Сильные не убивают

Глава 10 Магам можно все

Третье дело оказалось легким — как отнять у ребенка конфетку.

Наш клиент остановился во второразрядной гостинице в портовом квартале. Ленни нашел его, когда тот искал покупателя на тягу, причем почти в открытую, чуть ли не в общих городских чатах. Вычислить номер и отследить, где находится телефон — минутное дело для нашего хакера. Подрубиться к камере на входе в гостиницу оказалось чуть сложнее, это заняло минут пять. Номер комнаты выяснили быстро — данные о жильцах администраторы передавали в милицию. Записался этот остряк Себастьяном Перейра. Торговец черным деревом, нах. Не такая уж веселая шутка, если вдуматься — вообще-то «черное дерево» было иносказательным обозначением живого товара.

По записи выходило, что клиент сидит в своем номере безвылазно — наверно, не хочет оставлять товар без присмотра. Вероятно, он там сторожит свое сокровище в гордом одиночестве — остальные постояльцы не смахивали на его сообщников.

Дело выглядело простым, а оказалось еще более простым, прогулкой практически. Мимо камеры проскакиваю в тенях. Дверь гостиницы открывается кодом, который сообщали в переписке всем постояльцам; администратор бдительно посапывает у себя в подсобке. Замок номера можно было бы сломать простой шпилькой, моя навороченная отмычка вскрывает его в одно движение. Клиент — молодой мужик с вычурной острой бородкой — спит в своей койке, глубокомысленно разинув рот. Под его мерный храп обыскиваю номер. Пару раз наступаю на скрипучие половицы и замираю в ужасе — напрасно, сон у торговца черным деревом здоровый.

Вскрываю гостиничный сейф универсальным милицейским кодом — пусто… Достаю из шкафа спортивную сумку, роюсь в шмотках и вынимаю два пакета тяги. Вот так просто! Две тысячи денег — как с куста. Ну хотя бы при отступлении возникнут сложности? Фиг там. Коридор — дверь — улица. Черт, даже скучно!

Самое яркое переживание за сегодня — тяжесть в желудке. Катрина Кляушвиц вошла в мрачную фазу «ах, глупо все-таки в мои годы выходить замуж» и по этому случаю приготовила пирог с гусиными шкварками. Это было преступно вкусно, я навернула три кусманища — и сейчас остро ощущаю всем организмом, что жадность до добра не доводит!

Наворачиваю пару кругов по городу, временами ныряя в тень. Чувствую себя дура дурой, но осторожность прежде всего; худшее, в чем я могу облажаться — это навести контрабасов на дом Кляушвицов. Хотя какой этот Себастьян Перейра контрабас… так, любитель хренов. Решил, небось, окупить расходы на поездку провозом мелкой партии нелегального груза. Ну, дураков учить надо… Шутки шутками, но сколько жизней Хтонь забрала за эти два пакета? Даже если сборщиков не атаковали монстры, разумным нельзя проводить в Хтони больше нескольких дней, потом — либо смерть, либо необратимые изменения. Снага из всех рас самые устойчивые к Хтони, поэтому обычно используют их. Мой народ жаден и глуп, может, обошлось и без рабства — но вряд ли среди сборщиков сырья многие выжили. Так что нет, ни капельки не жалко умника, решившего подработать на перевозке тяги.

Возвращаюсь на рассвете — сером и холодном. Токс нет дома — уехала собирать рассветные травы, а скорее просто отдохнуть от нашего общества. Катрина уже гремит на кухне кастрюлями, Ленни топочет у себя — спускается к завтраку. Не буду дергать его, сам скоро придет. Как раз успею принять душ. Хранить тягу дома вроде бы небезопасно, но что нам сделается — родная милиция в курсе.

