Сердца небес

Глава 14

Ив

— Иди наверх и прими ванну. Я вернусь до полуночи.

Я наблюдаю, как он открывает дверцу своего «Феррари» и садится на водительское сиденье. Помню, я подумала, как элегантно он двигался для такого крупного мужчины в ту первую ночь, когда Данте похитил меня. Как это было моим первым проблеском большей нелогичности в работе.

Машина ему подходит. Идеальное дополнение к его мужественности. Он выглядит таким чертовски сексуальным за рулем, и хотя я все еще злюсь на него, не могу удержаться, чтобы не наклониться для последнего поцелуя. Данте тут же обхватывает рукой мое запястье, и усаживает меня к себе на колени.

— Перестань меня отвлекать, — ворчит он.

— Не смогла устоять, — улыбаюсь я, тая в его объятиях. — Это твое наказание за то, что ты заставил меня карабкаться по этому утесу со скоростью сто километров в час.

Он немного наклоняет спинку сиденья, чтобы мне было удобнее.

— Ой! — я смеюсь, когда руль врезается мне в бедро.

— Мы никогда не трахались в моей машине в Африке, — бормочет он, и этот озорной блеск возвращается. — Возможно, нам нужно изменить ситуацию?

Данте скользит ладонью вверх по моему бедру с коварным намерением.

— Ни за что, — говорю я, отмахиваясь от его руки. — За одну ночь я могу вытерпеть не так уж много примирительного секса.

— Мой ангел, это было только начало… — он утыкается лицом в мою шею. — Я еще не трахал ни твой рот, ни маленькую тугую попку.

Мгновенно мое естество снова начинает пульсировать в горячем, влажном противоречии.

— Нет, нет, нет, — повторяю я, пытаясь выбраться из машины, но он тянет меня обратно, как будто я — пушинка.

— Да, да, да, — передразнивает он, прежде чем в его кармане снова звенит мобильный телефон. — Ладно, хорошо, — он неохотно отпускает меня. — Подожди меня… Это приказ, а не просьба.

— А если я усну?

— Я снова измотал тебя, не так ли?

Я закатываю глаза, глядя на него.

— Прибереги шумиху вокруг эго для других, Данте.

— Других нет, — говорит он, и его лицо становится серьезным. — Только ты.

Я колеблюсь.

— Неужели ты..?

— Нет, Ив, — ухмыляется он, сразу уловив суть. — Я не прикасался ни к одной другой женщине с тех пор, как впервые увидел тебя. Ты единственная, кого я вижу. Единственная, кто имеет значение.

Его романтичность, как обычно, сводит меня с ума. Эти проявления так редки, но когда они появляются, то подобны приливу.

— Работа, — заявляет он, берясь за дверную ручку, когда я делаю шаг назад. Его сотовый снова пищит, но он игнорирует его, предпочитая в последний раз пройтись взглядом по моему телу. — И никаких прикосновений…

Я хмурюсь, глядя на него в замешательстве.

— Отныне все твои удовольствия принадлежат мне.

Я краснею как свекла.

— Думаю, на сегодня с меня хватит, спасибо, — сухо говорю я.

— Еще посмотрим.

Дверь захлопывается, и мощный двигатель с ревом оживает.

Очередная волна усталости накатывает на меня, как только я вхожу в дом. Липкая от пота и секса, морской бриз растрепал мои волосы, и у меня песок в самых неподходящих местах. Горячая ванна — это единственный приказ Данте, которому я не собираюсь противоречить.

Уже одиннадцать вечера, по крайней мере, так показывают часы в коридоре. Неудивительно, что у меня все болит. Он трахал меня целых два часа.

Я направляюсь к лестнице, и в животе у меня урчит. Все из-за трех приемов пищи, которые я пропустила сегодня… Может быть, София оставила для меня в холодильнике что-нибудь быстрое и легкое? Я могла бы захватить это по дороге наверх.

