С песней по жизням. Часть 1 и Часть 2 (СИ)

Часть вторая Глава 4

Этим вечером в заведении Гильфи Хансена царило веселье и возбуждение.

Когда уставший и внешне невозмутимый Эйвинд с Эйриком вернулись из города, их встретила Эйрин с Аладдином. Эйрик недовольно уставился на дочь, а Ирина гордо сообщила:

— Я нашла заказ, который позволит не только вернуться домой, но и прилично заработать! Это — указала на невозмутимого принца — наш пассажир, принц Персии, то есть пустыни, Аладдин Али-Абу ибн-Рашид, прошу любить и жаловать! Отец, капитан, мойтесь, сядем за стол и мы с Яром — жест в сторону раба, — расскажем обо всем подробно. Ребята уже в курсе. И все хотят есть!

Эйв ухмыльнулся, поклонился принцу, получил ответ и двинулся в мыльню. Любава с Ириной — на кухню, а Микола, разнесший весть как сорока — за ватагой.

На радостях попаданка рискнула показать трактирщице кое-какие блюда из прошлой жизни, не имевшие аналогов в этой части мультивселенной. Огород порадовал свежей зеленью, ранней капустой, первыми огурчиками и молодой редькой(или редисом, короче, ни то ни се, но по вкусу похоже). Конечно, иномирянка «забацала» майонез, и на столы был подан салатик из капусты, редиски, огурцов с кучей зелени под майонезом, отварные яйца — с ним же, пшенная каша с субпродуктами (Любава сначала кривилась, но, попробовав, сказала, что вполне и экономно). Кстати, за потрохами (печень, легкое, требуха, сердце и почки) мотался к мяснику Микола с Осе, иначе они бы не смогли приготовить — в трактире Любава такое не держала.

Также на стол были выставлены молоденькие жареные кабачки с чесноком и зеленью, уха из выловленной нордами от нечего делать рыбы, над которой колдовали женщины вместе: Любава требовала засыпать крупу, Ирина настаивала на бульоне с кусками освобожденной от костей речной мелочи.

Специально для принца Ирина приготовила рис с курицей, почти плов. У хозяйки нашлось «сарацинское зерно», но оно ей не нравилось: липкое, безвкусное! Пришлось показать, как правильно варить рис (на удивление белый и крупный): на одну часть крупы полторы части воды (для длиннозерного) и две — для круглозерного. В данном случае — две. Но Ирина, поджарив курицу с луком и морковкой, засыпала рис сверху и налила воды на два пальца, довела до кипения и, воткнув зубчики чеснока, оставила упариваться под крышкой, укутав кастрюлю полностью.

На сладкое — пироги с земляникой! Тоже собирали свободные гребцы: недалеко, на крутых берегах, в траве, ее было видимо-невидимо! Ирина поразилась, а потом вздохнула: мир-то без промышленного загрязнения, природа, считай, первозданная.

В процессе готовки Ирина и Любава переговаривались обо всем и не о чем, ну, чтоб не молчать-то. тогда попаданка и поинтересовалась, как правильно называть новую родню: нордманы или чаще употребляемым понятием «норды»?

— Сами оне, конечно, нордманы — авторитетно заявила Любава — и страну свою называют Нордмана. Но тяжко выговаривать — женщина улыбнулась — вот и повелось: норды да норды. Привыкли и наши, и они перестали поправлять, так что «норды, северные люди» — их называют уж почитай, сколько лет, прижилось имечко народное! Нордка ты теперь, Эйрин!

***

Когда за столами в зале трактира уселись все причастные, попаданка натурально офигела: больше полусотни! Как-то до этого она в полной мере не осознавала количество народу рядом.

«Надо включаться и запоминать всех по именам, хотя бы! — решила Ирина и уселась за стол рядом с Эйриком. Мужики подняли кружки с пивом и заработали ложками. Ели из общего котла жидкое и из одной на двоих тарелки — остальное. Привыкли так, сказала Любава.

