Семь месяцев

ГЛАВА 80

«Я уже говорил тебе, как рад, что ты моя?» — Nothing by Bruno Major

Майлз

Я не могу в это поверить.

Моя жена отправила меня за едой, но когда я вернулся, то обнаружил, что Иден лежит на животе у Эмори и смеётся каждый раз, когда она произносит его имя.

Предполагалось, что мы с Эмори будем вместе наблюдать, как Иден достигает своих целей. Не предполагалось, что она будет делать это одна.

— В следующий раз можешь приготовить пасту сама, — говорю я, ставя тарелку на тумбочку.

Мой сын осторожно пытается найти меня, мило улыбаясь, когда ему это удаётся. Его лицо морщится, и моё сердце почти останавливается от его улыбки.

— Он только начал, — Эмори постукивает указательным пальцем по носу Идена, чтобы привлечь его внимание, через несколько секунд он поворачивает голову и смотрит на мою жену. — К тому же, он любит меня больше. Верно, Иден?

Этот парень начинает смеяться.

Я беру Идена на руки, поднимаю его лицо на уровень своего.

— Ты предпочитаешь свою маму мне?

Он не может ответить, но попробовать стоит, верно? Он кивает. Я знаю, что он просто пытался держать голову высоко, но, черт возьми. Этот маленький вероломный дьявол. Я смотрю на своего сына, ошеломлённый его дерзостью. Он унаследовал это от своей матери. Несомненно.

— Я подарил тебе жизнь, маленький сэр, — говорю я, заслужив фырканье жены.

Брови Эмори приподнимаются, пока я смотрю на неё.

— Ты не сделал ничего, кроме… ну, ты же знаешь. Все остальное было сделано мной.

— Точно, я сделал самую важную часть, — жаль, что она не хочет этого признавать. — Верно, Иден?

Ничего. Иден смотрит на меня без единого признака смеха. Даже не дёрнулся.

— Ты можешь положить Идена…

Он разражается смехом. Моё лицо вытягивается, когда я смотрю вдаль, задаваясь вопросом, где, чёрт возьми, я ошибся. Ему четыре месяца, а он уже выбирает себе любимчиков. Поскольку я мелочный, то отправляю его в единственное место, которое он возненавидит, потому что оно далеко от его горячо любимой матери. Его кроватка.

Иден не ненавидит свою кроватку, во всяком случае, когда устаёт.

У него есть подвесная игрушка со светящимися звёздами и луной, которая очень медленно вращается по кругу. Ему нравится наблюдать за этим. Он всегда пытается дотянуться до одной из звёзд, от этого он довольно быстро устаёт. Игрушка висит слишком высоко, чтобы Иден мог дотянуться, но он пытается это делать каждый божий день.

Когда я возвращаюсь к жене, она делает вид, что меня здесь вообще нет, и ест свою пасту с лососем. Она не ужинала с нами, так что я рад, что она ест. Однако это не меняет того факта, что она тайно настроила нашего сына против меня.

Я двумя пальцами поворачиваю её лицо к своему, хмурясь.

— Ты украла у меня моего сына.

У этой женщины хватает наглости ухмыляться. Как я уже сказал, Иден такой же, как его мать.

— Это задевает твоё самолюбие?

Я киваю, прижимая руку к сердцу.

— Очень похоже на это.

Эмори выпячивает нижнюю губу, надув губы с фальшивым сочувствием.

— А если тебе почесать спинку, тебе станет лучше?

Я качаю головой, затем слегка наклоняю её, когда обдумываю предложение. «Почесать спинку» звучит неплохо.

— Если подумать…

Я стягиваю рубашку через голову и бросаю её через всю комнату на пол.

— И это всё? — спрашиваю я, наблюдая, как моя жена убирает свою тарелку в сторону. Там осталось около половины.

— Да, мне жаль…

Я заставляю Эмори лечь. Забравшись на кровать, я нависаю над ней. Не полностью, потому что я не хочу раздавить её, но достаточно, чтобы, по крайней мере, моя верхняя часть тела была прижата к её. Моя голова покоится прямо на её груди, её руки обвивают мой торс, так что она может водить ногтями вверх и вниз по моей спине.

— Не извиняйся, дорогая. Всё в порядке. Маленькими шажками, помнишь?

Трудно избавиться от вредных привычек, но это возможно. И пока Эмори продолжает пытаться, это победа. Я мурлычу в грудь своей жены, более чем довольный тем, что моя голова лежит на одной груди, а рука — на другой.

— Что бы сказали твои друзья, если бы увидели тебя таким? — насмешливо спрашивает Эмори.

— Мне всё равно, — бормочу я. — Они, вероятно, делают то же самое со своими девушками.

— Ведёшь себя как «Мистер Крутой парень», а потом хочешь, чтобы с тобой нянчились?

