Семь месяцев

БОНУСНАЯ ГЛАВА

«Не думаю, что мы когда-нибудь изменимся» — Here’s To Never Growing Up by Avril Lavigne

Майлз

— Ты знаешь, что Грей использует нашего сына, чтобы произвести впечатление на людей на улицах, включая своих поклонников? — спрашиваю я свою жену, не обращая внимания на то, что мы находимся в центре хоккейной толпы, пытающейся пробиться в раздевалку. Технически нам туда не разрешают входить, но у меня есть права лучшего друга и соседа.

Ага. Соседские кредиты. Поскольку мы всё ещё живём в многоквартирном комплексе с большей частью команды, я получаю свою долю общения с ребятами без того, чтобы Грей, Колин или Аарон приглашали меня на одну из своих игр, тренировок или вечеринок. Им нравится умолять меня поучаствовать в Rêverie, что намного сложнее.

— Иден очаровашка, так что я не могу его винить, — смеётся Эмори.

— Очаровашка? Он — дьявол.

Этот парень всё время кусает меня, как и его мать. Но, в отличие от Эмори, он кусается как пиранья. Но кусает он только меня. Клянусь, это вина Эмори.

Она ахает, прикрывая одно ухо Идена рукой.

— Не говори о нем так. Неудивительно, что он тебя кусает. Верно, жевалка?

Иден кивает. Маленький предатель. Может, он и похож на меня: у него такие же голубые глаза и нос — так говорит Эмори — и мои волосы, но этот маленький дьявол гораздо больше похож на свою мать, чем на меня.

— Брук никогда меня не кусала, — бормочу я, затем опускаю взгляд и вижу, что Брук улыбается мне. Она стала такой большой. Я ненавижу это. Завтра Брук исполняется девять. Это равносильно тому, что я стал дедушкой. — Верно, детка?

— Laissez-moi en dehors de ça^[39].

— Предполагалось, что ты будешь на моей стороне, Брук.

Дети, они такие. В одну минуту они любят тебя, а в следующую наносят удар в спину, притворяясь, что даже не знают тебя.

— Вчера ты сказал, что дядя Грей сводит меня поесть мороженого. Он этого не сделал.

Верно. Моя вина.

— Он был занят.

На самом деле, мать Брук объявила бойкот перед жилым комплексом, и я не хотел отпускать Брук. Милли всё ещё периодически пытается связаться со мной. Я не уверен для чего ей это нужно, но точно не для того, чтобы получше узнать Брук. Она пыталась добиться опеки, но это привело к серьёзным последствиям для неё. Дело даже не дошло до суда. Даже если бы ей удалось начать судебный процесс, то она бы проиграла.

Я рассказал Брук о Милли. И на данный момент Брук не заинтересована в знакомстве со своей матерью. Она говорит, что Эм — её мать, и когда она впервые сказала это, у моей жены чуть не случился сердечный приступ от счастья. Брук всё ещё называет её Мэмори.

— Он не слишком занят, раз заходит на обед и ужин каждый божий день, папочка.

— Знаешь что? Злись за это на Грея, а не на меня.

Хотя это моя вина, что Грей не сводил её вчера за мороженым. Но это то, с чем Грей может справиться. Мы наконец пробираемся сквозь толпу, собираясь завернуть за угол к раздевалкам, когда один из охранников останавливает нас.

— Вход воспрещён, — говорит он. — Это территория только для команды.

Брук вздыхает, убирая свою руку из моей. Она скрещивает руки на груди, готовая поспорить с этим парнем. Кто я такой, чтобы останавливать её?

— Я — часть команды.

Охранник опускается перед ней на колени, что, по мнению Брук, является неуважением. Может, ей и восемь, но за последние пару лет этот ребёнок стал довольно болтливым.

Она по-прежнему милая маленькая девочка, которую я вырастил со страстью к принцессам, просто не любит, когда незнакомцы встают у неё на пути. И кто-то опускается на колени, чтобы быть с ней на одном уровне, да, ей это не нравится. Если только это не я — не тогда, когда мы спорим, — или Эмори. Моим друзьям тоже разрешается это делать, в зависимости от её настроения. Если она на кого-то злится, то опускаться на колени и показывать, что вы опускаетесь до её уровня, — неправильный шаг.

— Ты? Ты тренируешься с ними? — спрашивает охранник, насмехаясь над грёбаным восьмилетним ребёнком.

Брук кивает.

— Иногда.

