Сладкий вкус любви

Глава 22

Шей

Учащиеся смогут научиться подвергать сомнению все, что они когда-то считали истиной.

Мы ехали обратно к дому Ноя в тишине с Дженни, отключившейся на заднем сиденье. Он положил руку мне на бедро, прежде чем выехать со школьной парковки, и держал ее там, слегка двигая пальцами в течение двенадцати минут, которые потребовались, чтобы пересечь мост, подняться на холм Олд-Уиндмилл и свернуть на гравийную дорожку, ведущую к его дому.

Эти двенадцать минут были жаркой, бездыханной вечностью, когда я была совершенно уверена, что являюсь чайником на плите, который вот-вот взорвется. Ной провел ладонью на моему бедру, скользнув пальцами к шву, идущему по внутренней стороне ноги. Провел кончиками пальцев по краю этого шва, что произвело очень приятный эффект, превратив все мое тело в кипящую воду. То, что мое тело продолжало иметь твердую форму, было просто шокирующим.

В моей голове разгорелся ожесточенный спор о том, должна ли я раздвинуть для него ноги. Между моими ногами было не так уж много места, а это означало, что каждый раз, когда Ной исследовал этот шов, тыльные стороны его пальцев благословляли своим вниманием внутреннюю сторону другого моего бедра. Не то чтобы я жаловалась. Никаких жалоб. Ни на что. Хотя мне было интересно, хотел ли он, чтобы я превратилась в пар прямо здесь, в салоне его грузовика.

В конце концов, я не пошевелилась. Мне хотелось двигаться, извиваться и качаться на этих пальцах, но я оставалась на месте, даже когда от пронизывающего жара, у меня дрожали ноги. Я не смотрела на него, когда все началось. Уставилась прямо перед собой, молясь, чтобы эта рука поднялась на несколько дюймов выше. Еще немного. Чуть-чуть. Не нужно много. Просто немного выше.

Но если я раздвину ноги чуть шире…

Это была прекрасная идея, и она выполнила бы второстепенную задачу — объявить: «Да, я заинтересована во всем этом».

Возможно, это было слишком прямолинейно. Слишком дерзко. Проблема со мной — одна из них — заключалась в том, что у меня не было особой дерзости в спальне. Я не была исключительно откровенна. Не раскрывала фантазии. Секс был прекрасным, но я не требовала многого от своих партнеров. Я не говорила им, что мне нужно больше внимания после того, как они кончат, и не просила изменить ситуацию, если мне было не особенно комфортно.

Я так и не раздвинула ноги в приглашении.

Хотя очень хотелось. Я хотела сказать, ясно и бесстыдно, что мне нужно давление его прикосновений глубже, сильнее, выше. Я просто кипела здесь. Было так жарко, что я чувствовала, как секунды пульсируют между ног.

И тогда в игру вступил его большой палец.

До сих пор он неподвижно лежал на середине моего бедра, в то время как остальные его пальцы доставляли мне массу хлопот. Но затем Ной провел большим пальцем из стороны в сторону, рисуя полосу на моей ноге. Хотел он того или нет, но эта мягкая линия словно прошептала, что все, начиная с этого момента, принадлежит ему.

Я моргнула и сжала губы. Я больше не хотела играть в эту игру. Мне хотелось заполнить тишину своей болтовней, его ворчанием и рычанием. Я хотела отвлечь нас — в основном меня — от сильного давления, нарастающего внутри меня. Хотела снизить температуру и вернуть все к тому моменту, когда моя кровь не кипела и не бурлила.

Я не хотела, чтобы эта игра заканчивалась.

Когда Ной повернул направо на Олд-Уиндмилл, гравитация этого поворота заставила эти пальцы глубже впиться в мое бедро. В этот момент, после молчания, которое тянулось как тайна, мне пришлось проглотить вздох-стон-писк, который его прикосновение вырвало из меня. Таков был негласные уговор — мы молчали. Не могли рисковать нарушить этот момент грубой реальностью слов или тяжелого дыхания.

Ной проехал мимо «Двух Тюльпанов», даже не притормозив, чтобы спросить, уверена ли я, что хочу поехать с ним домой. Он поехал вверх по холму, мимо указателей на ферму «Маленькие Звезды», мимо рядов яблонь. Когда мы подъехали к подъездной дорожке, ведущей к его дому, Ной бросил быстрый взгляд в мою сторону. Это был единственный признак — кроме его руки — того, что он знал о моем присутствии рядом с ним. Я бы все отдала, чтобы узнать, о чем он думает.