Я киваю.

— Это есть в справочнике для бойфрендов: будь защитником, когда тебя окружает опасность, и получи награду, когда вернёшься домой, в виде поглаживаний по спине от того, кого ты любишь.

Я не думаю, что существует настоящее руководство для бойфрендов, а если и есть, я не хочу знать, что за старик его написал. Возможно, мне следует написать свой собственный, просто чтобы я мог доказать его существование. Назову его: «Как быть хорошим парнем, как в книжках». Некоторым парням это нужно.

— Что же тогда говорится в руководстве для мужей?

— То же самое, но мужья получают гораздо больше поцелуев, чем бойфренды.

На короткое мгновение я поднимаю голову, вытягиваюсь достаточно, чтобы украсть поцелуй у своей жены.

— Я вижу, — Эмори хихикает, запуская одну руку мне в волосы, чтобы помассировать кожу головы.

Боже, я не хочу, чтобы она останавливалась, вообще.

Проходят минуты или часы, а Эмори всё ещё растирает мне спину. Единственные звуки в комнате — это наше дыхание и редкие звуки, издаваемые Иденом во сне. Если бы я не почувствовал, как шевельнулась рука Эмори, я бы даже подумал, что она заснула.

— Папа.

Брук вразвалочку входит в спальню, её босые ноги стучат по мраморному полу так громко, что с таким же успехом можно было топать. Я не реагирую, потому что знаю, что Брук примерно в двух секундах от того, чтобы запрыгнуть мне на спину, чтобы убедиться, что я не сплю. И если бы я спал, то тогда бы проснулся. Для неё это беспроигрышный вариант. Даже если я отреагирую, она всё равно запрыгнет мне на спину или сделает что-нибудь ещё. Как обычно.

— Я думаю, он спит, Бруки, — слышу я, как Эм говорит мягким тоном, всё ещё проводя ногтями вверх-вниз по моей спине. Если она продолжит это делать, я, возможно, действительно засну.

— Но он не сказал «ночки-ночки».

Матрас прогибается, когда Брук забирается на кровать и подползает ко мне. Даже с закрытыми глазами я знаю, что она сидит прямо передо мной и смотрит на меня в замешательстве.

Я думаю, что в мире моей дочери она единственная, кто должен спать, потому что каждый раз, когда она просыпается, а я ещё сплю, она обязательно будит меня. Хотя Эмори разрешено спать, так что Брук просто ненавидит, когда я сплю.

Внезапно я чувствую, как Брук кладёт руку мне на лицо, прежде чем сама открыть один глаз.

— Ты не спишь, папочка?

— Нет.

— Но ты только что говорил, папочка.

— Не думаю.

Я сильнее зарываюсь головой в грудь своей жены, слыша её милое хихиканье. Мне нравится, как Эмори хихикает. И её улыбка. И то, как у её глаз появляются морщинки. И маленькая ямочка, которая появляется на правой стороне лица. И я люблю её. Только её. Всё, что связано с ней. Даже тот факт, что она ненавидит еду.

— Можно мне переночевать здесь сегодня? — спрашивает Брук.

Я переворачиваюсь на спину, несмотря на то что хотел бы просто лежать здесь всю оставшуюся жизнь. Создавая между мной и Эм больше пространства, чем хотелось бы, я киваю Брук, чтобы она легла между нами. Она делает это без колебаний.

Я ненадолго встаю с кровати, чтобы выключить свет, но когда возвращаюсь, то нахожу свою дочь прижатой к моей жене. Это мило, на самом деле.

Однако.

— Теперь ты крадёшь ещё и мою дочь.

Я забираюсь в постель, держась на безопасном расстоянии от обеих моих девочек. Они обе хихикают, как будто это шутка. Им повезло, что я люблю их всех троих, иначе я бы не потерпел такого поведения.

Брук оборачивается, придвигаясь ближе ко мне, пока не оказывается достаточно близко, чтобы прижаться головой прямо к моей груди. Одна из её крошечных ручек обвивается вокруг моего тела, насколько это возможно.

— Не ревнуй, папочка.

— Я не ревную, — бормочу себе под нос.

На самом деле это не так. Я могу притворяться, но мне приятно видеть Брук счастливой и чувствующей себя комфортно рядом с Эмори.

— Я всегда буду любить тебя больше, хорошо, папочка?

Тяжело вздохнув, я, наконец, заключаю Брук в объятия, осыпая поцелуями её макушку.

— Обещаешь?

— Oui, promis^[36].

Когда мои глаза встречаются с глазами Эмори, я вижу улыбку на её лице даже в тёмной комнате. Когда она замечает, что я пялюсь, Эмори произносит одними губами:

— Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, — отвечаю я одними губами.