И это чистая правда. Брук начала заниматься балетом в возрасте пяти-шести лет, но благодаря Рису, умолявшему Брук попробовать себя в хоккее, теперь она состоит в детской хоккейной команде, иногда тренируясь со своими дядями и остальными жителями Нью-Йорка ради развлечения.

— Видишь ли, дело в том, что я тебе не верю.

— Какие-то проблемы?

Грей появляется в раздевалке, и Брук проносится мимо охранника прямо в объятия Грея. Правда она останавливает себя, когда вспоминает, что злится на него.

— Им сюда входить запрещено, — говорит охранник, демонстрируя нам с женой сильное раздражение.

— Они со мной и командой.

Как Лили и София, но они сегодня остались дома. Я думаю, потому что они обе чувствуют себя неважно.

— Как скажете.

Он отодвигается в сторону, чтобы пропустить Эмори, Идена и меня.

— Где ты был вчера? — спрашивает Брук, следуя за Греем в раздевалку.

Мы заходим внутрь тогда, когда ребята заканчивают принимать душ и одеваться, чтобы это было безопасно для детей. Можно было бы подумать, что они сразу уйдут, но нет, этим парням почему-то нравится сидеть здесь и разговаривать.

Я всё ещё думаю, что не стать профессионалом было лучшим, что я мог сделать для своей семьи, но какая-то часть меня действительно скучает по этому. По крайней мере, я в какой-то степени являюсь её частью.

— Вчера? Я был дома, — отвечает Грей, чем заслуживает самый сердитый взгляд, какой только может быть у моей дочери.

— Ага. Тогда почему нас не было в кафе-мороженом, как ты обещал?

— Оооо, — Колин втягивает воздух сквозь стиснутые зубы, он знает почему. — Ты здорово облажался, Грей.

— Есть только один способ исправить это, — добавляет Аарон и поднимает Брук с пола. Он прижимается губами к её щеке, и она смеётся, затем отвечает на поцелуй в щеку.

— День двойного мороженого!

Они говорят это одновременно, как будто объединились против Грея. Вероятно, так оно и есть.

День двойного мороженого означает, что они ходят туда дважды за один день, и Брук каждый раз получает двойную порцию мороженого. Ей едва удаётся доесть обычную порцию, но она просто берёт его с собой домой и съедает позже.

— Хорошо, — сдаётся Грей. — Завтра?

— Почему не сегодня?

— Потому что у меня здесь друг, маленькая принцесса, — отвечает Грей.

— Друг?

Это для меня новость. У Грея никогда не бывает друзей в гостях. Раньше это были только приятели по перепихону. Очевидно, он бы не сказал этого Брук, но он никогда не называл их друзьями. А это значит, что есть только один человек, но, насколько я знаю, он не просто друг.

— Луан в Нью-Йорке?

Честно говоря, не могу поверить, что они всё ещё поддерживают связь. Они живут на противоположных концах страны, встречаются раз в год на несколько недель, хотя в последнее время намного чаще.

Они встречаются, но держат свои отношения в секрете от общественности. Брук знает о Луане, так что я не совсем понимаю, почему он просто не сказал ей, что это Луан приехал в гости.

— Для игры, да.

Ага, конечно.

— Ага. И всё это не имеет никакого отношения к тому, что он переедет к тебе в январе следующего года?

— Оставь его в покое, — Эмори кладёт руку мне на плечо.

Иден пытается передразнить её, кладя руку на плечо Эмори. Он часто делает всё, что делает Эмори.

— Твоему лучшему другу позволено иметь других друзей.

Друзья, но это нечто большее. Гораздо больше.

— Спасибо.

— Папочка, не грусти, ты всегда можешь приходить на мои чаепития с Иденом и Рисом.

Каждое воскресенье Брук устраивает настоящее чаепитие с Иденом и Рисом, как раз перед вечером Тако. Они заставляют Эмори печь маленькие печенья, которые не сильно крошатся, чтобы Иден ими не подавился. Она даже заставляет их наряжаться в боа из перьев. Супер модно.

Однако вместо чая они пьют сок.

Я не уверен, что Идену это нравится так же сильно, как Брук, но он просто счастлив, что с ним кто-то играет. А Рис нарядился бы даже принцессой для моей дочери. Я должен хорошенько приглядывать за этим маленьким парнем.

— Это очень мило с твоей стороны, детка.

— Хватит болтовни, — говорит один из игроков, — давайте поговорим о важных вещах. У кого есть какие-нибудь сплетни?

Я упоминал, что этому парню двадцать восемь лет?

— София беременна, — объявляет Аарон.

Я давлюсь собственной слюной, и мне приходится дать себе пощёчину, чтобы убедиться, что это не сон.