Мы остановились, свет фонарей на крыльце ярко освещал кабину и подчеркивал его прикосновение. Мы вместе смотрели на его руку, прижатую к темной джинсовой ткани, почти не решаясь прекратить игру движением или словом.

И он сделал это. Ной закончил игру, когда поймал мой подбородок другой рукой, наклонился и прильнул своими губами к моим. Он поцеловал меня так, будто делал это годами, всегда. Как будто он знал рельеф моего тела и знал все мои прихоти, потому что скользнул языком мне в рот, когда я этого захотела, прикусил мою нижнюю губу, когда мне нужно было что-то острое, провел большим пальцем по моей щеке, прежде чем я успела вылететь в окно и улететь в ночное небо. Он грубо сжал мое бедро, так, что, казалось, собрал весь жар и желание внутри меня и привязал их к этому месту, которое оказалось на расстоянии пульсирующей волны от моего клитора.

Он мог опрокинуть меня и покончить с этим.

Ной еще раз поцеловал меня в губы и встретился со мной взглядом.

— Я попытаюсь уложить Джен в постель, не разбудив. Возьми мои ключи. Открой дверь.

— Хорошо, — сказала я, хотя это не было похоже на мой голос. Это было похоже на мыльную пену, уплывающую из кухонной раковины, пустую и переливающуюся, прежде чем пузыри лопнут.

Ной перебирал связку ключей, пока не нашел нужный. Он протянул его мне, выгнув бровь дугой, как будто знал все о кипении в моем чайнике, который только и ждет, чтобы засвистеть. Как будто ожидал, что я раздвину ноги, возьму его за запястье и покажу, где он мне нужен больше всего.

Нет, этого не может быть.

Ной был милым и вежливым. Он бы никогда… нет. Не стал бы.

С другой стороны, та ночь в кладовке не была хрестоматийным определением вежливости.

— Иди, — сказал он, дернув подбородком в сторону дома.

Я взяла ключи и потянулась к дверной ручке. Он не отпустил мое бедро. Прошло несколько секунд, прежде чем я посмотрела вниз на его руку, а затем вверх, в его глаза.

— Тебе придется отпустить меня.

Он сглотнул.

— Я бы предпочел этого не делать.

Я бросила взгляд через плечо на спящую Дженни.

— Но немного уединения было бы неплохо, нет?

Помедлив, он кивнул.

— Это было бы очень хорошо.

Мужчина провел ладонью по моей ноге, затем скользнул ею вниз к колену и сжал ее в кулак на центральной консоли. Я не пошевелилась. Прожив казалось целую жизнь за те минуты, которые потребовались нам, чтобы добраться сюда, мне нужно было отдышаться, прежде чем положиться на то, что эти ноги перенесут меня через подъездную дорожку и поднимут на несколько ступенек.

Как только была готова, я сделала все возможное, чтобы вылезти из грузовика и не упасть на задницу. Это было достаточно просто, но с учетом таких факторов, как неровный гравий и звездная темнота, а также болезненное сжатие внутренних мышц, я держалась за ручку двери, пока не обрела равновесие.

Поднявшись по ступенькам, я отперла дверь, пока Ной поднимал Дженни, ее голова лежала на его плечах, а руки свободно обвились вокруг его шеи. Он внес ее в дом, подложив одну руку ей под попу, а другой прижимая ее тело к груди, и меня поразило, что Ной научился заботиться об этой девочке за последний год. Если бы я не знала правду, то решила бы, что он ее отец и обожает ее с того момента, как девочка появилась на свет.

Он взглянул на меня, направляясь к лестнице.

— Стой здесь, — прошептал он.

Я смотрела на его задницу, пока он поднимался по ступенькам, и все еще чувствовала его руку на своей ноге. По памяти я могла измерить расстояние между кончиком его мизинца и вершиной моих бедер. На секунду я позволила себе окунуться под поверхность этого тепла и позволить ему впитаться в мою кожу.

Впервые за слишком долгое время я почувствовала себя полностью живой. Я не была высохшей оболочкой. Не была шелухой. Я не мучилась из-за всего, что потеряла. Мне не хотелось кричать от ярости, когда шар опустится в полночь в новогоднюю ночь, вместо того чтобы поцеловать кого-то.

Мне было хорошо, я чувствовала себя настоящей и возбужденной, и не могла вспомнить, когда в последний раз такое было рядом с другим человеком. Мне не хотелось копать слишком глубоко в том, когда я в последний раз была с бывшим женихом. Это было похоронено в прошлом, и я хотела сохранить его там, хотя без особых раздумий понимала, что с ним я так не реагировала. Я не была уверена, что вообще когда-либо реагировала подобным образом.

