Шахта дьявола

Глава 62

Тьяго

Марко бьет ее кулаком, и Тесс безжизненно падает на землю, ее тело сминается под ней. Беспомощность, которую я чувствую, может сравниться только с моей яростью. Это похоже на бушующий лесной пожар: ад распространяется и пожирает все на своем пути.

Я бросаюсь к жене, но двое мужчин позади меня удерживают меня. Они заставляют меня опуститься на землю у их ног. «Отпустите меня, ублюдки! Отпусти меня, черт возьми. Я снова переключаю внимание на Марко. — Я убью тебя, — клянусь я сквозь стиснутые зубы.

Хулио приседает и берет Тесс на руки.

"Что ты делаешь?" — спрашиваю я, мой голос переходит в манию. Он игнорирует меня и начинает уходить, держа ее бессознательное тело на руках. Каждый шаг, который он делает от меня, — это новая ножевая рана в моем сердце. — Остановись Куда, черт возьми, ты ее ведешь? Вернись! ВЕРНИСЬ!

Ее голова склоняется набок, волосы полностью закрывают лицо. Что-то разрывается внутри меня, когда я наблюдаю, как ее у меня забирают. Я бьюсь, пинаю, дерусь как черт. Я схожу с ума. Мне удается вырваться на свободу и приблизиться к ней, но мои руки скованы за спиной, и меня быстро ловят и тянут прочь

«Успокойся», — приказывает один из предателей.

Мое бессилие, когда она во мне нуждается больше всего, убивает меня.

Безумная, безумная энергия берет верх до тех пор, пока разумная часть меня не исчезает. Осталось только животное желание защитить мою жену. Безумный крик вырывается из моего горла, когда Хулио исчезает за дверью, забирая ее с собой. Грубое отчаяние разрывает мои внутренности, как будто меня разрывает на части ножом для мяса.

Марко ухмыляется мне мстительной улыбкой.

Мне нужно, чтобы он говорил, чтобы он был со мной.

Сделать все возможное, чтобы помешать ему покинуть эту комнату и…

Я не могу думать о том, что произойдет, если я не остановлю его.

— Как вы это делаете? Настроить моих людей против меня?

— Ты облегчил мне задачу, и за это я должен поблагодарить тебя, Диабло. Артуро предупредил тебя, какие опасности будут, если ты покинешь Лондон, он просто никогда не предполагал, насколько близка может быть угроза. Я заручился поддержкой, пока тебя не было. Это была кропотливая работа, оказывается, многие в картеле тебе верны. Найти людей, готовых восстать против тебя, оказалось труднее, чем я думал, — говорит он, и мышцы на его щеке сердито дергаются. — Но в конце концов я их нашел.

Я бессилен остановить свой гнев.

— Ты точно знаешь, как умирают предатели, — рычу я. — Ты умрешь смертью предателя. Я с удовольствием отправлю тебя в загробную жизнь.

Улыбка стирается с его лица. Он подходит ко мне и падает на корточки, так что наши лица оказались на одном уровне.

За спиной мои руки заметно вытаскивают лезвие из ножен, встроенных во внутреннюю сторону брюк.

— Я собирался убить тебя прямо сейчас», — объявляет он. — Но я решил, что оставлю тебе жизнь, пока мы все по очереди будем трахать твою жену. Я хочу, чтобы это было последнее, что ты представляешь, последнее, что ты услышишь, прежде чем я убью тебя.

Я дико реву, и этот звук не похож ни на что, что я когда-либо издавал или слышал. Я бросаюсь на него, как бешеная собака, но он легко встает и отступает. Неприятное, кислое чувство обжигает мое горло.

— Я пойду первым, — самодовольно говорит он, непристойно обхватывая свой член сквозь брюки. — Поместите его в одну из комнат, я вернусь за ним позже. И затем он уходит.

Дно вываливается у меня из-под ног, и я теряю дерьмо. Мысль о том, что другой мужчина прикасается к ней, о том, что другой мужчина располагается между ее ног и берет ее тело ради собственного удовольствия, вызывает у меня тошноту до боли.

От тошноты скручивает мой живот, и меня трясет. Желчь и слюна льются на пол, а мой желудок поворачивается против меня.

Сокол, имени которого я даже не помню, жестоко смеется. Он кружит передо мной.

— Посмотрите на эту выпоротую киску. Он буквально терзался от мысли, что мы проверим его жену.

Я выплевываю остатки желчи и поднимаю свои черные глаза, чтобы встретиться с его глазами. Должно быть, он увидел в моем взгляде что-то, что предупреждает его, потому что улыбка резко стирается с его лица.

