С песней по жизням. Часть 1 и Часть 2 (СИ)

Часть вторая Глава 7

Северяне отбыли на заре. Хозяева трактира и слуги долго стояли, глядя вслед уходящей флотилии и вытирая слезы, желали им удачи в пути.

Это путешествие Ирина Михайловна Валиева, в ином миру-Эйрин Торвальдссон, помнила до последних дней второй жизни. За почти три месяца она проплыла …Ну много, точно! 4 реки, несколько городов, десятками-сел и деревень, болота, протоки, комары, дожди, грибы и дичь, слезы и смех…И много-много работы!

«Книгу написать можно, «Как мы к Балтике шли» — вспоминала она позже и никогда не жалела. Сидя в своих Двориках да изредка наезжая к родителям — вот и вся ее панорама прошлого мира. Ни за границу, ни еще куда Валиева не ездила: некогда было да и не тянуло. «Телевизор мне природу заменил»-это про неё прежнюю. Зато тут накаталась по самое горлышко!

По Днипру норды прошли мимо Любеча, оттуда до Речицы, сбросили первый заказ, нашли еще, повернули налево на Березину, по ней, минуя Бобруйск, поднялись до истоков, и вот тут пошло веселье.

На веслах против течения — не айс, но им помогал ветер, местные красоты и песни и рассказы Эйрин. Останавливались редко, чтобы только помыться в деревенских черных баньках, и то не всегда, свеженького чего из продуктов прихватить, поохотиться, благо, леса были первозданные! Отойди метров на десять вглубь прибрежных посадок: грибов — косой коси! Ирина за час набирала крепеньких боровичков, подосиновиков, лисичек, сыроежек и варила мужикам лапшу грибную, а большую часть нанизывала на нить и сушила у себя в закутке, прям над головой. Бог миловал, ни один не сгнил, не попортился, мешок насушила.

Готовила дорогой в основном попаданка, мужики были на подхвате. Принимала она и помощь Ярика, оказавшегося сметливым, проворным и общительным пацаном. Он как-то поведал девушке историю своей жизни, обычную в это время и печальную — для неё.

— Я родился рабом, мамку мою степняки угнали, купил ее со мной в животе их темник, а потом продал пустынникам. Мамка мало прожила, болела все, меня забрал брат хозяина, охранник во дворце. Там и жил… — спокойно, как о другом, рассказывал мальчишка, моя грибы. — Евнух главный хотел меня оскопить, да Исмаил ему морду набил и упросил принца взять меня к себе. Я к языкам склонность имею, вот так и стал толмачом при господине. Он и сам тогда молодым был.

— А сколько Аладдину? — поинтересовалась Эйрин.

— Сейчас 21, а тогда-16 стукнуло, гарем мог завести, но не стал. Он языки да науки любит, стихи хорошо пишет, звезды изучает, а еще любит на флейте играть.

Попаданка вспомнила: НАЙ/НЭЙ изготавливают из тростника, бамбука, бузины, камыша, чайного дерева. Персидская или арабская флейта имеет 8 отверстий, узбекская — 6. Длина продольной флейты 55–60 сантиметров. Трубка узкая, диаметр не более 2 сантиметров. Звук извлекается путем вдувания воздуха исполнителем через металлический подгубник. Диапазон звучания — полторы октавы от «до» первой до «соль диез» второй. Музыкальный инструмент имеет хроматический звукоряд, но при изменении угла подачи воздуха происходит полутоновое звучание. Ладовые отверстия не имеют стандартов для вырезания, у разных народов дырочки на дудке отличаются по размерам. Инструмент подходит для сольного исполнения и ансамблевого звучания. У некоторых народов на нэй играют только мужчины (память у Ирина странно работала: тут помню-тут не помню. Единственное, что она запоминала раз и навсегда — это песни и музыку).

Ярик помолчал немного, потом продолжил:

— Господин хороший человек и воин тоже. Его не особо любят во дворце-он не рвется к власти, избегает конфликтов, с султаном в целом ладит. Мать его тоже умерла. Ему очень нравиться, как вы поете! Красиво! Мне тоже. И он уже может говорить, только не считает нужным.

— Может, и правильно делает. Прям 13 воин!

— Почему 13?

— Расскажу как-нибудь.

***

Лапшу Ирина накатала еще в трактире, подсушила там же и вот теперь использовала в дополнение к крупе. Если Эйвинд считал, они по нескольку дней не якорились, тогда в ход шли сухари, сало или копченое мясо с рыбой. Пить Ирина заставляла только кипяченую воду, запасая ее на стоянках в небольшие бочонки и кувшины. Пиво — только в деревнях и помалу, чтоб не расслабляться.

