Скорость. Дарьяльский дрифт

Глава 1

Глаза привыкли к темноте. Я осторожно выглядывал из-за ствола дерева, затаив дыхание.

Чуть поодаль за забором звучала гитара, люди сидели вокруг красивого импровизированного очага в виде древнегреческой чаши.

Звенели бокалы, смеялась Марго. Её смех резал слух, он казался слишком высоким и ненастоящим. После моего звонка из Горького я больше не мог ей доверять.

Дачный посёлок работников Министерства иностранных дел утопал в тени вековых сосен. Сквозь кроны едва пробивался лунный свет, но всё же я мог разглядеть лица её гостей.

Комиссаров собственной персоной, все те же знакомые: бывший посол СССР в Венесуэле с супругой, какой-то мужчина лет шестидесяти, очень напоминавший своей внешностью поэта Евтушенко.

Рядом с Комиссаровым спиной ко мне сидел молодой парень в штатском. Как пить дать — коллега подполковника, скорее всего, его водитель.

Похоже, что собравшиеся отмечали день рождения Марго.

На парковке перед дачным домиком стояла комитетская чёрная Волга, точь-в-точь как та, на которой мы проделали с Рашпилем и Алисой путь из Оренбуржья в Горьковскую область.

Мне нужно добраться до её багажника. Теперь я точно знаю, что там лежат похищенные иконы.

Я огляделся по сторонам и сделал осторожный шаг, скрываясь в тени деревьев.

Как назло, под ботинком хрустнула сухая ветка. Каналья!

На крыльцо соседней дачи вышел мужчина лет шестидесяти пяти. Я тут же отступил назад в тень, задев куст сирени. Листья на ветвях дрогнули и привлекли внимание дачника.

Только этого мне сейчас не хватало! Я вжался в ствол, чувствуя шершавую кору на своей груди.

А если он сейчас начнёт кричать, что-то типа «Кто там? Выходи!»? Я уже осматривал местность и пути к отступлению.

Что-то коснулось ноги, от неожиданности я дёрнулся и чуть не пнул красивого рыжего кота, который подошёл, чтобы обнюхать меня.

«Твою мать, кот!» — молнией пронеслось ругательство в мыслях.

— Барсик! Кс-кс-кс, это ты, чертяга! — обратился мужчина к коту и приманил его, — иди сюда.

Кот трусцой направился в сторону зовущего. Вжаться в дерево, замереть, не дышать, не шевелиться.

— Что там? — донёсся женский голос из дома.

— Да мне показалось, что кто-то в кустах за деревьями прячется, а это соседский Барсик. Дай колбасы!

— Так нельзя же, вроде, ему, Смирновы говорили.

Кот теперь мяукал и тёрся об ноги, задрав хвост трубой и выгнув спину.

Мужчина наклонился и погладил кота.

— Мяу, — почти жалобно клянчил лакомство пушистый комок.

— Слышишь, он просит, всё ему можно. Давай тащи докторскую!

Рыжий проказник, будто понимая, о чём идёт речь, подскочил к дверям, откуда через секунду показалась хозяйка соседней дачи.

Её супруг, улыбаясь, смотрел в сторону кота. Воспользовавшись секундной паузой, я рванул в сторону забора Марго.

Оставшись незамеченным, я в мгновение ока перескочил через невысокий штакетник.

Хорошо, что это не дворянская усадьба за границей с высокими оградами из кованых заострённых пик.

Там хрен так перескочишь.

Гости Марго продолжали своё шумное застолье. Они оживлённо обсуждали последние байки и назначения дипломатического корпуса.

Я бесшумно проскользнул к Волге, зайдя сзади, с кормы.

— … а он мне говорит: водку эту финскую я вообще не пью! Только коньяк! — доносился с веранды голос бывшего чрезвычайного и полномочного посла Страны Советов в Венесуэле.

Я полез в карман штанов и нащупал ключ, тот самый с секреткой.

Он остался от Утехи.

Моей целью были иконы. Если они лежали здесь, то я их вынесу и не дам Комиссарову продать и нажиться на культурных ценностях.

Осмотревшись по сторонам, я аккуратно провернул замок и медленно приподнял крышку багажника вверх.

Они должны быть где-то здесь. Иконы, похищенные у убитого антиквара.

Вот они! Прекрасно!

Когда я попытался бесшумно закрыть крышку багажника, раздался предательски противный скрип, характерный для двадцать четвёртых Волг.

Ядрён-батон! Никто и не думал смазывать эти петли.

