Шахта дьявола

Глава 52

Тьяго

Как раз в тот момент, когда я подумал, что моя жена не может вызвать еще большую зависимость, она пошла вперед и доказывает, что я ошибаюсь. Ее готовность подвергнуть себя риску, чтобы помочь мне, возможно, самое горячее, что она когда-либо делала, и это о чем-то говорит.

Когда мне настойчиво советовали жениться, а затем, когда я решил взять именно ее, я и не надеялся получить от этого настоящего партнера. Меня это не интересовало, и я не думал, что она когда-либо сможет или захочет это предоставить.

Тот факт, что она даже предлагает свою помощь, пробивает последний слой льда вокруг моего сердца и делает этот темный орган ее. После многих лет бездействия он снова начинает биться. Медленно, осторожно, словно боясь собственной силы, того, как пульс с громовым апломбом возвещает о своем возрождении.

Интересно, знает ли она. Имеет ли она вообще представление о том, что само ее дыхание управляет мной? Что я не могу сосредоточиться, когда мы находимся в одной комнате, потому что мои чувства полностью приучены к подъему и спаду ее дыхания, чтобы уловить любое изменение, которое может указывать на дискомфорт?

Любая власть, которой я обладаю, меркнет по сравнению с той, которой она обладает надо мной. У нее есть способность контролировать меня с помощью одной лишь улыбки и шепота, сила, за обладание которой сотни мужчин готовы убить, и я не уверен, что она вообще этого хочет.

Я никогда не ожидал, что эта одержимость перерастет в нечто большее. Не только сделать ее моей самой большой слабостью, но и по-настоящему принять ее.

Мой рот находит ее с тем же отчаянием, которое проносится у меня в голове. Жар пронзает меня при первом же соприкосновении наших губ. Она тянется к моей шее и притягивает меня ближе, вызвав при этом похотливый стон.

Залезая в карман, я нахожу небольшой пульт, который положил туда раньше, и нажимаю кнопку. Тесс вздрагивает, удивлённый вздох сорвался с её губ и попал в мой рот, когда она отпрыгнула назад. Широкие голубые глаза, обрамленные длинными ресницами, в шоке смотрят на меня, когда между нами оживает жужжащий звук.

— Что… — она снова задыхается, ее лицо эротически искажается.

— Это вибрирующая пробка, — мурлычу я, целуя ее губы.

— О боже, — шепчет она, сжимая мою рубашку руками, а колени у нее подкашиваются.

Мои глаза устремлены на ее лицо, не в силах отвести взгляд от зрелища, которое доставляет ей все большее удовольствие. "Каково это?"

Она стонет. — Ты… ты плохой человек

Я мрачно усмехаюсь, поднося телефон к уху.

"Да?" Киллиан отвечает.

«Выключите камеры на крыше».

Глаза Тесс темнеют, и она делает шаг назад.

Мой взгляд отслеживает ее, как охотник, пока он смеется. «Думаешь, я оставил их включенными? Сейчас я очень привязан к своим сотрудникам. Меньше всего мне нужно, чтобы ты убивал их одного за другим по дороге домой, потому что они могли видеть, как ты осквернил свою жену. Они выключены. Наслаждайся."

Я вешаю трубку и кладу телефон в карман, приближаясь к Тесс. Когда я говорю, мой голос грубый, как гравий.

«Подними платье».

Она хватает край облегающей ткани и начинает медленно поднимать ее вверх по бедрам, обнажая розовые трусики, которые я видел ранее.

Она продолжает отступать, ее глаза — две лужи жидкой похоти.

Ее спина касается деревянных перил на краю крыши, и она останавливается, запрокидывая подбородок ко мне, пока я продолжаю приближаться.

Я останавливаюсь менее чем в футе от нее, свет гирлянд отбрасывает тень моего тела на ее. Моя рука протягивается, и я медленно провожу двумя пальцами по ее покрытой кружевами щели. Она дрожит, все ее тело сотрясает дрожь.

«Это моя киска?» — тихо спрашиваю я.

Она кивает, яростно двигая подбородком вверх и вниз.

«Слова».

— Да, — признается она, задыхаясь.

Добавляя еще больше давления, я поднимаю руку выше и тру кончиками пальцев ее клитор. Кружевная ткань резко трется о ее тело, заставляя ее ноги дрожать.