За время пути Ирина немного сблизилась с принцем, обмениваясь репликами и постепенно учась понимать друг друга, вязала свитер, играла на вуэле и пела, когда «усталые детишки» просили. Но в основном хозяйничала или спала: так дорога казалась легче. К сожалению, заниматься с Миколой почти не удавалось: парень периодически сидел на веслах, уставал и валился спать как убитый.

А вот с Аладдином, благо, жили рядом, в когге, она музыкой баловалась. Сближение их произошло после одного редкого лагеря на берегу Березины.

***

Ирина перестала считать дни, поэтому не могла точно сказать, сколько они уже плыли. Накануне целый день и ночь шел дождь: мелкий, противный, ну хоть тепло было. Все равно-брр! Ребята махали веслами, принц медитировал, Ирина злилась.

Слава богу, следующий день стал жарким, ватага повеселела, и Густаффсон объявил остановку на песчаном побережье, редком в этих местах. Молодцы разделились, как обычно: кто — охотится, кто — по дрова, Ирина — к костру, готовить. Поели горячего, ребята бросились мыться, стираться, Ирина, перемыв котелки, тоже поплескалась в вечернем сумраке: потерлась песком как скрабом, промыла немного голову, постирала одежду и вернулась к кострам, застав там веселье.

Дело в том, что Аладдин держался особняком, ни с кем в контакт не вступал, даже с Эйвом, но от помощи в делах не уклонялся, как и его охрана: те даже на весла садились иногда. А вот мыться со всеми не ходил: либо после всех, либо в сторонке, под присмотром бодигардов. Норды посмеивались, но молчали, а тут, видать, прорвало.

— Нежный у нас пассажир — завел шарманку Лейв Свенссон, шутник и язва. — Вот смекаю, а не девка ли переодетая, а? Эй, Ала, как тебя, принц! Ты стесняешься чего? И платок не снимешь? Ты не баба, часом?

Парни ржали, пустынник помолчал, да и выдал на нордском:

— Я-воин не хуже тебя, северянин! И я — мужчина! Платок называется куфия, и снимать его-нарушать запрет Аллаха! Ты лучше извинись или я вызову тебя на поединок!

Лейв обалдел, остальные тоже, а потом, как обычно, заржали конями.

— Смотри, немтырь заговорил, а мы думали — немой совсем!

— Я не немой! Я учил в дороге вашу речь! Жду извинений! — строго проговорил Аладдин, а Ирина не выдержала и ляпнула:

— Я ж говорила, 13 воин!

Народ оживился — какой такой 13 воин?

— Эйрин, кому говорила? О чем? Давай, расскажи!

«Вот язык мой-помело!» — посетовала Ирина, но начала рассказ — не отстанут:

— Однажды великий воин из северных земель, прославленный Беовульф, возвращался со своим хирдом домой. И пришла к нему колдунья, и повелела пойти к местному королю, и помочь ему в борьбе с племенем Пожирателей трупов, держащим округу в страхе. Но победа будет за Беовульфом только в том случае, если с ним пойдет 13 воинов, и последним станет иноземец, пришлый, которого пошлют ему Боги Асгарда….

Ирина пересказывала сюжет голливудского блокбастера с Бандерасом, который не раз смотрела, невзирая на сказочность и излишнюю пафосность. Но Антонио скрашивал своей харизмой все шероховатости. Повествование в свете костров приобретало черты реальности, и ватага подбиралась все ближе к девушке, желая не пропустить ни слова.

Момент, когда Бандерас поразил рыжего викинга познаниями в брани на их языке, был встречен громовым хохотом и указаниями пальцами на Лейва и принца.

Норд тоже ухмыльнулся, встал и поклоном извинился перед принцем. Конфликт был исчерпан, а под ночным небом рекой текла история о подвиге 13 воинов, изгнании нелюдей и славной гибели Беофульфа.

***

Окончание рассказа ознаменовалось всхлипываниями Ярика и предложением Эйрика почтить память славного воина пивом.

— Ярик, ты почему плачешь? — спросила Эйрин юного раба. — Птичку жалко? — не смогла не поддеть.

— Какую птичку? — не понял малец, естественно. — Мне главного воина жалкооооо! И товарищей его! Их же всего трое осталось! И эта ведьма, уууу! — погрозил кулачком невидимой врагине парень. — Зато Ахмед стал настоящим мужчиной! Мой господин такой же! — гордо закончил Ярик.

Норды обсуждали историю, а Эйрин вдруг поймала себя на мысли, что совсем не беспокоится о тайне своего перерождения. За все время ей никто, кроме ротмистра, не дал понять, что сомневается в ней или подозревает. Норды, да и Микола, приняли ее без вопросов — даже если они у них и были.

«Странно, но пусть так и остается. Если их моя необычность не напрягает, то мне-то чего загоняться?» — решила попаданка и пошла спать.