Я замер, заглянул в багажный отсек и успел разглядеть прямоугольные формы иконных досок, обёрнутые в чёрную холщёвую ткань, перед тем как услышал ледяной голос за спиной:

— Медленно отойди от машины на шаг, подними высоко руки и повернись.

Я не спешил выполнять требования, оценивая ситуацию. С этого места мне были видны гости. За столом не хватало одного.

Молодого водителя или охранника. Или и того и другого в одном лице.

Раздался металлический щелчок. Я рванул в сторону, не успев закрыть багажник. Ага, прекрасно!

Так и есть, берёт меня на понт. До оружия не дошло.

В руках у парня горела бензиновая зажигалка. Он закурил и, выпустив струю дыма, вгляделся колючими зрачками.

— А вы, собственно, кто такой? С чего вы решили, что можете мне указывать?

Я решил немного разыграть дурака, просчитывая свои шансы на победу в потасовке.

Он постарше лет на пять-шесть. Крепкий.

Мы были примерно одного роста. Под пиджаком угадывалось спортивное тело. Чуть тяжелее меня.

Набитые кулаки говорили о том, что передо мной стоит самбист. Оно и понятно: боевое самбо — это базовая рукопашная дисциплина в школах и на высших курсах КГБ.

А парень, стоящий напротив меня, несомненно был выпускником подобного заведения.

— Ах, да. Простите. Забыл представиться. Младший лейтенант госбезопасности Мальков, — он явно ерничал, — а вы есть в списке приглашённых? Может, я чего не знаю?

— Это ваша машина, товарищ Мальков? — ответил я вопросом на вопрос.

— Наша, товарищ Каменев, мы давно тебя ждём.

Он сделал акцент на слове «наша». То есть кгбшная, к которой я не имею никакого отношения.

— Слушай, Мальков. Тут такое дело: Комиссаров, кем бы он тебе ни приходился, не тот, за кого себя выдаёт.

— Я тебя внимательно слушаю, — младший лейтенант сделал затяжку и прищурился.

Появилась надежда, что я выкручусь из этой ситуации. Я немного подумал, прежде чем продолжить:

— Времени на рассказ мало. Он может появиться здесь в любую секунду. В общем, подставил он меня.

— Это как? — Мальков удивлённо поднял брови.

— Скажем так, потребовал, чтобы я оказал ему одну услугу — перевёз беглого зэка.

— Продолжай, — Мальков затушил окурок о каблук и не стал выбрасывать бычок, а аккуратно убрал его обратно в пачку.

— Мы с этим зэком в дороге притёрлись, хотя я его возненавидел с первой секунды. Так вот, зэк оказался наёмным убийцей и рассказал, что он должен был меня убить после того, как я бы его доставил до места. Понимаешь?

Мальков молчал и смотрел на меня оценивающе.

— А где он? Тоже где-то тут?

— Кто?

— Ну, этот беглый зэк, убийца наёмный.

— Нет его. На том свете.

— Как на том свете?

— Долгая история. Короче, его тоже подставили.

— Ничего не понимаю. Зачем Комиссарову тебя убивать? Он пальцами щёлкнет — и ты моментально за решёткой окажешься.

— Это из-за икон. Ну и ещё кое-чего.

— Икон? Каких икон?

— Ворованных. Древних, семнадцатого века. Из-за них антиквара убили. Они сейчас в багажнике лежат.

— Ты не шутишь? — он смотрел на меня очень серьёзно.

Мне хотелось съязвить, но не стал. Похоже, Мальков задумался о моих словах.

— Какие тут могут быть шутки? Я сам еле жив остался.

Мальков подошёл к багажнику и вопросительно посмотрел на меня:

— Тут?

Я кивнул в ответ. Я понимал, что сильно рискую.

Мальков стал поднимать крышку. Отблеск уличного фонаря попал на глянцевую поверхность, чёрная краска отразилась золотом.

Складывалось ощущение, что она превратилась в раскалённую плиту.

Младший лейтенант мельком взглянул на доски, обмотанные в холщёвую ткань, и в следующее мгновение засадил мне кулаком прямо в солнышко.

Мразь! Так я и думал. Всё это время Мальков морочил мне голову и подбирался поближе, чтобы занять выгодную ударную позицию.

Удар был коварным и неожиданным. От неминуемого нокаута меня спасло лишь то, что я на автомате дёрнулся и ушёл с линии атаки.

Кулак, направленный в мою челюсть, рассек воздух в сантиметре.

Дикая боль сдавила грудную клетку и сбила дыхание. Ощущение такое, будто я проглотил булыжник, и он застрял у меня в области желудка.

Я оступал. Мне хотелось сложиться пополам. Только чудовищное усилие над собой не позволило мне так поступить.