Вместо того чтобы потратить хоть одну минуту на размышления об этом, я поставила перед собой задачу навести порядок на кухне Ноя. Сложить несколько полотенец, вымыть пару чашек в раковине, вытереть пятно с дверцы холодильника. Я открыла холодильник — а вдруг там есть пятна на краю дверцы? — и разложила все, что нашла внутри. Не сказала бы, что там был беспорядок, хотя я перевернула все банки с джемом так, чтобы их этикетки были обращены вперед, и выстроила коробки с соком в два ровных ряда.

— Проголодалась?

Я подскочила при звуке голоса Ноя, низкого и грубого настолько, что он прошелся по моему позвоночнику и вызвал трепет за пупком.

— Я упорядочиваю, — сказала я.

— Что ты делаешь?

— Упорядочиваю, — повторила я. Я жестом указала на открытые дверцы холодильника. — Твои коробки с соком лежали в хаотичном порядке, а этикетки на банках джемов были повернуты в двадцати разных направлениях.

Он заглянул в холодильник.

— У меня там не может быть больше пятнадцати банок джемов.

— Как я и сказала.

Кивнув, он закрыл дверцу и двинулся ко мне. Инстинктивно я сделала шаг назад, затем еще один, пока не уперлась в столешницу. Мужчина последовал за мной, его глаза были темнее, чем я когда-либо видела. Он опустил руки на мою талию и крепко сжал.

— Могу я прикоснуться к тебе?

Из меня вырвался смешок.

— Ты прикасался ко мне всю ночь.

Ной прижался своим лбом к моему и просунул руку между моих ног. Он быстро и крепко сжал меня там, толкая вверх. Я вскрикнула и вцепилась в его плечи, когда мужчина сжал и погладил меня по джинсам. То, как он схватил меня там, было невежливо. Настолько далеко от вежливости, что это граничило с унижением, как будто он чувствовал себя вправе осмотреть меня, прежде чем отнести в постель.

И… мне это понравилось?

То есть, да. Мне понравилось. И я была уверена, что он знал об этом, потому что чувствовала, как пульс бьется в самом моем центре. Я пульсировала и была ужасно мокрой после поездки сюда, и это был лишь вопрос времени, пока мое возбуждение пропитает мои джинсы. Если уже не пропитало.

О боже. Он это тоже заметит.

Это была еще одна вещь, которая мне понравилась?

Никто никогда не обращался со мной таким образом. Было ощущение, что я хожу на цыпочках по краю бритвы между тем видом секса, который я знала и понимала, и чем-то совсем другим. Таким, который начинался со сладких поцелуев на колесе обозрения и переходил в оргазм посреди кухни, прежде чем кто-либо успевал раздеться.

Для меня это было бы впервые.

— Я хочу прикасаться к тебе вот так, — сказал он, его слова были едва слышны, как рычание. Он провел ногтем по шву моих джинсов, и, клянусь, этот звук отозвался в моих костях. — Я хочу… черт, Шей, я не могу сказать тебе и половины того, чего хочу от тебя.

— Попробуй, — прошептала я, почти забираясь на него, чтобы получить больше контакта, больше трения.

Ной смотрел на меня снизу вверх, его губы разошлись, а дыхание было теплым на моей щеке.

— Ты убежишь отсюда так быстро, что оставишь за собой облако пыли.

— Клянусь на стопке банок с джемом, что не сделаю этого. — Я уставилась на него, взглядом умоляя о большем. Мне нужно было знать, о чем он думает. Нужно было знать все. После всего этого молчания, всех этих мысленных споров о том, раздвинуть ноги или нет, я нуждалась в этом. — Ты не сможешь сказать мне ничего такого, что было бы неправильным.

Румянец пробежал по его щекам и кончикам ушей. Он поднял руку к моей шее и прижал большой палец к пульсу.

— Что, если все это неправильно?

— Нет, — сказала я, пытаясь покачать головой, хотя его хватка не позволяла мне этого.

Он побарабанил кончиками пальцев между моих ног, и я не смогла сдержать громкий, полный нужды вздох.

— Тебе это нравится? — спросил он, криво улыбнувшись.

— Думаю, ты знаешь, что нравится.

Проведя пальцами по моему поясу, он быстро расстегнул пуговицу и потянул молнию вниз. Вместо того чтобы засунуть руку мне в трусики, он провел тыльной стороной пальцев по моему животу. Почему-то это сводило меня с ума больше, чем что-либо другое. Забудьте о сжимании моей киски, забудьте о поглаживании моего бедра до точки внутреннего сгорания. Это, с его пальцами на моем животе, заставило меня быть чертовски близкой к тому, чтобы умолять.