«Я мог бы заставить тебя кончить вот так», — отмечаю я. Мой взгляд поднимается на нее. "Это то что ты хочешь?"

Она качает головой, ее глаза все еще широко раскрыты, как тогда, когда я впервые включил пробку.

"Нет."

Даже когда она отказывается, ее спина выгибается, толкая ее киску мне в руку.

"Что ты хочешь?"

Она стонет, откидывая голову на деревянную панель позади себя. Ее глаза приближаются, бредовое возбуждение приводит к ее полному подчинению.

— Твой рот на мне.

"Где?"

Ее руки поднимаются к груди, и она обхватывает груди сквозь платье, сжимая их вместе.

«З-здесь».

Ее ноги сильно трясутся, а пробка продолжает громко жужжать внутри нее, растягивая ее запретную дырку.

— Покажи мне мои сиськи, — хрипло прошу я.

Ее глаза открыты, зрачки широко расширены. Она трогает левую бретельку платья и стягивает ее с плеча, повторяя то же самое снова с правой. Затем она хватается обеими руками за вырез спереди и дергает его вниз. Ее груди выпирают из топа, обнаженные и непринужденные. Она не надела свой лифчик дома, когда выбирала это платье, и я никогда в жизни не был так счастлив.

Тесс тяжело сглотнула, чувствуя жестокий голод, отразившийся на моем лице.

— Чертовски идеально, — хрипло шепчу я. Я снова поднимаю глаза на нее. «Положи их мне в рот».

Ее губы приоткрыты, дыхание становится прерывистым. Она снова тянется к моей шее и притягивает меня к своей груди. Находясь в нескольких дюймах от ее груди, я выжидающе смотрю на нее.

— Спроси меня, — требую я.

— Прикоснись ко мне своим ртом.

"Где?'

«К моей груди», — ноет она, сводя с ума от желания.

— Спроси меня по-хорошему.

Она разочарованно выгибается ко мне, ее рот надувается. "Пожалуйста. Пожалуйста, оближи мою … о боже, — кричит она, когда мои губы смыкаются вокруг ее тугого соска.

Я засасываю тугой кончик в рот, катая его между жадными губами.

— Да… да, — стонет она сбивчиво.

Я чередую резкие удары языка, ласкающие невероятно твердый сосок, с сосанием его, как новорожденный, время от времени оставляя царапины зубов на чувствительной коже.

Когда я смотрю на нее, ее голова в восторге запрокинута назад, а пальцы яростно впиваются в мои волосы. Она так неудержимо дрожит, что я обхватываю ее свободной рукой за талию, чтобы удержать в вертикальном положении. Моя правая рука остается между ее ног, играя с ее клитором, пока я перемещаюсь к ее другому соску.

Тесс корчится, ее стоны переходят в крики отчаянного удовольствия, и когда я кусаю тугую вершину ее соска, одновременно сжимая ее клитор, она кончает быстро и сильно, сдаваясь волне за волной ее мощной кульминации.

Она падает мне на грудь, но я не даю ей времени отдышаться. Я прокручиваю пульт и снова нажимаю кнопку, увеличивая скорость вибрации на два уровня.

Тесс вскрикивает от удивления, и ее ноги подкашиваются, но я ловлю ее, крепко прижимая к своей груди.

Мои губы касаются изгиба ее уха. «Где ты хочешь, чтобы я был сегодня вечером, жена? В твоей тугой пизде или в твоей девственной заднице?»

Она сильно вздрагивает рядом со мной, ее громкое дыхание почти заглушает жужжание пробки, все еще скрытой внутри нее. Я начинаю думать, что она не ответит, но затем она шепчет: «Моя киска».

«Ммм, не готов принять мой член обратно?» — спрашиваю я, протягивая руку, чтобы схватить ее за задницу. «Все в порядке, я могу потерпеть ради тебя, амор».

Обхватив ее за локоть, я тяну ее вдоль края крыши до тех пор, пока вертикальные деревянные панели не закончатся, оставив только перила. Я обхватываю ее за затылок и прижимаюсь губами к ее губам в жарком, собственническом поцелуе. Ее руки обвивают мою шею, а моя рука просовывает руку между ее ног и сжимает в кулаке ткань ее трусиков, срывая их.

Она задыхается, глаза распахиваются и обнаруживают, что я смотрю на неё

— Перегнись через перила, — приказываю я ей в губы.