Снимаю рюкзачок, складываю на тумбочку газовую маску и пояс с тонной ништяков — все те ужасно дорогие и качественные прибамбасы, которые совершенно мне не пригодились сегодня. Начинаю расшнуровывать новенький модный ботинок…

Ничто не предвещало — ни звук шагов, ни запах чужого тела. Себастьян гребаный Перейра просто возникает из воздуха посреди мастерской и запускает в меня световой шар. Рефлекторно ухожу кувырком — назад и влево, в густую тень… которая тут же тает под плотным, густым, безжалостным светом. Свет жжет заживо, я разом слепну, глохну и лишаюсь способности дышать, но все же прыгаю вперед, чтобы ударить… и падаю на спину, как оловянный солдатик. Мое тело больше не мое. Из легких от удара вышел весь воздух — а вдохнуть не выходит!

— Так, так, та-ак… — незваный гость, зараза такая, никуда не торопится. — Обстановочка здесь скромная, я смотрю… А вот милая хозяйка полна сюрпризов. Ты тоже из этих, из отродий тени?

Тоже? Тоже как кто? Черт, как хочется вдохнуть!

Гость приближается. Сквозь пляшущее перед глазами цветное марево смутно вижу пятно его лица и завиток пижонский бородки.

— Многие считают, что без поганых мутантов вроде тебя Твердь была бы чище, — философически изрекает гость. — Но мне, если начистоту, эти вопросы глубоко безразличны. Я, на твое счастье, совершенно прагматичен. Меня интересует исключительно оплата товара, который ты украла. Не сообразив своей тупой снажьей башкой, с кем имеешь дело. Где тебе догадаться, что, например, маги ценные вещи помечают маячком. Невежество обойдется тебе в некоторую сумму. Будь благодарна — часто за него расплачиваются куда суровее.

Легкие горят огнем. Пятно лица становится крупнее — видимо, маг склоняется надо мной.

— Что, дышать хочется? — участливо спрашивает он. — Ладно, сегодня твой день — я в хорошем настроении… Орать не вздумай только. Если позовешь подельников, я их попросту убью.

Короткий жест — и невидимая плита, давящая на грудную клетку, исчезает. Воздух слаще сахарной ваты, которой до одури хотелось в детстве. А вот руки и ноги по-прежнему словно вмурованы в бетон — даже пальцем шевельнуть не получается.

— Вот видишь, я могу и по-хорошему, — маг дружелюбно улыбается. — И оставлять за собой труп мне без надобности. Я даже товар забирать не буду, раз он тебе так нужен, чтобы лезть за ним в пекло. Просто хочу разумной и справедливой оплаты. По пятнадцать тысяч денег за пакет. И двадцать тысяч сверху — в качестве штрафа за способ, которым ты решила совершить сделку. Я сам посчитаю, не благодари… с тебя пятьдесят тысяч денег — и мы расходимся, как в море корабли.

Ничего себе запросы у него! Не удивительно, что он несколько дней не мог никому продать лекарство от всех болезней. Пятнашка за пакет! Да на черном рынке больше десятки не отслюнявят. А мы-то вообще по тысяче сдаем на госпредприятие…

Хриплю, с грехом пополам продышавшись:

— У меня… нет таких денег.

Маг сокрушенно качает головой:

— Неправильный ответ! И не надо рассказывать святочную историю, будто ты воровала в первый раз! Ты четко действовала, профессионально — пусть и тупо. В последний раз предлагаю расплатиться по-хорошему.

Надо потянуть время! Маг стоит спиной к лестнице, и он человек, то есть почти глухой. А Ленни знает, что запасные газовые гранаты лежат в шкафу прямо напротив проема. Скоро он там доест свой завтрак?

Говорю громким высоким голосом:

— Ну конечно же, лучше по-хорошему! Деньги на счету. Телефон на столе слева…

Минут пять маг возится с моим смартфоном, вводит пароли к устройству, потом к банковскому приложению… Хорошо, что моя древняя машинка отчаянно тормозит. И жаль, что магия ни капельки не слабеет, даже когда маг отвлекается на чудо техники.

Просто, как отнять у ребенка конфетку, да?.. Запоздало вспоминаю, что моя подруга из прошлой жизни, мать годовалых близнецов, любила повторять: «Кто так говорит, тот никогда не пробовал отнять у ребенка конфетку…»

Маг отбрасывает на пол смартфон — добрался, должно быть, до жалкой сотни денег на моем счету…

— Так и знал, что ты водишь меня за нос! Кто вообще держит на счетах такие доходы⁈ Видит Илюватар, по-хорошему я пытался! Говори, тварь, где деньги?