— Не может быть! — Колин смотрит на Аарона огромными глазами, такой же потрясённый, как и я. — Как и Лили!

— ЧТО?!

— Правда? — У Аарона отвисает челюсть. — Какой срок?

— Около десяти недель

— У СОФИИ ТОЖЕ!

Они обнимают друг друга так, словно это лучшее, что с ними когда-либо случалось — их жёны забеременели одновременно.

Почему все беременные? Эмори примерно на пятом месяце беременности, и теперь София и Лили тоже беременны.

— Что, аквариум с рыбками, вообще происходит? — спрашиваю я вслух, но в основном разговариваю сам с собой.

Клянусь богом, если бы Грей сказал, что от него кто-то забеременел, меня бы это не удивило.

На самом деле, удивило бы, потому что я не думаю, что Луан способен забеременеть.

— Твои друзья пытаются надуть нас детьми, — шепчет Эмори мне на ухо, за чем следует куча неприличных вещей, от которых моё сердце перестаёт биться, и я удивляюсь, как я все ещё дышу.

Команда рада за них обоих, но мы с Греем стоим в шоке. Без сомнения, я рад за Колина и Аарона. Но какого хрена? Когда это произошло? Когда кто-то из них решил, что хочет хотя бы попытаться завести ребёнка?

Два года назад Лили сказала, что никогда не хотела детей, потому что боится передать им свою депрессию, и она не хотела бы, чтобы они страдали. А теперь она беременна.

София и Аарон меня не сильно удивили. Они планировали всю свою совместную жизнь с тех пор, как им исполнилось три года. И я счастлив за них, правда. Не всегда лучшие друзья детства оказываются вместе. У меня нет никаких сомнений в том, что они умрут в один день.

Я рад за Колина и Лили, но это было гораздо неожиданнее. Я подхожу, чтобы обнять их. Они заслуживают счастливой семьи и жизни. Как и Грей. Я знаю, что сейчас он с Луаном, но они почти не видятся из-за расстояния и разъездов Грея.

— Как насчёт праздничных напитков? — предлагает один из парней.

— Или мы встретимся в Rêverie через час и заставим Майлза приготовить для нас, — предлагает Грей.

— ДАА!

Они все кричат, и всё равно моя дочь поёт громче всех. Она ест эту еду ежедневно, потому что по понятным причинам я должен готовить для неё хотя бы раз в день.

Ресторан Rêverie сегодня закрыт из-за частного мероприятия, которое состоится во второй половине дня. Это вечеринка по случаю дня рождения какой-то знаменитости, о которой я никогда не слышал. Но мероприятие закончилось час назад.

Я беру жену за руку, нуждаясь в её поддержке.

— Тебе лучше помочь мне на кухне.

— Я просто случайно всех отравлю, — отвечает она.

— Это прекрасно.

Будет меньше несносных качков, которые пытаются убедить меня готовить для них раз в неделю. Кроме того, я бы забеспокоился, если бы моя жена случайно не отравила кого-нибудь тем, что она приготовила.

Мы с детьми болели раз в год благодаря стряпне Эмори. Слава богу, она позволяет мне готовить. Я каждый раз ем большую часть того, что она готовит, потому что не хочу ранить её чувства.

Я целую Эмори в губы, только для того, чтобы Иден прикрыл глаза и закричал «Фу!» так громко, как только может. Это никогда не надоест.

Итак, просто чтобы немного позлить своего сына, я целую Эмори ещё раз. Но ненадолго, потому что Иден кладёт руки мне на лицо и отталкивает меня от своей матери.

— Моя мамочка, — бормочет он и прислоняется головой к Эмори, стараясь смотреть на меня так, словно я только что совершил преступление, поцеловав свою жену. В его глазах именно так всё и выглядело.

Боже, я люблю этого парня. Жаль, что он предпочитает Эмори, но я его понимаю. Я тоже предпочитаю Эмори.

— Это моя жена, мини-сэр, — напоминаю я сыну, но он хихикает и быстро качает головой, не соглашаясь. Это неуважение.

Но затем Брук обхватывает меня руками, прижимаясь головой прямо к моему животу.

— Не грусти, папочка. В конце концов, Иден заснёт, и тогда ты сможешь целовать Мэмори сколько захочешь. Я не буду жаловаться, если увижу это.

Я поднимаю её на руки и оставляю поцелуй на её щеке.

— Ты обещаешь?

Брук широко улыбается, кивая. Она придвигается ближе, возвращая поцелуй, прежде чем обвить руками мою шею, как маленькая обезьянка.