— Я хочу сорвать с тебя этот свитер. — Он наклонился ближе, чтобы поцеловать мою челюсть, его щетина заскребла по моей щеке. — И эти джинсы. Черт. Твоя задница выглядит так, будто ей самое место у меня на коленях, когда ты надеваешь эти джинсы. — Прежде чем я успела ответить, он добавил: — Прости. Это было… я не должен был этого говорить.

Я встретила его прищуренным взглядом и прошептала:

— Еще.

Его глаза расширились.

— Еще?

Я сделала попытку кивнуть, потому что было очевидно, что он мне не верит.

— Пожалуйста.

Ной моргнул и тяжело вздохнул. Затем:

— Что, если я сорву с тебя эти джинсы?

— Пожалуйста, — прошептала я.

— И буду дразнить тебя через нижнее белье?

— Пожалуйста.

— И буду лизать тебя, пока у тебя не подкосятся ноги? Буду кусать твою киску? Трахну тебя пальцами? Буду сосать твой клитор, пока ты не увидишь звезды?

Я запустила пальцы под его рубашку, притянула парня ближе, достаточно близко, чтобы почувствовать твердый ствол за его молнией. Никогда в жизни я ни о чем не умоляла. Сегодня была готова к этому.

— Пожалуйста.

Ной положил обе руки на стойку, прижав меня к ней.

— Ты должна вести себя тихо. Не могу допустить, чтобы мы разбудили ребенка.

— Я буду вести себя тихо. — Я закрыла рот рукой. — Очень тихо.

— И ты должна сказать мне, если тебе будет некомфортно, — сказал он, его тон был четким и строгим. — Мне все равно, что это будет, ты скажешь мне.

— Конечно. — Я провела рукой по его груди вниз к пряжке ремня, но Ной взял меня за запястье и быстро отвел руку в сторону.

— Пока нет, — сказал он, целуя мою челюсть и щеки. — Это для тебя.

— Но…

— Заткнись, Шей. — С этими словами он схватился за пояс моих джинсов и стянул их до колен. Опустившись передо мной на колени, парень прошептал: — Ты только посмотри на это. — Он наклонил голову в сторону, смотря на мои трусики. Я знала, что они промокли с тех пор, как выбралась из грузовика, но без утеплителя моих джинсов влажное пятно ощущалось как кубик льда на моей разгоряченной коже. — Что все это значит, жена?

Он похлопал по влажному пятну на моих трусихах, и мне пришлось закрыть рот обеими руками, чтобы не закричать.

— Думаю, ты знаешь, — сказала я. — Поездка сюда была…

Ной провел большим пальцем по внутренней стороне моего бедра и усмехнулся.

— Что это было, Шей? Что заставляло тебя извиваться все это время?

— Я совсем не извивалась.

Ной потянулся к передней части моего нижнего белья и покрутил, пока ткань не собралась и не оказалась между моими складочками. Давление было нереальным. Я снова прикрыла рот.

— Ты извивалась, — сказал он, сосредоточив свое внимание между моих ног. Провел пальцем вверх по одной стороне, вниз по другой. Его полный отказ прикоснуться ко мне там, где я нуждалась в этом больше всего, вернул меня на острие бритвы, и я знала, что после этого ничто не будет прежним. Ни для меня, ни для нас. — Поэтому я удерживал тебя всю поездку.

Что-то внутри моего мозга распуталось, и это расслабление разлилось по спине и животу. Мне понравилось, что он знал, что мне нужно, и дал мне это прежде, чем я успела спросить или даже определить это.

— Так вот что ты делал?

Парень обхватил руками заднюю поверхность моих бедер и наклонился ко мне. Затем снова потянул за мое нижнее белье, прижимая его к моему клитору, и провел своим щетинистым подбородком по моей внутренней поверхности бедер. Мои ноги были готовы подогнуться, но я не собиралась говорить ему об этом. Не раньше, чем найду выход для давления, нарастающего в моем животе.

— Эта киска такая же вкусная, как я себе представляю?

— Я не знаю, — призналась я.

Он поднял на меня взгляд, и озорной блеск в его глазах был самым сексуальным, что я когда-либо видела.

— Я сам решу.

Улыбаясь, он спустил мои трусики вниз, один нарочито медленный дюйм за другим. Вместо того, чтобы нырнуть туда и разгадать эту тайну раз и навсегда, парень лениво провел пальцем по моей щели, пока я не выдохнула:

— Ной, пожалуйста.

— Больше никаких поддразниваний?

Я покачала головой.

— Нет. Может быть, немного. Ладно, да, дразни меня, но также…

Он засмеялся.

— Я так и думал.

