, вероятно, на ярмарку в Бенху. К дому подвели осла. Он был столь нагружен мешками, что даже присел. Однако после двух-трех пинков Азиса он возвратился в состояние равновесия, хотя его дополнительно навьючили еще громадной вязанкой фуража. Азис утрамбовал весь груз и обвязал его так, что на спине осла хватило места еще для двух младших членов семьи.

Итак, семья готова в путь. Один из старших мальчиков бьет осла по бокам, а Зейнаб тянет его за узду. Однако длинноухий уперся всеми четырьмя ногами и, склонив сонно морду к земле, оказывает пассивное сопротивление. Он и не думает двигаться.

Вдруг Азис нагибается и сильно кусает ослиный хвост. Слышится короткий ужасный рев, и всю семью закрывает густое облако пыли, поднятое копытами мчащегося осла.

После аграрной реформы 1952 года в Кафр ас-Серайе не осталось безземельных крестьян. Те из них, кто не получил землю, не сидят в деревне, а странствуют по всей округе в поисках работы. Если им повезет, они получают работу на несколько недель, преимущественно во время уборки хлопка, сбора винограда или — как теперь — жатвы. Тогда они разбивают свои кочевые поселки вдоль дороги, ведущей в Бенху. Здесь я познакомилась с одной такой семьей.

Ежедневно утром нам приносит свежую холодную воду в глиняном кувшине Гамалат, мать шести детей. Это высокая, сильная и стройная женщина. Трудно определить ее возраст, так как у нее поблекшее морщинистое лицо.

Я не устаю любоваться гармоничными движениями ее бедер и длинной мускулистой шеей, когда она несет на голове имеющий форму античной амфоры глиняный сосуд, поддерживая его одной рукой для равновесия. За край длинной черной тархи Гамалат всегда держатся грязными ручонками двое ее маленьких детей.

Дети постарше работают вместе с отцом на уборке урожая. Гамалат носит под сердцем еще одного ребенка. Она часто бессознательно кладет типично по-матерински руку на выпуклый живот.

У мужа Гамалат нет ни земли, ни дома. Он — кочующий сельскохозяйственный рабочий; сейчас он работает на уборке пшеницы у владельца обширных полей под Бенхой. Вся семья, т. е. отец, мать, шесть детей и старая бабушка, прибыли сюда несколько недель назад из-под Танта.

Живут они, вернее гнездятся, как птицы, в корзинах, которые принесли с собой и поставили вдоль шоссе. Крышей им служит рваный брезент, растянутый на четырех шестах. Корзины они всегда носят с собой и благодаря этому имеют хоть какое-то убежище на ночь.

— Другие не имеют и таких корзин, — нехотя говорит Сенуси, — а все-таки живут.

Вечером, выходя погулять или отправляясь в лавочку выпить стакан кока-колы, мы проходим мимо семьи Гамалат, и из корзины, где спит полуслепая бабушка, доносится хриплое, но сердечное приветствие. Бабушка знает, что Гамалат ежедневно приносит из польского лагеря несколько пиастров.

Такой постоянный приработок имеет громадное значение в семейном бюджете, особенно если принять во внимание, что отец и два старших сына, худые высокие парни, приносят за день работы лишь по пять пиастров (около десяти польских злотых). Часто задумываюсь, на что и где они будут жить, когда настанет пора дождей.

Не только семья Гамалат питает к нам симпатию. Профессор ввел тут не знакомую до сих пор практику дружественного общения с местным населением и рабочими после окончания трудового дня. Они от всей души стараются отплатить за это. Приходя вечерами в лавочку у шоссе, ведущего в Бенху, мы встречаем здесь почти все население Кафр ас-Серайи. Крестьяне приветствуют нас, рассказывают новости, а молодежь специально для нас исполняет народные танцы.

Одна из девушек, Сикина, поет самую популярную в деревне народную песенку. В ее печальной, заунывной мелодии чувствуется безнадежность серой пустыни, тоска покрытых туманом полей над Нилом, а прежде всего боль такой, как Гамалат, матери, которой нечем накормить своих бездомных детей. Несмотря на аграрную реформу, в Египте имеются еще тысячи семейств, подобных семье Гамалат.

Восемьдесят процентов населения Египта — жители деревень. Именно с этого слоя населения, который веками страдал от нищеты и эпидемических болезней, начал свою социальную реформу новый Египет.

В соответствии с принятым в сентябре 1952 года (через два месяца после революции) законом об аграрной реформе максимальный размер земельной собственности был установлен в 200 федданов (около 80 гектаров). Поступившие в фонд реформы излишки земли могли покупаться проживающими в данной местности крестьянами в размере пяти федданов на семью с обязательством уплаты в течение тридцати лет.