Свернув налево, я почти добираюсь до кухни, когда слышу странные звуки, доносящиеся оттуда. Я останавливаюсь в двух шагах, чтобы послушать, а потом краснею сильнее, чем когда-либо в своей жизни. Женское тяжелое дыхание, приглушенные мужские стоны; безошибочно узнаваемые звуки соприкосновения плоти с плотью…

Секс.

Жесткий, страстный секс.

Здесь, в доме.

Моя первая мысль — Данте. Приступ боли быстрый и дикий, но потом я вспоминаю, что он на другой стороне острова. Никто из его охранников не посмел бы проявить к нему такое неуважение. Джозеп? Нет, эту мысль я тоже отбрасываю. Куда бы ни пошел Данте, его заместитель обязательно последует за ним. Я бы даже сказала, что все сообщения на его мобильный телефон сегодня вечером были от него.

Но это должно означать, что…

Я в ужасе отступаю назад и не замечаю маленького столика позади себя, пока не становится слишком поздно. На мгновение перехватывает дыхание, прежде чем он с грохотом падает на пол, звук эхом разносится, как раскат грома, по темному, мрачному, тихому дому.

Тихие проклятия.

Что-то разбивается о кухонную плитку, а затем слышу приближающиеся шаги. Уже слишком поздно убегать. Мне просто придется выложить все начистоту.

В дверном проеме появляется Рик Сандерс и щелкает выключателем рядом с собой, освещая мое чувство вины и смущения.

— Так и подумал, что это можешь быть ты, — говорит он, пока я стою, прижавшись к стене. Он заправляет свою белую рубашку, на его красивом ястребином лице застыло выражение ленивого безразличия, острые, как бритва, скулы все еще покрасневшие от напряжения. Мужчина пристальным взглядом скользит по моей внешности, отмечая мою общую растрепанность, а также хорошо оттраханный вид. — Я вижу, вы с Данте во всем разобрались.

— Ч-что вы здесь делаете?

— Ну, я наслаждался жизнью, пока кто-то не устроил погром в коридоре. И все же я испытываю облегчение, обнаружив, что это ты, а не Данте… Интересно, сколько пальцев я потерял бы за то, что трахал его горничную на кухонном столе? По крайней мере, три, я думаю… — он поднимает брови, ожидая реакции.

Я отвожу взгляд, отказывая ему в ней. Он отличается от Данте, когда ему это выгодно, но этого человека очень мало что пугает. Это делает его столь же опасным, сколь и харизматичным. Данте разделяет то же очарование.

— Где он, в любом случае? — спрашивает Рик.

— Отъехал, — отвечаю я, быстро сглатывая. — Где София?

— Наверное, вернулась в свою спальню, распевая «Аве Мария». Я ужасный грех, Ив Миллер. Пройдет по меньшей мере сотня лет, прежде чем она окончательно очистит свою душу.

Я очень стараюсь, но не могу подавить улыбку. В Рике Сандерсе есть какое-то злое обаяние, которое каким-то образом уменьшает часть плохого.

— Это та часть, где ты снова говоришь мне отвалить? — спрашивает он, прислоняясь к дверному проему, засунув руки в карманы. Явно не спешит уходить.

— Возможно попозже, но сначала мне нужно поесть.

— Что ж, это уже улучшение, — он отступает в сторону, чтобы пропустить меня на кухню, и я проскакиваю мимо него так быстро, как только могу. Я не хочу думать о том, что моя милая подруга связалась с этим мужчиной.

Он следует за мной.

— Каков твой яд? — спрашивает он, когда я открываю дверцу холодильника, а он протягивает руку и достает дорогую на вид бутылку белого. — Это подойдет?

— Я бы предпочла что-нибудь съедобное.

— Ну же… побалуй меня, — ухмыляется он, роясь в поисках двух бокалов. — Я сомневаюсь, что Данте когда-нибудь снова позволит мне остаться с тобой наедине в одной комнате. Кроме того, ты прервала мое вечернее развлечение. Мне нужно как-то скоротать время.