Я встаю на колени и ногами выбиваю его ступни из-под него. Он падает на землю, и я бросаюсь на него, нож, крепко зажатый в моих руках, вонзается в его плоть. Со связанными за спиной руками я атакую его вслепую. Он кричит, когда нож вонзается ему в живот. Я немедленно вытаскиваю его, поднимаясь выше в поисках более слабой плоти. Я рублю его, внутрь и наружу, внутрь и наружу, пока не чувствую, как лезвие погружается ему в горло. Он умирает с жалким бульканьем.

Другой сокол смотрит широко раскрытыми глазами и испуган. Он моложе, неопытный. Вероятно, он понятия не имел о важности решения, которое принимал, когда был втянут в этот мятежный план.

Это не имеет значения. Он все равно это сделал.

Он стоит, застыв.

Это дает мне время переместить связанные руки из-за спины, над ногами и вперед. Процесс мучительный. Мое плечо вырывается из сустава, когда я вывихиваю его, чтобы освободиться. Мучительная боль пронзает меня, но все еще далеко не такая жгучая, как боль в моем сердце.

Сокол бросается в бой, когда видит, что я держу руки перед собой, но уже слишком поздно. Он бросается на меня с ножом, и я выбиваю его из его руки простым движением, адреналин не позволяет моей раненой руке стать помехой. Затем я использую цепь наручников и душу его до смерти.

Когда его труп скользит по моему телу, воздух разрывает оглушительный, вызывающий дыбом волосы, полный ужаса крик. Я бы узнал это где угодно.

«Тэсс!» Я реву, гортанный крик, от которого сотрясаются стены бомбоубежища.

В моих ушах раздается громкое жужжание. Я понимаю, что это звук моей крови, бешено бьющейся по моему телу.

Мои трясущиеся, неистовые руки обшаривают первое тело, затем второе, пока мои пальцы не сжимаются вокруг пары ключей, открывая наручники.

Я успел сделать первый выстрел, когда тишину разорвал звук, хуже ее крика. Я не думал, что такое существует, пока не услышал очень узнаваемый, очень громкий звук выстрела.

За ним почти сразу последовал второй.

Я начинаю бежать еще до того, как эхо прекратилось. Ни на одном языке, который я знаю, нет слова, которое могло бы описать ужас, который обрушился на меня. Он разрушает мой химический состав, переписывает нити моей ДНК и меняет меня навсегда.

Правда в том, что я потерял рассудок.

У дверей меня встречает третий сокол. Я вгоняю открытые наручники ему в шею и перерезаю сонную артерию, не останавливаясь и не наблюдая, как он падает к моим ногам.

Я бегу по этим коридорам, почти не осознавая, где нахожусь и что вообще делаю. Я работаю на автопилоте, мое тело знает, кого ему нужно найти, без необходимости вовлекать мой мозг. Чистая, животная потребность толкает меня по этим коридорам. Необходимость найти ее и убить любого, кто к ней прикасался. Моя травмированная рука безвольно висит сбоку, а я бегу быстрее, чем когда-либо в жизни.

Я не позволяю себе думать о том, в каком состоянии я ее найду. Живой, это все, что имеет значение.

Жива, жива, жива.

Если есть ограничение на количество молитв, разрешенных за одну ночь, то мне конец.

Я слышу, как кто-то идет по коридору, поэтому остаюсь за углом, ожидая, чтобы устроить им засаду. Он бежит, его ноги громко шлепают по бетонному полу. Подходят ближе.

Он с бешеной скоростью завернул за угол. Моя рука обхватывает талию человека, в то же время я замечаю копну светлых волос и в то же время, когда пряный аромат с облегчением касается моего носа.

В ту же долю секунды я прижимаю ее к стене. Когда ясные голубые глаза встречаются с моими, с моих губ срывается огромный пузырь облегчения.

— Тэсс? — недоверчиво спрашиваю я.

«Тьяго?» Ее глаза расширяются. Ее руки обвивают мою шею, и она бросается в мои объятия. «Тьяго!»

Я делаю два шага в ближайшую комнату, а затем падаю на колени, сжимая ее в своих руках. Она сильно трясется, когда я прижимаю ее к себе, не обращая внимания на боль в моем плече.

— Тесс, — стону я, уткнувшись лицом в ее шею.