Тесс поворачивается в моих объятиях, не сводя с меня взгляда через плечо. Ее спина прижата к моей груди, и она смотрит через перила вниз. Под нами маленький поток людей слоняется у входа в клуб, курит и подшучивает.

— Подними платье обратно, чтобы прикрыть сиськи, — рычу я территориально, думая о том, что кто-то поднимет голову и увидит ее обнаженные соски так же привлекательно, как если бы двадцать четыре часа подряд тыкал скот. Она делает, как ей велено, пряча на данный момент свои идеальные, упругие сиськи. Я кладу ее затылок в руку. — А теперь наклонись и выпячивай свою задницу.

Она бессмысленно стонет и наклоняется вперед через перила.

— Тебе придется вести себя очень тихо, amor, — бормочу я, наклоняясь над ней и небрежно проводя рукой по ее заднице и бедру. «Если хоть один из этих людей посмотрит и увидит тебя в таком состоянии, его кровь будет на твоих руках».

— Нет, — выдыхает она. «Я буду молчать».

— Хорошая девочка, — мурлычу я. «Теперь протяни руку назад и раздвинь для меня свои половинки. Покажи мне мою игрушку».

Ее лицо заливает яростный красный цвет, от которого у меня сжимается живот от волнения. Мне нравится ее застенчивость в постели. Это так невинно, будто я еще не видел и не целовал каждый миллиметр ее тела.

Неуверенные, дрожащие руки тянутся назад и хватаются за задницу, А затем она раскрывается передо мной, обнажая этот идеальный розовый драгоценный камень. Мощные вибрации в сочетании с разделением ее половинок, которые удерживали его на месте, в совокупности заставляют пробку непристойно покачиваться взад и вперед.

Она громко вскрикивает от новых ощущений, затем яростно впивается зубами в нижнюю губу и заглушает крик, когда вспоминает, что ей нужно помолчать. Посмотрев вниз, я вижу, что все по-прежнему заняты своими разговорами и никто не смотрит вверх.

«Это было близко, preciosa, а мы еще даже не начали».

Она кивает, потеряв дар речи, ее хватка за задницу ослабевает, когда я падаю на колени позади нее.

— Такая красивая, — горячо бормочу я. Наклонившись, я обвожу языком основание пробки, облизывая натянутую кожу. — Тоже насквозь мокрая.

«Это так приятно», — тяжело дышит Тесс, стараясь говорить чуть выше шепота.

Стоя, я шлепаю ее по заднице, и она вскрикивает. Она отпускает задницу и закрывает рот рукой, выпучив глаза. Затем она смотрит на меня через плечо.

— Ты пытаешься заставить меня кричать?

— Всегда, amor, — говорю я, разрывая брюки и вбивая свой член в нее по самую рукоять одним жестким толчком.

Ее бедра яростно врезаются в перила, и я затыкаю ей рот рукой, чтобы заглушить громкий крик, срывающийся с ее губ. Она хрипло дышит под моими пальцами, громко стонет, несмотря на прикрытый рот. Я так же тронут, как и она, мне нужна эта мгновенная передышка, чтобы привыкнуть к тому, что я так глубоко похоронен внутри нее. Двойное проникновение игрушкой сжимает ее киску, пока я не растягиваю ее до предела. Ее киска невероятно узкая, жадно сжимает меня и доводит до невероятного головокружения. Вибрации пробки проходят сквозь тонкую стенку ее киски и достигают моего члена, посылая электрический заряд прямо к моим яйцам.

Я убираю руку и прижимаюсь лбом к ее шее, пытаясь успокоиться. Я вот-вот взорвусь от одного удара.

«О боже мой, Тьяго. Двигайся, — умоляет она, и в ее тоне появляется отчаяние.

"Двигаться?" Я повторяю. — Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул?

— Да, пожалуйста, — задыхается она.

— Так вежливо, — хвалю я, отводя бедра назад и толкаясь вперед. Она задыхается. — Вот так, амор?

Схватив ее за талию, я снова вхожу в нее, используя всю свою концентрацию, чтобы думать о войне, голоде и смерти, чтобы не кончить от третьего удара. Искаженные слова срываются с ее губ, когда я врезаюсь в нее, ее тело трясется под силой моих толчков.

— Д-да.

