Сибирский рассказ. Выпуск V

ЗАМОК

Нашему с вами, читатель, главному герою, судя по документам, не стукнуло и тридцати. Молод еще. Но если вы с ним не знакомы и видите его впервые, он вам, пожалуй, покажется стариком. При самом беглом взгляде на него бросается в глаза угрюмое и недовольное выражение лица, напоминающее древнегреческую трагическую маску. Не украшают и дряблые щеки со склеротическими прожилками. А что здесь удивительного? Не успеет герой наш утром продрать глаза, как трясущаяся рука его тянется к папиросе, а во рту так нехорошо. Голова тяжелая, сердце стучит, словно хочет выскочить из груди. Глаза бы не смотрели на белый свет. За завтраком, пока не пропустит рюмашку горькой, ничего в рот не возьмет. Зато уже после единой по телу разливается горячая волна блаженства, и тут он хоть целого быка готов съесть.

Зовут нашего героя Чылбартыр. Проживает он в одном из районных центров — пусть читатель сам решает где: то ли в Чадане, то ли в Шагонаре, а может, и в Сарыг-Сепе. Пост занимает не слишком высокий, но и не из последних — так, среднее руководящее лицо.

Однажды летом Чылбартыр наш с большим запозданием возвращался домой. Причина ясная — после работы дружков повстречал, от них не отвяжешься, пристают, как репьи к собачьей шерсти… Уже опустились сумерки, когда Чылбартыр подходил к своему дому. Тишина. Вокруг никого. В окнах темно. Значит, жена спит. Все бы хорошо. Но перед Чылбартыром стояло одно непреодолимое препятствие: Саянские хребты по сравнению с ним могли показаться слегка всхолмленной местностью.

В это время мимо проходил мальчишка с мячом в руках. Чылбартыр окликнул его:

— Подойди ко мне, не бойся, не укушу… Я у тебя ничего не прошу, подуй тут только в одну штуковину.

Они подошли к двери, Чылбартыр осторожно, будто дверь была живая, постучал по ней. Немного погодя послышалось шлепанье босых ног. Чылбартыр весь сжался в комок: жена у него, надо сказать, была богатырского сложения, высокая, дородная, а весила вдвое больше своего тщедушного супруга.

— Кто там? — за дверью послышался сонный женский бас.

— Я, мать, я, — отвечал Чылбартыр, стараясь четко выговаривать каждую букву.

— Дыхни сюда, — приказал тот же грозный голос.

Подтолкнул Чылбартыр к двери мальчишку, и тот изо всех сил, даже с каким-то присвистом, дунул в дырочку замка и стрелой помчался на улицу.

Убедившись, что от мужа не несет водкой, хозяйка открыла дверь и сразу пошла спать. Сошло, значит. Чылбартыр было обрадовался, но вот беда: нюх у жены был тонкий, она уже все учуяла, как только он зашел в дом. Однако промолчала, подумав: «Утро вечера мудренее. Не буду сон ломать, а завтра, голубчик, покажу тебе, где раки зимуют». Но и утром, которое Чылбартыру показалось ясным и погожим, на семейном фронте было мирно. Жена простила его — впрочем, в последний раз.

— Сколько можно каяться перед женой, слово давать. Прожужжал своими клятвами ей уши, а сам продолжаю по-старому… — бичевал себя Чылбартыр. — Нет, больше не пью и баста. В конце концов, мужчина я или не мужчина? Теперь слово мое станет неотмыкаемым замком.

Несколько дней он и впрямь держался. На глазах стали меняться отношения с дружками. Те его просто не узнавали: жадный какой-то стал, сколько ни заговаривай о выпивке — не раскошелится, так и пропускает их слова мимо ушей. Крепился. Но привычка оказалась сильнее Чылбартыра, трудно ему было навсегда расстаться с нею. Известно, вовремя не убавишь огонь — молоко всплывет и льется через край. А если человек вовремя не удержится, то тяга к старому греху появится у него опять…

И снова наш Чылбартыр пустился на уловки. Как-то раз он огорченно объявил жене, что потерял единственный ключ от замка. Она приказала немедленно вставить другой замок.

— Ну, кажется, дело выгорело, — удовлетворенно отметил наш герой. Поскорее пошел он в магазин, приобрел английский замок и завхозу дал указание старый отодрать, а вместо него этот поставить.

Вечером, вернувшись домой, увидел Чылбартыр на дверях замок без скважины и облегченно вздохнул, будто гора упала с плеч. Между тем жена его ничего не подозревала.

Скрывая от нее улыбку, наш герой думал: «Если бы изобретателя этого замка выдвинули на соискание премии, обеими руками голосовал бы я за него!».