Я не могу поверить, что держу ее. Что она жива. Что она в безопасности, по крайней мере в данный момент. Это не кажется реальным. Часть меня задается вопросом, не галлюцинация ли это, вызванная охватившей меня истерией. Я обхватываю ее лицо и отталкиваю ее назад, заправляя волосы за ухо. На щеках у нее кровь, но кажется, что это не ее кровь. Это пачкает ее идеальную кожу, и я не могу этого видеть. Я стираю кровь с нее грубыми большими пальцами, сосредотачиваясь на этом, потому что не могу заставить себя посмотреть вниз и увидеть, что, боюсь, с ней могли сделать.

— Амор, — бормочу я, эмоции заглушают мои слова.

— Я в порядке, — обещает она.

Наконец, с сердцем в горле, я смотрю на ее тело. Первое, что я вижу, — это большой разрыв на ее юбке, до самого верха бедра. Единственное, что удерживает одежду на ее теле, — это более толстая лента на талии.

Грозит появиться свежая тошнота. Полная тишина громко звучит в моих ушах, когда моя дрожащая рука касается ее бедра.

Ад разворачивается у меня в животе, когда я сталкиваюсь с потенциальным подтверждением того, что Марко изнасиловал ее.

— Он… — Мои слова застревают у меня в горле. "Ты в порядке? Что случилось? Он… Он…

Мой голос надламывается от боли.

Я не могу заставить себя произнести эти слова. Я не знаю, как спросить, прикасался ли он к ней, если он…

Она обхватывает мое лицо и поднимает мои глаза на свои.

— Он не прикасался ко мне. Мне удалось уйти. Она горячо прижимается губами к моим. Одним целомудренным поцелуем она разжигает мое мертвое сердце. Я крепко сжимаю ее талию. Она отстраняется и прижимается своим лбом к моему. — Я использовала самые твердые части себя против самых мягких частей его, — выдыхает она. — Я слушала то, чему ты меня научил.

Прерывистое рычание раздается в моей груди и вырывается из моих губ. Я прижимаюсь своим лбом к ее лбу, мои глаза закрываются. — Спасибо, черт возьми. Я бы не смог жить с собой, если бы он причинил тебе такую боль, если бы он прикоснулся к тебе из-за меня.

Мучительная боль начинает переходить в тупую боль. Я страстно целую ее, одним нажатием губ выражая всю глубину страха, беспокойства и любви, которую я испытываю к ней.

— Он этого не сделал. Мне удалось заполучить его пистолет, и я… я застрелила его, Тьяго.

Я отстраняюсь. — Он умер?

— Я так не думаю. Когда я ушлс, он лежал на полу, истекая кровью. Я один раз выстрелила в стену, а затем выстрелила его куда-то в живот.

— Хорошая девочка, — хвалю я. Она вывела эти уроки самообороны на новый уровень. — Где пистолет?

Ее глаза расширяются, и она бледнеет. — Я… я оставила его. Прости, я не подумала, я испугалась, когда его застрелила. Он у него есть.

— Шшш, — успокаиваю я ее, целуя в лоб. — Ты сделала именно то, что тебе нужно. Вернее, на самом деле. Я собираюсь закончить это сейчас.

Я начинаю подниматься на ноги, но она хватает меня за руку и тянет вниз. Когда я шиплю, она пугается.

— Что у тебя с рукой?

— У меня вывихнуто плечо, — мрачно говорю я.

— Давай я тебе помогу. Она поднимается на ноги, осторожно ощупывая мое плечо, пока не обнаружит проблему. «Это будет больно».

Я смотрю ей в глаза. — Ничто не может сравниться с последними полчаса моей жизни.

Ее взгляд смягчается. Она вставляет мое плечо обратно в сустав, и я вздрагиваю. Ее руки массируют нежную плоть, а глаза умоляют меня.

— Не уходи. Пожалуйста, не уходи.

— Я должен. Мы еще не выбрались из леса и не выйдем, пока он не умрет. Я убью его, а потом вернусь за тобой.

Ее подбородок упрямо вздрагивает. — Я не останусь здесь. Я пойду с тобой.

— Нет, амор. Тебе нужно спрятаться и подождать меня.

Она упрямо качает головой. — А что, если он причинит тебе боль?

Я обхватываю ее лицо и заставляю посмотреть на меня. Эти голубые глаза съедают меня изнутри, как всегда.

«Единственный способ причинить мне боль — это причинить вред тебе. Я не смогу сосредоточиться и думать ни о чем другом, если не буду знать, что ты в безопасности, ты это понимаешь? Мне нужно, чтобы ты осталась позади и спряталась. Пообещай мне, что спрячешься, Тесс. Она все еще выглядит неуверенной. — Обещай мне.

— Обещаю, — шепчет она.

✽✽✽