С песней по жизням. Часть 1 и Часть 2 (СИ)

Глава 16

Строй кораблей сформировался, когда город начал скрываться вдали: кнорр в середине, два драккара, метров по 15–17 длиной — спереди и сзади него. Паруса распустили после полудня, когда над водой стал ощущаться ветер. Полосатые прямоугольные (на кнорре-квадратный) паруса, выходящие за границы бортов, поймали ветер, надулись, и судна пошли по воде не быстро, но и не медленно, по крайней мере, движение чувствовалось, но не сильно.

Весла сушили, гребцы частью встали на палубе на носу и корме, частью остались на местах, а один, улыбчивый нахал подсел напротив Ирины и заговорил на ломанном наречии этих мест:

— Ты смешная! Нас давно так не встречали, чаще бегут с криками! Не обижайся, мы просто повеселились!

Ирина смотрела на молодого северянина и не могла поверить, что это аналог викингов из ее прошлого! Но выглядел молодец именно так: высокий, светловолосый, чуть кудрявый и сероглазый, в кожаной жилетке на голое тело и с обрамляющими плечи и запястья татуировками. Он был мускулист и источал мощь и силу, даже какой-то животный магнетизм здорового мужского тела.

Ирина опять зависла. Отвести взгляд от норда было невозможно!

Дина, видя замешательство воспитанницы, замахала на парня руками:

— Да что ж вы прицепились к девочке, наглецы! Мы тут не хоровод пришли водить. Прочь иди, бесстыдник!

Иноземец беззлобно ухмыльнулся, окинул девушку взглядом еще раз и поднялся на нос, встав рядом с капитаном. Тот что-то сказал парню, после чего веселость последнего сошла на нет, и он уселся у борта, глядя на воду.

Ирина Михайловна пребывала в шоке от самой себя: такого с ней прежде не происходило! Чтоб так цепенеть от необычных вещей? Да она дурочкой себя публично выставила! Стыд какой! И ротмистр отошел, не остановил. И как ей теперь себя вести весь переход?

За размышлениями на эту и сопутствующие темы день пролетел незаметно. Был неловкий момент, когда после нескольких часов хода женщины захотели по нужде. Никакого уединения конструкция корабля не предполагала, как вначале показалось Ирине, однако, когда не в силах терпеть, она обратилась с проблемой к опекуну, он потянул ее к незаметной дверке в задней части палубы.

— Здесь можешь влезть, там есть местечко, сама поймешь— сказал он и отошел в сторону, а Ирина дернула дверцу и, низко наклонившись, протиснулась в небольшой чулан, что ли, где обнаружила в полутьме деревянное ведро с характерным запашком.

«Слава богу, хоть не на публике» — выдохнула женщина, с облегчением избавившись от накопившейся влаги. Помимо этого ведра, в чуланчике стояли стопой еще такие же, веревочные швабры, какие-то котелки и утварь. Соседство, прямо скажем, то еще. Но не жаловаться же хозяевам на антисанитарию? Девушка вылезла из закутка и проводила туда же Дину, которой пришлось сложнее: габариты не позволяли той особо развернуться. Но и она справилась.

***

Повеселев, Ирина предалась обзору проплывающих мимо пейзажей и очередному подведению кратких итогов минувших дней.

Первое, о чем она подумала, касалось языка, на котором говорили окружающие и она сама. На слух Ирина считала, что говорит на русском, по крайней мере, ей так казалось, и только услышав речь капитана, она осознала, что этот язык отличается от используемого ею. Нет, не так: она понимала всех, кроме капитана, кормчего, то есть. И читала она тоже свободно, и глаз ни за что новое не зацепился.

По книгам, попаданок наделяли способностями прежнего тела, но Ирина ничего, кроме привычной себя, не ощущала: она определенно была собой, но в другом теле. Значит, и язык, и грамота здесь соответствует привычной ей русской, ну, может, произношение несколько мягче, что ли.

Относительно той жизни у Валиевой была единственная версия-смерть прежнего тела. Вероятность комы, летаргии или чего там еще могло бы быть, Ирина сразу отмела как невозможную, потому что помнила сильный удар головой и темноту, враз охватившую ее. Ни полета в пространстве, ни голосов не было, как и сомнений в своей гибели и переселении. Или она до конца не осознала случившееся, или она более эгоистична и цинична, чем всегда думала.

Почему? Потому что нет у неё сожалений о прошлой жизни! Вроде бы должно страдать о сыне, доме, знакомых, а она наслаждается красотами и мечтает о приключениях. Да еще на мужиков залипает! Вот ни разу не захотелось поплакать по оставленному родному человеку, устыдиться тому, что она, старая, живет, а юная девочка — нет. Наоборот, в попаданке росло чувство радости от предоставленной возможности дышать, видеть, есть, ЖИТЬ! А неловкости не было.

Ирина Михайловна от таких раздумий сначала разнервничалась, потом разозлилась. Она ведь не по своей воле сюда попала, в конце концов! Её мнение кто-то там, наверху, не спрашивал, всерьез о таком она сама не размышляла, да и девочка не по ее вине тело это покинула! Они, в некотором смысле, обе — жертвы мельницы богов, невидимых, но могущественных. Это Ирина осознает себя здесь, а может, и Арина где-то сейчас думает о том же в каком-то лучшем для неё мире? Не проверишь, но вдруг?

Вообще, мудрствование никогда не было сильной стороной Ирины Михайловны. Она не то, чтобы не думала, она ГЛУБОКО не задумывалась о сути мира там или каких философских материях. Она просто жила и делала то, что нужно и можно в ее ситуации. Назвать себя поверхностной женщина тоже не считала правильным, поскольку рассуждала трезво, умела сопоставлять факты и делать выводы, но больше как практик, а не ради самого процесса — он ее утомлял. Вот так начнешь копать и только депрессию заработаешь от потерянных лет или утраченных возможностей. Её девизом можно считать афоризм «Делай, что должно, и будь, что будет».

Поэтому, нечего винить себя в занятии чужого тела, нужно принимать новую жизнь как данность, не рвать на себе волосы от оставленного прошлого и разбираться со всеми проблемами по мере их поступления. Сейчас она плывет на корабле, вокруг красота, погода хорошая, пока все нормально. Так чего зря суетиться? Вот поесть не мешало бы. А что немного опростоволосилась — так с кем не бывает?