Первый удар мимо — в бесчувственное парализованное бедро. Маг шипит сквозь зубы — наверно, его ноге в тонком кожаном сапоге больно. Прицеливается и бьет уже точнее — по ребрам. Ору — не столько от боли, сколько чтобы подать сигнал. Мага мои крики не останавливают, наоборот — раззадоривают. Удары сыплются в грудь, живот, лицо — куда придётся. Бьет маг со всей дури, но бестолково — ему мешают мои руки, парализованные его же заклинанием, и собственная ярость. Ему уже не столько деньги нужны, сколько моральное удовлетворение. Он кричит, брызгая слюной:

— Никто! Не смеет! Переходить дорогу! Вольному магу! Никто, слышишь, мерзкая тварь⁈

Я-то слышу, а вот маг, увлеченный возмездием, не слышит, хотя Ленни топочет по лестнице, как беременный слон… Поспеши, друг, пока у меня цела хотя бы часть ребер…

Наконец-то знакомый глухой хлопок — газовая граната. Маг оборачивается, но поздно, один рефлекторный вдох — и безвольное тело валится на пол, удачно, что не на меня… Я задерживаю дыхание сколько могу, но борода Ленни так смешно топорщится из-под моей газовой маски, что я прыскаю — и погружаюсь в мягкую темноту.

Первое, что вижу по пробуждению — лицо самого лучшего, доброго и любимого кхазада на свете. Кругом чудесные блекло-зеленые стены, столы, на одном из которых я лежу, деловитые ребята и девчонки в милицейской форме. Тяну руки к Ленни и бормочу:

— Так люблю тебя! Ты такой классный!

— Классный-колбасный, ага, — хмуро отзывается Ленни. — Люблю — трамвай куплю… Надо почаще тебя «Эскейпом» травить, раз ты такая милая под ним становишься… Так, садись осторожно, у тебя два ребра треснули — это как минимум. Теперь пей.

От холодной воды эйфория враз спадает. Вместо нее приходит боль во всем теле. Окидываю себя взглядом, благо так и осталась в рабочей одежде от Токс, максимально открывающей кожу. Н-да, теперь я не зеленоватая снага, а багрово-фиолетовая. Левый глаз затек, челюсть саднит, хорошо хоть — быстро щупаю — не сломана. Каждый вдох отдается болью, хотя какая-то добрая душа уже замотала мне ребра эластичным бинтом.

Вчерашние гусиные шкварки вдруг стремительно рвутся на волю. Догадливый Ленни сворачивает кулек из валяющейся неподалеку газеты.

— С-спасибо… А этот где? Вольный, ска, маг?

— Да тут, в допросной. Не прочухался еще. Не волнуйся, на него сразу негатор-браслеты надели. У нас они всегда под рукой на случай, если пьяные опричники бузить примутся. Вот и против вольного мага сгодились, ага. И еще пара негаторов сейчас активна, чисто на всякий пожарный. Так, давай мы аккуратненько дойдем до уборной…

Худо-бедно привожу себя в порядок. Если так вдуматься, бланш под глазом мне даже слегка к лицу… ну, уродовать там было особо и нечего, а теперь я определенно выгляжу женщиной с интересной и насыщенной жизнью.

Ленни накидывает мне на плечи форменную милицейскую куртку, приносит кружку сладкого чая и две таблетки анальгина. Эх, сейчас бы ампулу обезбола от Токс, жаль, они остались в поясе… хотя нет, это даже к лучшему. Не стоит злоупотреблять экстренными средствами. А ничего сверхординарного не случилось. Подумаешь, отмутузили — да еще по-любительски, на эмоциях. Профессиональный риск, должна была учесть, когда шла в воровки. Больше всего, пожалуй, беспокоит здоровенная пульсирующая шишка на затылке… и это, между прочим, не маг, он бы тупо не дотянулся до затылка, я же на спине валялась…

— Ленни, ты чего, волоком меня тащил по лестнице?