— Обычное явление, не так ли? — говорю я ледяным тоном. — Трахать персонал своего делового партнера?

— А ты как думаешь? — говорит он, и улыбается еще шире.

— Мне достаточно взглянуть на вас, чтобы догадаться о вашей репутации, мистер Сандерс.

— А у Данте? Ты же знаешь, что он трахнул больше домработниц, горничных и чертовых доярок, чем я когда-либо смогу.

Сейчас он пытается вывести меня из себя. Он наслаждается собой.

— Больше нет, — я начинаю рыться на полках в поисках остатков еды.

Позади меня Рик начинает смеяться.

— Ты возносишь его на настоящий пьедестал.

Я ставлю зеленый салат на стойку, а он наливает два бокала вина.

— Могу тебя заверить, здесь нет никакого пьедестала. Вы слышали, что я сказала ему ранее.

— Верно. Я никогда раньше не видел, чтобы женщина так с ним разговаривала. Ты ведь знаешь, на что он способен, правда?

— В прошлом году я наблюдала, как в течение десяти минут он убил тридцать человек, — тихо говорю я. — Поверьте мне, мистер Сандерс. Я точно знаю, на что он способен.

— И все же, ты еще здесь… Это говорит мне об одной из двух вещей. Либо ваша размолвка ранее была началом ухаживания, либо это была ваша собственная дурацкая прелюдия. Конечно, покупать цветы менее эмоционально изматывающе?

— Он это заслужил. Вы все заслужили, — я отказываюсь относиться легкомысленно к тому, что я сказала.

— Ты пытаешься искупить его вину? Если это так, то, боюсь, ты ведешь проигранную битву.

— Я не могу изменить Данте. Только он может это сделать.

— Хорошо. Я рад слышать, что ты не в бреду.

Между нами повисает пауза.

— Вы знаете Андрея Петрова? — внезапно спрашиваю.

В глазах Рика мелькает искра узнавания. Я наблюдаю, как он подходит к островку и выдвигает табурет.

— Я не уверен, что ты хочешь свернуть на этот холодный, темный переулок, Ив, — мрачно говорит он. — Данте все расскажет тебе, когда будет готов.

У меня перехватывает дыхание.

Бинго.

Я по наитию упомянула имя Петрова в разговоре, и теперь Рик подарил мне концы золотой нити. Что бы ни беспокоило Данте, это как-то связано с русским миллиардером.

— Он представился мне на днях, — говорю я, ковыряясь в салате, как будто не произошло ничего особенного. Годы работы репортером-расследователем научили меня действовать с осторожностью всякий раз, когда я приближаюсь к истине. — Он дал мне свою визитную карточку.

— Правда? — Рик допивает остатки своего вина и затем наливает себе еще. — Позволь мне рассказать тебе кое-что о коррумпированных российских миллиардерах, Ив… Не верь ни единому их слову, особенно если они клянутся в этом на могиле своей матери. Большинство из них виновны в том, что в первую очередь загнали их в землю.

— Вы имеете в виду, они немного похожи на коррумпированных американцев?

— Туше, — ухмыляется он. — Я уверен, что моя собственная мать согласилась бы с этим.

— Вы работали с ним?

— У меня берут интервью для твоей газеты или это обычный разговор между плохим человеком и девушкой другого плохого человека?

— Не издевайтесь надо мной, мистер Сандерс. Я не в настроении. Три дня назад, благодаря Данте, я бесследно исчезла. Это означает, что я не появлялась на работе с понедельника, так что я очень сомневаюсь, что «моя газета» еще является частью меня.

Он щурится, глядя на меня.

— Ты чертовски дерзкая, разговаривая со мной в таком тоне, не говоря уже о Данте.

— Данте может сам постоять за себя.

Рик снова опускает взгляд на мой грязный белый комбинезон.