«Все-таки, какой примерно век относительно нашей истории, а? — думала иномирянка, следя за реакцией местных на свои блюда. Отвращения не было — и то хорошо.

Принц сидел за столом с Эйвиндом, но ему подали отдельную посуду, как гостю. И плов. Ирина спросила, пришлось ли блюдо по вкусу принцу, он, посмотрев на неё внимательно и чуть ошеломленно, кивнул.

Пока мужчины насыщались, кормчий вел тихий разговор с принцем, вернее, со стоящим за ним рабом Яриком. Судя по лицам, к определенному соглашению они пришли.

«Ну, теперь можно и спеть для поднятия настроения» — решила попаданка и встала, привлекая к себе внимание. Норды начали перешептываться, улыбаться, предвкушающе. Было приятно, да и репертуар она уже примерно подготовила, так что особо не волновалась. Единственное, что расстраивало — отсутствие привычного и любимого баяна, без него Ирина была как не голая, но недоодетая, что ли. Вуэла немного помогала, но не для всех песен гитара хороша.

Девушка распрямилась, оглядела зал, вздохнула и — «ну, с Богом!» — приступила.

****

— Ой вы гой еси, добры молодцы, добры молодцы, красны девицы (поклоны во все стороны, видела Ласку в дверях кухни вместе с Любавой)! Мужи старшие, жены славные, вои крепкие, гости дальние! Пир не пир, коль он без веселия, не дает душе развернутися! Песни старые, песни новые я вам здесь спою в удовольствие! Не поймет кто что, так задаст вопрос, а иной мой сказ так понятен будь.

Ирина еще раз поклонилась, взмахнув рукой. Сегодня она отпустила себя, вспомнила все свои роли: руководитель хора, тамада, певица…Артистка, короче, для которой выступление перед публикой как глоток воздуха!

— Грусть-печаль свою вы гоните прочь, я вам буду петь, что сдержать невмочь! Про друзей-врагов, про родимый край, чтобы сил придать и надежду дать! Будет труден путь, будет долог он, но не вам идти ко злу на поклон! Крепок духом ваш командир, а вы все ему под стать, норды мощные! И пройдете вы по рекам-морям, и про вас везде скажут главное: не сдались они пред бедой своей, одолели враз зависть чуждую! Ждет вас брег родной да со славою, а родня на нем да с добычею!

Ирина говорила нараспев, подражая русским былинам. Был у неё опыт спектакля с детьми по мотивам былин и сказов, вот тогда она и запомнила ритм и выражения. Ну, а вдохновение, пришедшее из-за ожиданий ватаги, помогло не запинаться, даже не задумываться: ее словно вел кто-то.

В зале стояла тишина, слушатели внимали говорящей, пытаясь вникнуть в смысл ее речи. И, наверное, что-то да понимали, потому как на лицах проступало легкое самодовольство и горделивость: чувствовали, что Ирина их хвалит?

Попаданка оглядывала публику и успокаивалась — начало положено. Эйвинд снова смотрел на неё задумчиво и ласково (?), Эйрик — гордо, аж надулся, Микола — в ожидании чуда, а пустынный гость — с легким недоумение.

Ирина подошла к Густафссону:

— Что-то наш кормчий последние дни серьезный не в меру, поэтому начну-ка я с него.

Ира набрала грудь воздуха и запела-заиграла:

Жил отважный капитан, он объездил много стран

И не раз он бороздил океан…

Ира входила в роль: хмурила брови, выпячивала грудь, модулировала тональность, жестикулировала. В общем, старалась максимально оживить текст для большинства слушателей пантомимой. Те же, кто понимал, уже улыбались, притоптывали и бросали в сторону кормчего задорные взгляды, а Эйвинд старательно «держал лицо», но глаза явно смеялись. Припев Ирина пела, похлопывая в ладоши, и за ней вторил сметливый Микола и басил Эйрик:

Капитан, капитан, улыбнитесь!