— Как смог, так и тащил, — Ленни обиженно надувает губы. — Романтически на руки не поднял, уж извини. Мне маску эту Морготову рукой к лицу прижимать приходилось. Не рассчитана она на бородатых, знаешь ли.

Накрываю его руку своей:

— Ты классный, Ленни. Для протокола — я уже не под «Эскейпом» это говорю.

Вообще-то от «Эскейпа» мне бы ничего необратимого не сделалось, но милый домашний мальчик Ленни иррационально побоялся оставить друга в одном помещении с врагом. Ладно, были бы в моей башке мозги — было бы сотрясение, а так все заживет как на собаке.

Прислушиваюсь. В допросной происходит кое-что интересное.

— Что-то не могу я угнаться за полетом вашей мысли, — громыхает бас Борхеса. — Украла «эта снага» у вас два пакета сырья мумиё или не украла? Чего вы бормочете? А, то есть вы признаетесь в хранении запрещенного вещества в особо крупных размерах? Нет, я ослышался? Не было никакого мумиё? А с какой целью вы тогда вломились в частное жилище, незаконно применили магию и нанесли подданной Его Императорского Величества побои? Что значит — никакой магии? Хотим ложные показания добавить в букет статей? Эфирный след-то эксперт уже снял. Не слышу! Вы все это проделали из хулиганских, значицца, побуждений? Вот вы, значит, шалун какой, гражданин вольный маг!

Просачиваюсь в допросную и ябедничаю:

— Да там маячки его стоят на пакетах. Может же какая-нибудь, ну я не знаю, экспертиза это доказать?

— Не учи отца детей делать! — орет Борхес уже на меня. — И какого Моргота ты до сих пор здесь отираешься? Живо дуй в больницу, побои снимать!

— Да мне бы с ним, — киваю на сжавшегося в комок мага, — переговорить.

— Эт можно, — Борхес снимает с пояса и протягивает мне резиновую дубинку. — Отчего бы и не переговорить, раз накопились вопросики… Пальцы на рабочей руке не ломай только — гражданину еще протокол подписывать.

— Не надо, пожалуйста! — вскидывается маг. — Я так все подпишу!

— Конечно, подпишешь, — ласково гудит Борхес. — Перспективы твои, рыба моя, следующие. Хранение тяги с намерением на сбыт — порка кнутом и десять лет острога. Нанесением побоев законопослушной подданной ты себе не помог — это плеть и три годика сверху. Есть у нас особый рудник для шибко вольных магов вроде тебя. Послужишь Империи на разработке месторождения особо тяжких, что бы это ни значило, металлов. Да ты не ссы, лет через пять, если жив останешься, предложат опричный штрафбат с вечным контрактом — побежишь как миленький. Хотя что это я тебя обнадеживаю, в самом деле. Незаконное колдовство — это вообще-то кол.

Борхес ненадолго замолкает, чтобы маг как следует проникся своими блестящими перспективами, потом зевает и говорит небрежно:

— Ну или есть еще вариант — сажаем тебя на ближайший рейс, хоть в Японию, хоть к Морготу в пекло — и больше ты на Сахалин ни ногой. Даже не смотришь в сторону нашей Кочки.

— Да-да, пожалуйста, клянусь, я больше никогда! — сбивчиво лепечет маг. — Моргот попутал, я уеду, и вы не услышите обо мне!

— А ты не меня проси. Ты вон ее проси, — Борхес небрежно кивает на меня. — Ее ты обидел, ей и решать, что мы с тобой сделаем. Может, предложишь компенсацию, которая ее устроит. Я бы на твоем месте наизнанку вывернулся, чтоб ей потрафить.