До 1956 года было распределено 323 тысячи федданов земли. Из этого числа 261 тысячу федданов приобрели малоземельные крестьяне. Все же таким образом не была решена проблема безземельных и бездомных кочующих рабочих. Ведь их заработки столь ничтожны, что позволяют лишь не умереть с голоду. Они не в состоянии скопить деньги, чтобы в будущем купить себе землю.

Нищета, отсталость, массовая неграмотность — таково печальное наследие колониального владычества Великобритании. Разумеется, подавляющее большинство неграмотных приходится на крестьянское население. Пашущие деревянной сохой Бакир и Абдель Азис — отнюдь не случайное явление. Таких Бакиров и Азисов во всем Египте, особенно в его южной части, — миллионы.

Борьба с темнотой и отсталостью крестьян, борьба за воду, за отвоевание у пустыни все новых и новых участков земли и переселение на эти участки безземельных — таковы основные задачи, провозглашенные в области внутренней политики свободным Египтом.

В апреле 1953 года на левом краю Дельты стала создаваться показательная сельскохозяйственная провинция, так называемая Провинция свободы. На севере она граничит с Нубийским каналом, на юге — с пустыней. В соответствии с проектом площадь этой провинции должна составлять 2200 тысяч федданов. В ней будет 428 деревень, каждая из которых займет площадь в 7400 федданов, в том числе 1150 федданов обрабатываемых земель. Остальная земля предназначена под жилые и хозяйственные постройки и зеленые насаждения. Каждая деревня рассчитана примерно на 1400 жителей, так как крестьянские семьи многодетны. В деревнях будет по 230 хозяйств, каждое из которых будет владеть пятью федданами земли.

Объединение из шести деревень должно иметь самоуправление. Общественные учреждения рассчитаны на обслуживание примерно десяти тысяч жителей (т. е. на одно объединение деревень). По проекту, в Провинции свободы будут построены начальные, средние и сельскохозяйственные школы, госпитали, амбулатории, эпидемиологические станции и опытные сельскохозяйственные и мелиоративные пункты. Каждая деревня должна быть снабжена находящимися в общем пользовании машинами: тракторами, жатками, молотилками, грузовиками и т. д.

Первые две деревни Провинции свободы, названные «Ум Сабер» и «Омар Хахине» (в память женщины и мужчины, убитых английскими солдатами в районе Суэцкого канала), производят необычайно приятное впечатление. Архитектура домиков — разных, но выдержанных в одном и том же стиле, — привлекает простотой и изяществом. Домик состоит из двух комнат, кухни, ванной, прихожей и подвала, имеет водопровод и электричество. Стоимость постройки такого домика, как мне сообщили, составляет двести египетских фунтов (примерно, шестьдесят тысяч злотых).

Согласно проекту, десять процентов жителей Провинции свободы должны иметь университетское образование и десять процентов — профессиональное. Земледельцам с университетским образованием предоставлено право владеть хозяйством вдвое больших размеров (десять федданов). В проекте предусматривается, что остальные жители провинции, постоянно специализирующиеся в земледелии и животноводстве, смогут повышать свое образование благодаря постройке соответствующего числа начальных школ. Это будет большим достижением, ибо, хотя начальное образование обязательно в Египте, на практике все выглядит несколько иначе. В самых отсталых местностях, где очень много-бедняков и в деревне, и в городе, детей часто заставляют работать, а еще чаще — просить милостыню. Кроме того, правительство пока не в состоянии открыть необходимое число школ на всей территории страны.

Наиболее важное условие развития Провинции свободы — орошение. Оно станет возможным в результате использования существующего ныне большого канала. В системе орошения предусматривается не только строительство целого комплекса каналов, водопроводов и артезианских колодцев, но и сооружение дождевальной установки.

Развитие Провинции свободы, поскольку речь идет об обводнении пустынных земель, происходит довольно, быстро. С 1953 по 1957 год, главным образом за счет выполнения этого проекта, фонд обрабатываемых земель в стране увеличился на 661 тысячу федданов. До конца 1958 года у пустыни должно быть отвоевано еще 166 500 федданов земли.

Однако это крупное мероприятие, а также множество других планов, направленных на повышение производительности сельского хозяйства и распространение современных методов земледелия, не решает проблемы миллионов безземельных. Решить эту проблему, по-видимому, могла бы только всеобщая и быстрая аграрная реформа.

При современном положении дел в Египте требуются еще величайшие усилия для того, чтобы в деревнях вдоль берегов Нила, среди плодородных полей, лугов, виноградников и дурманящих апельсиновых рощ каждая египетская мать могла обеспечить кров своему ре-оенку.

Много еще до того времени утечет воды в Ниле. А пока для детей Гамалат колыбелью будет корзина, крышей — синий свод небес египетской ночи, а лампой — мерцающий свет далеких звезд.