— Бля, с тебя везде капает, — процеживаю я сквозь стиснутые зубы. «Тебе нравится, когда тебе набивают обе дырки».

Она безумно кивает, дико покачивая головой взад и вперед. Я яростно толкаюсь внутри нее, грубые звуки моих бедер ударяют по ее заднице — лучшая мелодия, которую я слышал за последние годы.

«Пробка в твоей заднице делает твою киску такой тугой». С каждым толчком я притягиваю ее бедра назад, навстречу своим, ритм абсолютно жесткий. «Так чертовски тесно. Ты обвилась вокруг меня, как гребаные тиски.

Ненавижу, что не вижу ее лица, что не могу наблюдать за ее реакцией, когда я погружаюсь в нее с каждым толчком бедер.

Это не годится.

Я просовываю руку под нее, пока моя рука не находит и не сжимает ее горло. Она задыхается, когда я дергаю ее за шею и прижимаю спиной к своей груди. Другая моя рука обхватывает ее нижнюю часть живота, прижимая ее ко мне. Она неподвижна, в моих объятиях, одна из ее рук поднимается и сжимает запястье у ее горла. Она не убирает ее, а использует, чтобы держаться изо всех сил.

«Наклонись и снова раздвинь задницу. Я хочу иметь возможность проникнуть в тебя так чертовски глубоко, чтобы ты не знала, где я заканчиваюсь, а где ты начинаешься».

— Да, детка, — стонет она, заставляя меня зверино рычать.

Когда она раскрывает щеки, мой член полностью скользит внутри нее, пока мой пах не прижимается к пробке, а яйца не шлепаются по ее киске.

Кровь приливает к моему члену, и я громко реву, оттягивая нас обоих от края, пока полностью вхожу в нее.

Они наверняка это услышали.

— Черт возьми, — стону я, крепко сжимая ее шею.

Я молчу долгие, сосредоточенные минуты, трахая ее тугую киску с целеустремленностью мормона на миссии. Ее мышцы порхают вокруг меня, сжимая и отпуская мой член и сводя меня с ума.

Я никогда не устану трахать ее. Каждый день я открываю для себя что-то новое, что делает меня совершенно диким. Во всяком случае, я боюсь за свое здравомыслие. Поначалу я держал его слабо, и с каждым мгновением, проведенным с Тесс, моя хватка становилась только слабее.

«Поговори со мной», — выговаривает она между толчками.

"Хм?" Я не могу сейчас быть более красноречивым, чем это.

— Продолжай говорить, — выдыхает она. «Не останавливайся».

— Чего ты хочешь, амор?

— Скажи… — она кусает губу и громко стонет, когда я толкаюсь особенно сильно. «Говори грязные вещи».

Довольный гул разливается у меня в груди, когда я смотрю на ее красивое личико. Глаза закрыты, губы приоткрыты, щеки покраснели. Кричит против меня.

Настолько совершенная, что она, должно быть, божество, посланное на Землю с единственной целью — мучить меня.

— Ты хочешь, чтобы я сказал тебе грязные вещи, amor? Чтобы рассказать тебе, насколько хорошей маленькой шлюшкой ты для меня являешься?

Она закусывает губу под зубами и вожделенно стонет.

"Это то что ты хочешь?"

" Пожалуйста."

«Ты такая красивая, когда просишь».

— Еще, — умоляет она, ее лицо искажается от удовольствия.

Я снова сжимаю ее горло и злобно кусаю ее за ухо. Она визжит. «Твоя сладкая киска сжимает мой член в своих крепких хватках. Как будто ты никогда не хочешь меня отпускать, — рычу я. «Тебе не хватает, не так ли?»

«Я не могу», — выдыхает она, и, черт возьми, этот разговор доводит меня до грани.

Я провожу рукой по ее животу между ее ног, ища ее нуждающийся, пульсирующий клитор. Когда мои пальцы касаются бугорка, ее рот приоткрывается. Я не удержался, просунул язык мимо ее губ и внутрь ее влажного рта, воспользовавшись возможностью опустошить ее. Она громко стонет, встречая меня нетерпеливыми движениями языка.

— А что сейчас? Я спрашиваю. "Этого достаточно?"