— Итак, как я могу видеть…

— Вы не собираетесь отвечать на мой вопрос? — выдаю я, стиснув зубы.

Он делает еще один большой глоток своего вина.

— Сначала скажи мне кое-что.

Боже, он начинает меня бесить.

— Я устала, мистер Сандерс. Я хочу подняться наверх и принять ванну.

— Око за око. Я сделаю так, что это будет стоить твоего времени.

— Ладно, хорошо, — вздыхаю я, отодвигая салатницу.

— Как много ты на самом деле знаешь о Данте Сантьяго?

— Как много вы готовы мне рассказать?

— Господи, ты хуже, чем политик, — бормочет он. — Я тот, кто задает свой вопрос.

— Столько, сколько мне нужно знать, — мягко отвечаю я.

— Снимать с него все слои — немного похоже на то, как очищать луковицу, не так ли, Ив? Каждое новое откровение ранит твои глаза сильнее, чем предыдущее.

— А Андрей Петров? — говорю я, стремясь сменить тему, отодвигаю салатницу и начинаю рыться в поисках маслин.

— Я знаю его только по репутации. Но я знаю Севастьяна.

Я поднимаю взгляд.

— Севастьян?

— Его брат. Он из Братвы. Русская мафия. Что ж, они оба руководители разных организаций. Севастьян — скользкий ублюдок без всякого чувства приличия. У этого человека хватает наглости продолжать лезть в мой бизнес. Вот почему я приехал сюда, когда услышала, что Данте вернулся в город. Я хотел обсудить, как лучше всего справиться с моей проблемой.

Другими словами, он хочет, чтобы Данте убил его.

Я потрясена тем, как мало эта информация влияет на меня.

— Будет ли это противоречить его отношениям с Петровым? Он сказал, что они работали вместе…

— Нисколько. Петров отрекся от своего брата более двадцати лет назад. Они с Данте недолюбливают его так же сильно, как и я. Я предлагаю тебе держаться подальше от этой войны так долго, как только сможешь.

Вот он снова за свое. Предостерегает меня.

— Значит, у вас всех общий враг. Почему Данте..?

Но Рик уже поднимает руку.

— Полагаю, это было несколько вопросов, Ив. Я и так сказал больше, чем следовало. Какой бы поучительной ни была наша маленькая беседа, я позволю тебе пойти и принять ванну.

Я сдерживаю свое разочарование. Мне нужна полная картина, а не фрагменты.

Я едва притронулась к салату. Кажется, у меня снова пропал аппетит. Я накрываю остатки и ставлю обратно на верхнюю полку холодильника.

— Могу сказать, что ты была другой, когда пришла в мой клуб в прошлом году.

Я удивленно оборачиваюсь.

— Как так?

— Сквозь это восхитительное тело пробегала стальная жилка… — в его глазах снова появляется удивление. — Ты была права. Ты даешь ему сознательность. Я все еще решаю, хорошо это или плохо.

Этот комплимент полностью обезоруживает меня.

— Как вы думаете, он когда-нибудь откажется от этой жизни?

Рик качает головой.

— Это слишком глубоко укоренилось в нем, как корни старого дуба. Мы потеем над этим существованием, как призовая скаковая лошадь потеет над долларами. Возможно, было бы более уместно спросить, готова ли ты расстаться со своей жизнью… Это при условии, что он предоставит тебе выбор.

Этот же вопрос я задаю себе с тех пор, как прибыла на его остров.

— Спасибо, что спасли наши жизни в прошлом году, — тихо говорю я.

Рик в изумлении вскидывает руки.

— Ох, для этого потребовалась всего пара оскорблений и бутылка Пуйи-Фюме… Кстати, не говори Данте, что я его выпил. Это еще один отрубленный палец.

— Спокойной ночи, мистер Сандерс.

— Просто Рик, пожалуйста… Скажи, как твоя хорошенькая подруга-блондинка? Та, что работает в моем клубе?