Борхес с грохотом отодвигает стул и неторопливо выходит. Оторопело смотрю на закрывшуюся за ним дверь. С чего он вдруг такой добрый, будто и правда мой дядюшка? Черт, башка-то как трещит, спасибо милому другу Ленни… Так, наверное, Борхесу нет никакого интереса реально заводить дело по этой контрабанде. Два пакета — масштаб для портового города смехотворный, наград и чинов на расследовании такого преступления века не получишь. А вот нашу милую маленькую схемку можно и засветить ненароком. Борхес сто пудов имеет долю с фармкомбината, да и просто за родной город болеет, хочет, чтобы суперлекарство в нем не переводилось. Так что мага этого Борхес реально намерен попросту депортировать пинком под волшебный зад. А если перед этим с придурка удастся срубить компенсацию для внештатной сотрудницы, то и замечательно.

— Послушай, ну прости, сам не знаю, как меня так занесло, — маг неловко складывает в умоляющем жесте скованные наручниками руки. — У меня при себе три тысячи денег наличностью и еще на счету… не помню… тысяча с чем-то. Все отдам, до последней деньги. Кольца возьми, медальоны, кожаный плащ почти новый…

— Ага, два портсигара, две кинокамеры, куртки замшевые, две.

Маг умоляюще ловит мой взгляд:

— Меня вот Себастьян зовут, по-вашему — Сева, не Перейра, конечно, но правда Себастьян. А тебя как зовут?

— Прости, не настроена на знакомство. Недавно тебя не волновало мое имя. А меня теперь совершенно не волнует твое, представляешь?

Запоздало накатывает дежавю. Меня ведь однажды уже избивал мужчина, от которого я никак не могла защититься. В прошлой жизни — моей, не Сто Тринадцатой, с ней-то как раз такого не бывало.

Пальцы сами поудобнее перехватывают дубинку. Где там у человека болевые точки? Не важно, опытным путем найду.

Себастьян закрывает лицо скованными руками.

Нет, к черту. Я не такая, как он. Но, пожалуй, показывать это пока рано. Дружелюбно ухмыляюсь:

— Представляешь, дубинку-то мне выдали, а вот вазелин зажилили. Ужас до чего эти менты скупые, а? В глаза смотреть! Вот так. Что ты там говорил про «поганых мутантов вроде меня»? Выкладывай все, что об этом знаешь!

— Об этом на кафедре у меня судачили! — радостно тараторит маг. — В университете Мальмё. Кафедра биохимии аномалий. Сам-то я не застал, это лет за тридцать до меня было, а профессура до сих пор любит эльфу тому косточки перемывать! Как его… сейчас-сейчас вспомню, не сердись… Каэльфиарон, вот!

Каэльфиарон… звучит знакомо. Кажется, так обращались к тренеру Кею.

— И чем же этот эльдар так запомнился на кафедре?

— Его как раз идея была о вживлении гена теневой плесени низш… снага! Носился с ней как с писаной торбой! Доказывал совместимость, перспективы просчитывал! Выход за пределы представлений о возможном, взаимодействие с аномалией на принципиально новом уровне, создание сверхрасы! Кафедра, естественно, проект раз за разом отклоняла — неэтично ставить опыты на разумных, да и дорого очень. В итоге какой-то доцент с уруковой кровью этого Каэльфиарона на дуэль вызвал. Кто победил, я так и не понял, разное говорили, похоже, никто не знает толком… Скандал замяли кое-как, ну и вышибли Каэльфиарона из универа с волчьим билетом. Я как увидел, что ты в тень пыталась спрятаться, сразу о том проекте и вспомнил.

Трогательно — урук заступился за снага… Наши расы хоть и не особо ладят между собой, а от одного корня происходят и вполне могут навалять друг за друга всяким там эльдарам, возомнившим себя создателями сверхрас из низшего материала…

Медленно говорю, глядя Себастьяну в глаза:

— Значит, старую университетскую сплетню вот так ни с чего вдруг вспомнил? О том, что было за тридцать лет до тебя? А ты мне точно все рассказываешь? Я-то уже настроилась попросить, чтобы тебя отпустили…

Себастьян испуганно косится в сторону. Дядя Борхес орет через стенку:

— Темнит он, точно тебе говорю! Сейчас пришлю кого-нибудь протокол оформлять!

Старый хрыч подслушивает. Ну кто бы сомневался.

