С песней по жизням. Часть 1 и Часть 2 (СИ)

Глава 2

Сейчас, оглядываясь назад, она не могла понять, зачем держала такое большое подворье? Много ли надо двум взрослым людям тех яиц, молока, да и прочего? Но тогда ей действительно было интересно: смогу ли вырастить, переработать? Сколько журналов покупала, литературы всякой по агротехнике, пчеловодству, консервации..

И ведь получалось почти все: и овощи чудные росли, и мед прекрасный гнали с мужем на продажу, и молочку умудрялась не портить — сыр варила козий, йогурты разные, масло, сметану свою бочонками на зиму заготавливала, крутила помидоры, огурцы, салаты/ соусы, про капусту квашеную вообще молчи. Грибов в лесу наберет с соседом — местный, знал окрестности, пустыми даже в безгрибные года не приходили с «тихой охоты» — и давай солить-консервировать-сушить-пироги печь. Да уж, вертелась-извращалась!

А что, надо было сидеть на попе ровно? Когда в деревне жилых дворов по — первости — раз-два и обчелся, старики да пьяницы, поговорить не с кем, вот и занимала себя с утра до вечера с весны до глубокой осени. Зимой, конечно, притормаживала. Ну, скотину-то все равно оставляла, не всю, понятно: сколько-то голов шло на тушенку, в заморозку, несколько лет коптила даже мяско-то, оставшихся кормила — берегла на развод на следующий сезон, да… И все-таки больше времени по зиме уделяла рукоделию.

Не думала-не гадала Ирочка-«консерваторка», что научится шить-вязать-вышивать! Причем так, что гости важные будут заказывать свитера, шапки, шали — особенно из козьего пуха! Ну и бралась, а чё не взять — и самой интересно, и людям на пользу. Пряжу ей проворили старушки-соседки: им тоже заниматься зимой чем-то хотелось.

Вот и наладилось у них сотрудничество: Ирина чешет с коз шерсть да пух, и с собак охранных (четыре алабая на дворе жили, боялась Ира одна оставаться — муж часто отсутствовал по делам), а бабульки моют и прядут, вспоминают молодость! Из такой пряжи хорошо получаются носки, варежки и свитера-жилеты, их она за зиму по нескольку штук вывязывала: и с аранами, и с орнаментом. Вот пуховые шальки требовали большего труда — тут одну-две, разве что.

Потом перешла на крючок: пледы, шали «бабушкиным квадратом», кружевные палантины. На эту причуду тратилась: покупала, заказывала упаковками разноцветную пряжу отечественную, турецкую, не очень дорогую, но получалось красиво! Муж ее никогда не оговаривал, деньги не считал, просил только не перетруждаться. Супруга была ему благодарна, а насчет «перетруждаться»: пока нравиться — нет усталости.

Так и жила Ирина Михайловна в труде, заботах, творчестве. Сын окончил юридический институт, устроился в международную компанию, сам купил себе квартиру, стал солидным человеком, но жениться не спешил, как бы мать не приставала с этой темой. Он, как и Рудольф, был замкнутым, даже нелюдимым человеком, хотя пара-тройка друзей имелась, они занимались спортом, музыкой — рок-группа у них состоялась, много путешествовали.

Нет, девушки были, не без этого, но Ирина чувствовала — по душе сыну пока не встретилась. Сначала женщина расстраивалась — а вдруг не туда сына повело? А потом успокоилась: может, просто не время ему? Да и характером он, как ни странно, пошел в отчима, а тот, как сам говорил, не испытывал проблем от одиночества, и если бы не они со Степаном, так бы и прожил один. И на втором ребенке он не настаивал, хотя Ира пыталась, но что-то не срослось у них в этом плане: то ли у нее здоровье подвело, то ли Рудик не смог, все-таки разница в возрасте…

Степана муж любил, во всем поддерживал, отношения у них были крепкими, как не у всякого родного отца-сына бывают. Так что Ирина со временем приняла ситуацию и особо не переживала. Это после смерти мужа, она, бывало, сожалела, но исправить ничего уже не могла…