В ринге в такой ситуации я непременно опустился бы на одно колено, чтобы дать организму возможность хоть чуть-чуть прийти в себя.

Но здесь это было смертельно.

Он смеялся, видя мои мучения. Самодовольный ублюдок. Наверное, отличник боевой и политической подготовки.

Обычно это у них — высокомерие начинает переть через край при первых признаках успеха.

Младший лейтенант был доволен своим ударом и не торопился меня добивать.

А зря. С каждым шагом назад мне становилось легче.

Я выставил вперёд открытую левую ладонь, пытаясь таким образом не подпускать противника ближе.

Наконец, Мальков, попеременно опуская то левое, то правое плечо, двинулся вразвалку в мою сторону. На счёт три он нанесёт боковой.

Зря ты меня не добил, уродец. Теперь твоя очередь огребать. Сайд-степ, два прямых ему в профиль. Первый в ухо, второй в нос. А вот третий — по-американски, туда же, в солнышко.

Оказывается, у Малькова нет такой железной воли, как у меня. Первый удар в ухо оглушает и отбрасывает его голову в противоположную сторону.

Второй разбивает нос в кровь. Третий складывает его пополам, как раскладушку. Он падает на колени и пытается глотать воздух.

Но спазм сдавил ему лёгкие, он может только пытаться всасывать кислород со звуком «ы-ы-ы-ы-ы» на вздохе.

Я мщу специально. Знаю, что сейчас все сбегутся. Мне нужно, чтобы он выглядел избитым.

Мол, смотри, Комиссаров, у Каменева тоже есть порох в пороховницах. Твой отличник вон кровью заливается.

Мне рано радоваться. Всё-таки передо мной самбист, они умеют в партере бороться.

Мальков бросается с колен в мои ноги, пытаясь обхватить их.

Но я тоже не лыком шит. Снова отскакиваю в сторону и встречаю его острым коленом в скулу.

Он заваливается набок, но всё ещё не в нокауте. Голова у младшего лейтенанта крепкая, как шар в кегельбане.

Будто он советский десантник, а не сотрудник госбезопасности.

Теперь ему не до дешёвых ухмылок. Он встаёт на четвереньки и пытается лезть за пузо за табельным.

Пинком опрокидываю его на грунт на бок, замахиваюсь, чтобы вырубить, и тут же слышу голос Комиссарова:

— Стоять, Каменев! Ещё на сантиметр двинешься — прострелю башку.

Раздаётся щелчок. На этот раз никто не шутит. Это не зажигалка. Это пистолет. Мельком бросаю взгляд на тень, отбрасываемую соснами за забором.

— Я сказал стоять! Далеко ли ты с простреленной головушкой добежишь? Я тебе не раздумывая прикончу, только дай мне повод. Руки вверх!

Стою. Пожалуй, такого шанса стрелять в себя я ему не дам.

— Саша! — послышался встревоженный голос Марго. — Что здесь происходит? Что случилось?

Она подошла и помогла Малькову встать на ноги.

— С днём рождения, Марго. Хотел показать младшему лейтенанту украденные иконы в багажнике твоего многоуважаемого гостя, из-за которых он поубивал кучу людей. Но оказалось, что лейтенант в курсе, и он не против убийств. А ты?

— Саша, что ты такое говоришь? — она с беспокойством вглядывалась в мои глаза.

— Спроси у него, откуда иконы в багажнике, если он осмелится их показать всей «вашей» честной компании.

Я смотрел в сторону Малькова.

Теперь я сделал акцент на слове «вашей» в противовес его «нашим».

Молчавший до этого Комиссаров вдруг заговорил:

— Шесть трупов… — он подошёл ко мне почти вплотную и оглядел с ног до головы, — нет, я такого от тебя не ожидал. Шесть трупов в Горьком.

— Во-первых, не шесть, а четыре. Их кровь на тебе, Комиссаров. Всего на тебе восемь трупов, включая антиквара и Рашпиля. А во-вторых, что же ты не объясняешь, что если бы ты не приказал Рашпилю ликвидировать антиквара, а затем не выкрал вместе с ростовскими ворами иконы, то все эти люди были бы живы?

— Заткнись, щенок! На Лубянке поговорим, там разберёмся и с иконами, и с трупами. Руки вытянул перед собой!

Мне пришлось подчиниться. На моих запястьях защёлкнулись браслеты. Но молчать я не собирался.

— У него в багажнике ворованные иконы, — обратился я к присутствующим.

Марго, бывший посол и его супруга с опаской заглядывали в приоткрытый багажник. Впрочем, они ничего увидеть не могли, лишь догадывались.