Она качает головой, зрачки настолько широкие, что синева полностью испарилась из ее радужных оболочек. Я наказываю ее, толкаясь грубо. Мои пальцы на ее клиторе становятся почти жестокими от их внимания, когда моя другая рука покидает ее горло и тянется между щеками ее задницы к этому зарытому драгоценному камню. Крепко сжав его, я вытаскиваю ее и засовываю обратно ей в задницу.

Я маниакально ухмыляюсь Тесс, когда она кричит, ее глаза закатываются.

— А теперь, амор? Я начинаю трахать ее пробкой, вталкивая ее в ее узкую дырку и выталкивая ее в тандеме с моими жесткими толчками в ее киску.

«О, мой чертов бог».

«Здесь нет Бога, амор. Только дьявол».

Ее ноги сильно трясутся напротив моих. Она бы упала на пол, если бы я не держал ее пальцами на ее клиторе, мой член входит в ее невероятную киску, а моя пробка ныряет в ее запретную дырку.

Целуя ее в висок, я наклоняюсь и касаюсь губами ее уха. — Однажды, когда ты будешь готова, я возьму эту задницу, — бормочу я. «Сначала я поиграю с ним и удостоверюсь, что ты готова, а затем я приставлю свой член к этим неиспытанным мышцам и буду медленно входить внутрь, так медленно, что ты почувствуешь, что ты умираешь. И ты закричишь, — говорю я, втыкая вибрирующую пробку до упора. Потом обратно. «Ты будешь так громко кричать, что разбудишь весь чертов дом. Я буду работать глубоко внутри тебя, растягивая твою задницу, пока ты не почувствуешь, что вот-вот сломаешься. Но ты откроешься, чтобы принять меня, и возьмешь все мои девять дюймов. А потом я тебя трахну. Я буду трахать тебя так сильно и так долго, что ты будешь чувствовать меня в своей заднице до конца своей жизни». Тесс бьется против меня, все ее тело горит от моей атаки с нескольких фронтов. Я знаю, что она близко, я чувствую, как ее оргазм безумно скручивается внутри нее, поднимаясь и поднимаясь. «Тогда и только тогда, я наконец буду владеть каждой твоей частичкой. Вот почему я хочу твою задницу, amor, потому что она, как и все в тебе, принадлежит мне. Оно мое, и я буду считать дни, пока ты не позволишь мне это доказать.

Мои пальцы безжалостно танцуют по ее клитору, а я подчеркиваю свои слова решительным толчком пробки и члена в обе ее дырочки одновременно.

Грубо прижимаясь губами к ее уху, я шепчу: «Это достаточно грязно для тебя, amor?»

Я не знаю, виной ли это мои действия или мои слова, или и то и другое, но ее рот приоткрывается, глаза закрываются, и она издает душераздирающий крик. Ее киска сжимает меня, ее живот спазмируется, а затем жидкость льется из глубины ее тела, разбрызгивая повсюду.

— Черт возьми, ты только что сквиртила? — недоверчиво спрашиваю я. Я вхожу в нее еще быстрее, мои пальцы яростно сжимают ее клитор. Снова спазм, ее бедра сильно трясутся, и из нее хлещет еще больше жидкости. «Черт. Продолжай кончать в том же духе. Давай, сквирти для меня!»

Я кончаю с ревом, не в силах сдержаться, когда ее киска сжимается вокруг моего члена, и проливаю в нее свою горячую сперму.

Когда я успокаиваюсь, я обхватываю ее горло и притягиваю ее голову к себе на плечо. Самодовольная, удовлетворенная ухмылка тронула уголки моих губ. «Моя горячая женушка, ты скрывала это от меня».

«Я не… я не знала», — отвечает она со стыдом. "Мне жаль."

"Извини? Твоя киска хлынула фонтаном, принимая мой член, это самое горячее, что я когда-либо видел и чувствовал, — рычу я, выключая пробку, вынимая ее и обнимая ее обеими руками. — Такого никогда раньше не случалось?

"Нет."

Жгучее, ярко-красное пламя собственничества лижет меня изнутри, и я ухмыляюсь.

"Что?" она спрашивает.

«Мне чертовски приятно слышать, что ни один другой мужчина не смог заставить тебя сквиртовать, что твоя киска плачет только по моему члену. Если тебе нужно еще какое-то указание на то, что ты создана для меня, что ты принадлежишь мне, — выдыхаю я, — вот оно. Не ищи дальше.

✽✽✽