Ведь улыбка это флаг корабля!

Капитан, капитан, подтянитесь,

Только смелым покоряются моря!

Ватага «подпевала» мычанием, покачиванием корпусом, притоптыванием, улыбками. Премьера состоялась! Ирина поклонилась и продолжила:

— Ну, капитана мы поддержали, теперь «Песня о ветре». Да, да! И она — для остальных!

А ну-ка песню нам пропой, веселый ветер

веселый ветер, веселый ветер!

Моря и горы ты обшарил все на свете

И все на свете песенки слыхал…

Эйрин ходила между столов, размахивала в такт руками, парни кивали одобрительно, а зажигательный мотив наполнял трактир жизнью. Иру так радовал собственный голос, что она не чувствовала усталости, только изредка смачивала горло вкусным отваром.

И пела, пела даже то, что раньше не могла, потому что элементарно не хватало «дыхалки». Взрослые песни перемежались с забавными детскими, грустные — с веселыми, в каждую исполнительница вкладывала душу и способности обеих своих составляющих — памяти Ирины и вокала Арины.

«Ты помнишь, как все начиналось?

Все было впервые и вновь,

Как строились лодки и лодки звались

Вера, Надежда, Любовь!

Дальше эстафету подхватила песня из довоенного фильма «Семеро смелых», которую часто напевал, работая в саду, ее дед, бывший полярник:

Лейся, песня, на просторе, Не скучай, не плачь, жена. Штурмовать далеко мореПосылает нас страна.

Ира меняла стили, тональность, громкость и серьезность:

Если с другом вышел в путь,

Если с другом вышел в путь,

Веселей дорога!

Без друзей меня чуть-чуть,

Без друзей меня чуть-чуть,

А с друзьями много!

****

За несколько часов Валиева перепела с десяток и более песен. Атмосфера в трактире наполнилась смехом, довольством, настроение и слушателей, и самой артистки было приподнятым.

Ирина вошла в раж, испытывая небывалый душевный подъем и вдохновение. Она чувствовала себя волшебницей или царицей этого маленького мира, но в этом не было жадной властности, но присутствовала сила очарования. Сейчас она владела душами и сердцами собравшихся, и щедро даря им свое искусство, получала от них не меньше в виде блестящих глаз, восторженных лиц и бурных аплодисментов. Иномирянка как бы парила на крыльях любви ко всем и каждому, готовая отдать всю себя без остатка, лишь бы слушатели и зрители ее моноспектакля были довольны.

Она впервые до конца поняла тех великих артистов, которые чуть ли не до последних минут жизни служили театру и кино, стремились на сцену, где забывали о немощи, болях, недугах и потерях, предаваясь любимому делу — лицедейству в хорошем смысле. Энергетика зала при живом исполнении — это нельзя объяснить, только чувствовать, растворяясь в эмоциях и своих, и зрителей.

Песни о море, дружбе, доме перемежались шутливыми, на исполнении которых Ирина «отрывалась». Так, неожиданно для себя, она «в лицах» спела песенку Водяного из мультика «Летучий корабль»:

Я- водяной, я — водяной, Поговорил бы кто со мной,

Микола захохотал первым, ему вторила Любава, а норды желали перевод. Пришлось коротко объяснить, кто и о чем так страдает на болоте.

Песни уже вели ее, одна за другой просясь на язык сами, без ее желания и плана. Ирина разошлась настолько, что пустилась в пляс под любимую с института «Порушку»: ну не «Барыня», зато как заводит!

Уж ты, Порушка-Пораня,

Ты за что любишь Ивана.

Ой, да я за то люблю Ивана,

Что головушка кудрява.