Комиссаров резко захлопнул багажник, бросив на присутствующих ледяной взгляд:

— Иконы эти являются вещдоками. Вчера накрыли банду контрабандистов и изъяли. Не успел сдать под роспись.

— Вчера? — удивилась Марго. — Но вчера был выходной и…

Она запнулась от строгого взгляда подполковника. Марго что-то знала, что заставляло её сомневаться в его словах.

— Вы арестованы, гражданин Каменев.

Он открыл передо мной заднюю дверцу Волги.

Мы ехали втроём: Комиссаров, Мальков и я на заднем сиденье чёрной «догонялки» из Горок в Москву в полном молчании.

С одной стороны, я отчётливо понимал, в чьих руках нахожусь. С другой — продолжал верить в справедливость советского правосудия. Что могут мне инкриминировать?

Убийства в Горьком? Для этого нужны веские доказательства. А их у следствия нет и не может быть. Пистолета ТТ, из которого я стрелял в тех двоих в засаде, когда бежал от конторы до бункера, им не найти.

Он давно плавает на дне Куры. А там берега так однообразны и похожи друг на друга, что я не смогу найти место, где выбрасывал оружие в воду.

Да, ствол, наверняка, смыло из-за мощных дождей, обрушившихся в те дни на Грузию. Бурные волны приводили в движение огромные валуны.

Уровень воды постоянно дышал, то поднимаясь, то опускаясь. Поток с грохотом нёс коряги и известковые булыжники.

Ружьё, из которого я стрелял в Ростове, примерно там же.

К тому же я не был уверен, что те двое получили смертельные ранения. Когда мы с Рашпилем бросились на поиски похищенной Алисы от склада к конторе, я не увидел тел.

Следов пороха на руках у меня нет — прошло больше двух недель после той перестрелки. А от одежды я избавился при первой возможности. Так что они могут провести хоть тысячу экспертиз.

К остальным смертям я не имел отношения. Ещё меня могли бы обвинить в избиении блатных в Ростове-на-Дону, но вряд ли те стали бы давать на меня показания.

По любым меркам это очень постыдно для уголовника.

Итальянец? Этот точно не пойдёт в КГБ или милицию.

Комиссарова бесило, что я раз за разом уходил от расставленных им ловушек.

Сначала на гонках на ипподроме, потом я избежал заказного убийства на подъезде к Горькому.

Потом ослушался и не стал ждать подосланных мордоворотов из числа коллег Комиссарова на переговорном пункте в Горьком.

Не пошёл с Рашпилем в Турцию пешком. И, наконец, я не стал заезжать на обратном пути к знакомому Рашпиля в Рустави, чтобы обменять машину.

Как выяснилось позже, там меня уже поджидали грузинские чекисты.

Вместо этого я бросил машину в пригороде Тбилиси и купил билет на поезд для себя и Алисы.

Мы вместе нашли её сына у бабки в подмосковном Подольске и расстались друзьями — к моему великому облегчению.

Алиса предпочла спокойную жизнь приключениям.

Мы ехали в чёрной Волге, и я высматривал пейзаж за стеклом. Пора. Всё произошло почти так, как я планировал.

Почти — потому что я не собирался получать от кого-либо в солнечное сплетение. Я ещё думал, что Комиссаров будет один и застегнёт мне наручники за спиной, а он поступил наоборот.

Сейчас же я без труда достал маленький ключ от наручников из заднего кармана брюк.

Они очень торопились уехать с глаз долой, поэтому даже не попытались меня обыскать. Большая ошибка с вашей стороны, товарищи. Везти «арестованного» на Лубянку, не убедившись, что у того нет оружия и всяких сюрпризов.

Был ещё вариант, что Комиссаров вовсе и не на Лубянку меня везёт, а куда-нибудь в лес или на закрытый объект. Если довезёт — пиши пропало.

Освободил руки. Двое на передних сиденьях не смотрят на меня. Плохой признак. Собрались грохнуть?

Поэтому нужно срочно покидать салон. Задние двери заблокированы. Незадача?

Да. Для тех, кто не знает, как тихо и аккуратно отодрать обшивку двери.

А там и до тросика, отпирающего замок, совсем недалеко.

Так, с обшивкой готово. Никто ничего не заметил. Хорошо, что я изучил эту машину как свои пять пальцев. Я нащупываю тросик.

Не пропустить бы нужный поворот. Подъезжаем. Считаю мысленно в уме. Раз, два, три.

Улучив момент, резко дёргаю тросик вверх и открываю дверь.

В следующее мгновение выскакиваю, точнее, вываливаюсь из салона. Вижу, как серый асфальт летит мне прямо в лицо.