Мое сердце замирает. Я хочу, чтобы он крутился возле моей лучшей подруги еще меньше, чем, возле Софии.

— Анна.

— Да, она.

— С ней все в порядке. Она и Мануэль… — я останавливаюсь, когда перед моими глазами вспыхивает еще одно видение моего мертвого телохранителя. Я скучаю по нему. Как и по Анне. Она, должно быть, сходит с ума от беспокойства. Я должна каким-то образом передать ей сообщение так, чтобы об этом не узнали власти.

— Она все еще тоскует, да? Плохо дело… Эмилио Сантьяго всегда был психопатом. Я знаю, это больно слышать, но ты оказала нам всем услугу.

— Все ваши дела плохи, — огрызаюсь я.

Рик пожимает плечами.

— Плохи для одних. Хороши для других.

— Что случилось с телом Мануэля? — говорю я, отказываясь втягиваться в дискуссию об этике с разыскиваемым преступником.

— Данте взял на себя ответственность после того, как выписался из больницы. Он доставил его самолетом обратно в Колумбию и организовал частные похороны.

По какой-то причине это меня шокирует. Мануэль жил и умер ради Данте, в то время как Данте всегда относился к нему с таким презрением.

Рик читает выражение моего лица, как по книге.

— Любой мог бы подумать, что под всей этой броней у него есть сердце, — его насмешливый голос следует за мной по коридору. — Наслаждайся своей ванной, Ив. Увидимся утром, если Данте не кастрирует меня посреди ночи за то, что я с тобой разговаривал.

— Спокойной ночи, мистер Сандерс, — вежливо говорю я, появляясь в дверях. — Наслаждайтесь остатками вина. Я прослежу, чтобы он прислал вам счет, но только после того, как вас кастрирует.

Смех Рика сопровождает меня вверх по лестнице в спальню Данте.

Ванна, которую я готовлю для себя, глубокая и роскошная. Лишь от вида ее ваша кожа тает и мурашки пробегают по коже головы. Я скольжу в воду, погружаясь по самую шею, наблюдая, как моя алебастровая кожа приобретает розоватый оттенок. Я все еще лежу тут, когда час спустя появляется Данте.

— Ты что, никогда не стучишь? — сонно бормочу я, щурясь на него сквозь пар. Его элегантная серо-белая ванная комната отливает серебром. Зеркало над раковиной стало полностью непрозрачным.

— Ты когда-нибудь перестанешь доставать меня фигней? — он останавливается у ванны и сняв ботинки, расстегивает джинсы.

— Нет, если я могу с этим помочь… И что, черт возьми, по-твоему, ты делаешь? — говорю я, и мой голос повышается от возмущения.

— А ты как думаешь?

Его рубашка идет следом. Теперь Данте стоит передо мной совершенно голый и снова выглядит как чертов бог, с оливковой кожей, рельефными мышцами, и более чем впечатляющей эрекцией.

Я облизываю губы в предвкушении.

— О, нет, ты этого не сделаешь, — говорю я, выплескивая на него воду. — Это первая тишина и покой, которые у меня были за весь день.

— Круто, — говорит он, наклоняясь и целуя меня в макушку. — Ты отказала мне в купании раньше, так что можешь наверстать упущенное сейчас. Подвинь ноги.

У меня есть доля секунды, чтобы подтянуть колени к груди, прежде чем он опускается всем своим огромным телом в ванну. Слышен густой звук воды, выплескивающейся через бортики на белую плитку внизу.

— Обернись.

Ворча, я делаю, как он говорит, и опускаюсь между его ног, прижимаясь задницей к его члену. Он обхватывает меня руками за плечи и вместе погружает нас глубже в воду.

— Черт, как же хорошо, — вздыхает Данте, ослабляя хватку на мне, чтобы переплести наши пальцы.

— Куда ездил? — спрашиваю я, отдаваясь всей его силе и мужественности. Я чувствую себя в такой безопасности в его объятиях. Я невесомо парю на воде, но он прямо тут, позади меня, прижимает меня к своему телу.