В субботний день, после работы, заглянул Чылбартыр к родне. В знак уважения опрокинул первую, потом вторую, а затем и счет потерял… Поздно ночью возвращался к своему очагу, но не трусил. Как Германн из «Пиковой дамы» верил трем картам, так наш Чылбартыр — трем факторам, которые должны были его защитить от всевидящего ока супруги: во-первых, выпил он у ближайших родственников, а не где-нибудь, во-вторых, у него не заплетается язык; а в-третьих (это и казалось ему решающим), на дверях новехонький замок без скважины, и жена ничего не узнает.

— А ну, дыхни! — как всегда, громыхнул женский бас.

— В новом замке дырочки нет, мать, — невинно отвечал Чылбартыр.

— Прямо говори, пьян?

— Я? Что ты… Как можно… Нет — не-ет…

Дверь перед ним распахнулась. Начался семейный шторм силой не меньше девяти баллов. Тщетными оказалась все надежды виновного: не защитили его ни кровная родня, ни незаплетающийся язык, ни английский замок.

И опять Чылбартыр клялся и божился:

— Это уже мое окончательное слово, дорогая мамочка, больше не пью. Разве что пропущу махонькую в дни самых больших праздников… Так это же не в счет!..

Жена грозно глянула — и Чылбартыр начал по пальцам считать праздники. Наоралось что-то многовато. Жена качала головой.

Назавтра, возвращаясь со службы домой, он увидел, что английский замок с двери исчез. На его место был водворен прежний, со скважиной: жена постаралась.

Чылбартыр серьезно взялся за выполнение своего клятвенного обещания. Терпел почти два месяца. Но снова «сорвался». Иногда виноватый да пьяный человек становится изворотливым. Проходя мимо аптеки, наш герой как-то раз завернул в нее и купил… рыжую резиновую грушу. Подул из нее себе в нос — сухая струйка сжатого воздуха ударила в ноздри. Остался доволен. Вот разве что резиной пахнет… На всякий случай прополоскал эту штуку водой на речке, положил в карман и отправился домой. Жена словно дожидалась за дверью. Узкую часть груши Чылбартыр вставил в замочную скважину, а на широкую нажал. Раздался крик:

— Ты что слюни распустил? Заходи уж. Водкой от тебя не пахнет.

Но стоило ему переступить порог, как ноги и язык выдали.

— Отвечай, чем дул? — загромыхала жена.

— Ртом, мать, ей-богу, ртом… — Чылбартыр, как ребенок, обиженно надул губы. Но она не верила. Начала выворачивать карманы и, конечно, обнаружила резиновую «сообщницу».

— Ах ты срамник! Где раздобыл эту пакость? Кому-то живот промывали, ты понимаешь? Даже вода в ней осталась! А ты мне в лицо! — Жена отплевывалась, без конца полоскала рот, почти целый час чихала и кашляла, осыпая супруга весьма нелестными эпитетами. Чылбартыр от потока брани поперхнулся даже и, оправдываясь, стал заикаться:

— Успокойся, она чистая, в ап…ап…аптеттеке ку-ку-пил.

Кое-как выскользнув наконец из дома, Чылбартыр побрел в скверик и уселся там, задумавшись. И надо же так случиться: в прохожем человеке вдруг узнал старого товарища! После многих лет разлуки они сердечно поздоровались, Чылбартыр друга забросал вопросами, тот еле успевал отвечать. Потом замолчали, задымили папиросами, и Чылбартыр пустился философствовать. Между прочим, раньше за ним этого не замечалось.

— Жизнь идет своим чередом, — рассуждал он. — Молодежь растет, а пожилые люди, отдав обществу свою долю труда, уходят на пенсию. Но почему замок не идет на заслуженный отдых? — При упоминании о замке наш герой глубоко вздохнул и продолжал: — Сколько сотен лет люди, трусливые создания, запирают сундуки, кладовки…

Недоумение появилось на лице товарища:

— Почему ты решил послать замки на пенсию? Знаешь, бывает еще…

— А сколько я могу дуть в них? — с болью вырвалось у Чылбартыра, и он рассказал другу все.

Тот долго сдерживал смех, а наш герой, не замечая этого, увлеченно говорил:

— Эх, поскорей бы настало время, когда не будет ни замков, ни ключей. Все — нараспашку. И заводы, где изготовлялись замки, торжественно закроют.

— Выслушай мой дружеский совет, — сказал тогда ему друг. — Не жди, когда замки выйдут из употребления, не дуй в замочные скважины, а возьми себя в руки и снова стань самим собой, каким, помню, ты был раньше. — Он поднялся и, пожав Чылбартыру руку, быстро зашагал своей дорогой. Долго глядел Чылбартыр товарищу вслед и слова раскаяния срывались с его губ:

— Верно… Ох как верно сказал он… Не дуй в замочные скважины… Теперь все… Горло свое запру на замок и с водкой покончу до гробовой доски…

Косые лучи заходящего солнца старались в последнее мгновение охватить своим светом всю Вселенную. Пылающий шар медленно, будто нехотя, опускался на горы. Высоко в небе летела стая ласточек. Увидев их, Чылбартыр подумал: завтра день будет погожим.

Перевод с тувинского М. Рамазановой.