— Сам-то я таких, как ты, не видел! — испуганно частит Себастьян. — Но слышал, что они появились! И не я один! Уже полгода как говорят! Что у них еще какие-то номера выбиты на… ну… на ягодицах, в общем.

Ничего не на ягодицах! Пониже сантиметров на семь. Но мои шорты татуировку полностью закрывают. Себастьян не мог ее видеть.

— Был промысловик один с Камчатки, Пузырь… Так он прямо загорелся идеей раздобыть себе на промысел такого мутанта.

Перебиваю:

— Что там еще за промысел?

— Тягу из Хтони добывают. Обычно рабы, и расход большой — даже снага от рейдов в Хтонь за месяц выгорают, если раньше на зуб твари какой-нибудь не попадутся. Вот Пузырь и мечтал завести теневого мутанта — это же круче, чем нулевка, это сырье само прямо в бочки потечет…

Хмурюсь. Нулевка — это вроде разумный с полным иммунитетом к магии и к воздействию Хтони тоже. Повезло же кому-то — никакой вольный маг не скрутит. Жаль, не мне. И в чем же это мы еще круче?

Спрашивать не приходится — перепуганный Себастьян болтает без умолку:

— Пузырь так мыслил, что раз эти теневики происходят от Хтони, то как-то с Хтонью договорятся, чтобы она сама тягу поставляла. Пузырь так хотел этого мутанта заполучить, что даже световую клетку заказал!

Передергиваю плечами. Световая клетка — это уже звучит омерзительно. То-то Себастьян был в курсе, что против меня эффективно работает яркий свет…

— Да не тебе ли ту клетку и заказали?

— Клянусь, я тогда не знал, для кого! Это был просто заказ!

— А то тебя остановило бы, если бы ты знал.

— Мне деньги очень нужны были.

— Так что, пригодилась та клетка?

— Дальше я по слухам только… Говорили, что да. А потом никто не знает, что произошло. И рассказать некому. Потому что месяц назад три промысла на севере Камчатки пожрала Хтонь. Уже полвека они работали, а тут… Главное, рабы многие выжили и бежали, будто их кто-то выпустил из клеток. А промысловики там и полегли все как один. Может, мутант и не при делах — просто совпало по времени. Клянусь, это все, что я слышал, действительно все…

Трогаю шишку на затылке. Многовато всего на меня сегодня свалилось… Так что, выходит, прятаться в тенях — это малая доля того, на что способны такие, как я? Или действительно просто слухи и совпадения?..

Договориться с Хтонью, ха? Может, пацан и договорился… просто не так, как промысловику Пузырю мечталось.

— Я все рассказал, все! — завывает Себастьян. — Возьми деньги, возьми вещи, только разреши мне уехать! Клянусь, я никогда…

Его вопли усиливают головную боль. Домой хочу. Хватит с меня на сегодня.

— Да достал уже деньгами своими… Пожертвуй их, я не знаю, в фонд помощи ветеранам милиции. Все, проваливай с Кочки и, эта, не греши больше…

Держась за стенку, выхожу из допросной и тащусь к выходу. Уже у поста дежурного меня догоняет Борхес — пузо и борода подрагивают в ритме бодрого шага.

— Да не беги ты… Выйдем-ка во двор на пару слов. Соль, я, как понимаешь, слышал все. Так вот. Мне без разницы, кто ты и что. Пока ты честно со мной работаешь, я буду честно к тебе относиться. Но то, что этот ушлепок наболтал…

— Я услышала об этом всем в первый раз.

— Да понятно, иначе не стала бы допрашивать его здесь. Кое в чем он прав — на Камчатке недавно рухнули в Хтонь три промысла, и никто не знает почему. Цены на мумиё растут поэтому как раз. Соль, если вдруг правда окажется, что ты… что Хтонь тебя призовет, или как там оно происходит…

— Я не знаю об этом ничего.

— Неровен час, узнаешь… И тогда попробуй все-таки остаться, значицца, с разумными. Разумные должны держаться друг друга. Сейчас Ленни кликну, он тебя домой проводит.