— У меня есть второй офис на южной стороне острова.

— На базе?

— Да.

— Тебе удалось разобраться..?

— Да.

Я играюсь с идеей вспомнить Петрова, но мне слишком нравится эта расслабленная версия Данте. У меня нет никакого желания щелкать выключателем, спрашивая его о чем-то, о чем он явно не хочет говорить.

Он проводит по воде ладонью, прежде чем опуститься ниже, и обхватить мое лоно, возвращая себе то, что принадлежит ему по праву. Мое дыхание становится прерывистым, когда Данте пальцами мучительно медленно описывают круги по моему все еще чувствительному клитору.

— Твоя сладкая киска скучала по мне, mi alma? — бормочет он.

Я откидываю голову на его твердую грудь и издаю ответный стон.

Он громко смеется.

— Именно так я и думал.

Я двигаю бедрами для большего трения, отчего еще больше воды перетекает через край ванны.

— Нужно ли мне позволить тебе кончить? — он насмехается.

— Да!

— Что да?

— Да, пожалуйста!

— К счастью для тебя, я снова чувствую себя великодушным.

Давление на мою киску усиливается, и мои мышцы судорожно сжимаются вокруг его пальцев.

— О, черт!

Мгновение спустя движение воды отражает ударные волны, пробегающие по моему телу. Я даже не могу сосчитать, сколько оргазмов он подарил мне сегодня, а данте все еще не закончил со мной.

— Оседлай меня, — хрипло приказывает он, проводя рукой по моему животу, чтобы обхватить грудь.

Каким-то образом я заставляю свои конечности двигаться, когда все больше воды выплескивается за борт. Он никогда раньше не просил меня трахнуть его вот так. Впервые я буду задавать темп.

Раздвигая бедра так широко, как только могу, я беру его член в одну руку и направляю его между своих нежных половых губ. Я нахожусь в этой ванне уже несколько часов; вода в лучшем случае тепловатая, что делает его пульсирующее тепло еще более соблазнительным. Я рассматриваю его, сантиметр за восхитительным сантиметром.

Данте хватает меня за затылок и прижимает наши лбы друг к другу. Я чувствую его горячее дыхание на своем лице. Кисло-сладкое. Бурбон.

— Ты гребаный ангел, — стонет он, когда полностью входит в меня.

— Но объезжаю как дьявол, — выдыхаю я, останавливаясь, чтобы насладиться ощущением того, как его тело доводит меня до предела, и кладу руки на край ванны, чтобы сохранить равновесие.

— Рай и ад, mi alma. Ты привносишь все это в избытке.

— Давай отправимся туда вместе, — шепчу я, приподнимаясь, а затем двигая бедрами вперед, снова принимая каждую его частичку.

На следующее утро я просыпаюсь, преисполненная решимости. Высвободившись из объятий Данте, я тянусь к своей серебряной сумочке на прикроватной тумбочке. Моего айфона давно нет, конечно же, он упал в Тихий океан, когда мы пролетали над ним. Данте должно быть знал об устройстве слежения ФБР внутри чехла.

Я ищу что-то другое. Кое-что, что поможет мне распутать золотую нить, которую Рик подарил мне прошлой ночью. Я вздрагиваю от малейшего шума, перебирая банковские карточки и остатки косметики в поисках визитной карточки с черным и золотым тиснением…

Здесь нет.

Быстро соображаю.

Неужели я потеряла ее? Не сознательно, это точно. От Петрова у меня мурашки по коже, но выбрасывать визитку российского миллиардера, который думает, что он у меня в долгу? Без шансов. Это может означать только одно… Данте забрал ее, когда вынимал мой айфон, но зачем?

Сразу же в моей голове проносятся все мыслимые сюжетные линии.

Петров. Петров. Петров.

Все дороги ведут меня обратно к нему.