Уперев руки в боки, поводя плечами, она подошла к Миколе и начала вокруг него пританцовывать, вынуждая подыграть. Отдать должное, Микола сообразил, что от него требуется, и тоже начал и топотать, и похаживать, и голову задирать, как вроде по тексту песни красуясь. Ухватив движения девушки, довольно быстро вошел во вкус и демонстрировал некое подобие «русской». Под одобрительные выкрики и хлопанье северян они закончили экспромт общим поклоном. Мужики хохотали, Аладдин таращился, а Эйрик довольно поглаживал бороду, громко оповестив собрание:

— Ну, парни, хороша дочь моя? Эйвинд, ты удачливый сын Тора, раз именно у тебя теперь в хирде есть такой скальд! Удача точно будет с нами, несмотря на происки волка и других неприятелей! Иди сюда, Эйрин, дай обнять тебя, красавица! — Эйрик сграбастал девушку в объятия и, усадив себе на плечо, спросил: — Довольны ли вы, парни, выступлением моей дочери?

— Даааа! — рявкнули норды. — Рыжий, теперь тебе надо строить дом крепче прежнего, иначе со всей Нордии к его стенам будут идти желающие послушать ее песни, а не пустишь — разнесут по бревнышку!

Эйрик подбросил дочь, заставив ее взвизгнуть от неожиданности, и авторитетно заявил:

— Дом Торвальдссона будет открыт для друзей! И только для них!

Пока публика успокаивалась после танцевального номера, к Ирине обратилась Любава.

— Хорошо спеваешь, пришлая! Никогда таких песен не слыхала. Спасибо и от себя, и за парней-ты их дюже порадовала. А для нас, баб, есть что? — женщина смотрела с такой надеждой, что отказать ей попаданка не могла.

О чем желает услышать женщина во всех мирах? О любви, конечно! И память выдала необычный вариант: редко кто просил ее раньше об этой песне, но Ирина мама любила Майю Кристалинскую с её мягким голосом и искренностью.

Эйрин передохнула, села на стул, взяла вуэлу и, пройдясь по струнам, начала:

Ночь была с ливнями и трава в росе, Про меня «счастливая» говорили все. И сама я верила, сердцу вопреки: Мы с тобой два берега у одной реки.

Мужики притихли, Любава скорбно поджала губы, Ласка вытирала слезы.

Ира, закончив, даже расстроилась:

— Не понравилось?

Любава вздохнула и сказала уверенно:

— Ещё!!!

****

Концерт продолжался до ночи, Ирина стала уставать, несмотря на «удар» и «отдачу», поэтому объявила:

— Все, простите, но артисту нужен отдых! — улыбнулась и добавила. — Напоследок, вроде колыбельной для — обвела рукой зал— маленьких мальчиков и девочек.

"Ты неси меня, река, за крутые берега…"

У Ирины на «Любэ» была неоднозначная реакция: под их песни она или смеялась, или плакала. Но всегда голос Николая Расторгуева трогал ее до самого «дондышка». Так как он, душой, пели немногие, ближе по восприятию Ирине был еще Утесов, а из женского вокала для неё непревзойденной оставалась Зыкина и Эдит Пиаф. В той жизни у Эйрин не было возможности петь хотя бы близко к идеалу, но сейчас…

Переборы струн чуть направляли мелодию, а уже немного хрипловатый от напряжения голос соответствовал настроению песни, и она смогла исполнить ее достойно, по своим меркам.

В зале повисла тишина, Ира опустила плечи. Слово взял Эйвинд.

— Госпожа Эйрин, от имени всех присутствующих выражаю вам …благодарность? Нет, Эйрин Торвальссон, благодарность — слишком малая цена за то счастье, что я — он окинул ватагу взглядом — мы испытали. Спасибо!

Кормчий встал и поклонился оцепеневшей от торжественности момента попаданке. Остальные последовали его примеру, и Ирина почувствовала, как глаза наполняются слезами от охвативших эмоций. Она тоже поклонилась всем и ответила:

— Я счастлива, что вам понравилось, правда! — и расплакалась…