Я хотела обидеться. Хотела возмутиться его хихиканьем. Но парень склонил голову и провел языком по моему клитору, и все, что я могла сделать, это запустить пальцы в его волосы и прижать его к себе.

Ной держал меня открытой большими пальцами обеих рук, обнажая каждый дюйм моего тела для своего языка. Он сосал сильно, как и обещал, и звезды за моими глазами были невероятными.

— Мне нужно, — прошептала я. Мои плечи ссутулились, а мышцы напряглись и размякли одновременно. — Мне нужно… нужно… мне нужно что-то. Внутри. Пожалуйста.

Ной зарычал, переместил одну руку к моей набухшей сердцевине и ввел в меня два пальца. Другим пальцем ритмично постукивал по моему заднему проходу, и хотя я раньше не проявляла к этому интерес, это пронзило меня молнией и объединило все нервы в моем теле в эту непреодолимую пульсацию, ждущую выхода на свободу.

— Кончи для меня, — сказал он, слова были приглушены, когда я прижалась к его губам.

Хотелось бы мне быть той девушкой, которая кончает просто потому, что кто-то ей это говорит, но я не была такой. Мне нужно было больше, совсем немного, и тогда я смогла бы это сделать. Но пока этого нет.

И Ной это понял.

Он повернул запястье, его пальцы задвигались внутри меня под другим углом и добавляли новое давление на мой задний канал. Парень работал с моим клитором, словно пытаясь высосать из меня призрак прошлых оргазмов. А потом, когда казалось, что мы зашли так далеко только для того, чтобы все развалилось, он наклонил голову в сторону и…

…прикусил…

…мои…

…половые…

…губы…

Это были не те укусы, которые разрывают кожу или оставляют следы. Это были острые пощипывания между зубами. И они обжигали меня. Из меня вырвался всхлип, и я прижала кулак ко рту, чтобы не шуметь, и именно это требование заставило меня почувствовать весь взрыв. Я не могла спрятаться от этого за стонами или криками. Не могла перевернуться и зарыться лицом в подушку или даже прижаться к его плечу. Я должна была стоять здесь, со спущенными джинсами и запахом своего возбуждения, витающим вокруг нас, и должна была отдаться оргазму, который переосмыслил все, что я знала о своем теле и о том, как оно может реагировать.

Когда не смогла больше терпеть и отстранила Ноя от себя, он поднял голову, его рот блестел от моего возбуждения.

— Иди сюда, — прошептала я.

Он поднялся на ноги, и я схватила его за рубашку, притягивая ближе.

— И как это было?

Я засмеялась, хотя дышала тяжело, и это звучало как хрип.

— Думаю, ты знаешь, что это было довольно хорошо.

— Это не было, — он отвел взгляд, нахмурив брови, — слегка грубо?

— Думаю, мне это было нужно. — Я снова взялась за пряжку его ремня, но парень снова отвел мою руку и прижал ее за спиной. — Почему?

— Потому что я бы хотел, чтобы следующая часть этой ночи длилась дольше сорока пяти секунд, но это все, что мы получим, если ты прикоснешься ко мне.

— Я вообще не смогу к тебе прикоснуться?

Он прижал палец к моим губам.

— Не дуйся, Шей. Не прямо сейчас.

— Что я могу сделать?

Парень выдохнул и окинул взглядом обнаженную кожу от моих коленей до талии. Затем натянул трусики и джинсы на место, не потрудившись застегнуть пуговицу или молнию. Я вскрикнула от давления облегающей одежды на сверхчувствительную кожу. Ной шлепнул меня по бедру, сказав:

— Наверх. Сейчас же.

— Подожди. — Я потянулась к нему, но он взял мои руки и обвил их вокруг своей шеи. — Так какой у меня вкус?

Ной прижался к моему плечу и ответил тихим рыком.

— Как моя жена.

— Это не вкус.

— М-м-м. Теперь да. — Он развернул меня и положил одну руку мне на живот, где распахнулись джинсы, а другую на плечо. — Помнишь, что я говорил о тишине?

— Да, поэтому у меня идеальный оттиск зубов по обе стороны большого пальца.

— Мне придется поцеловать, чтобы стало лучше.

Ной повел меня вверх по лестнице, как будто мы не рисковали издать ни единого звука. Давление от необходимости поддерживать эту тишину нарастало внутри меня, давя на грудную кость и сжимая лопатки. Пока мы не добрались до его спальни, расположенной в противоположном конце дома от спальни Дженни, я не понимала, что это чувство было предвкушением. Это был восхитительный вид стресса — точно такой же, как и во время поездки домой, — и я снова вся кипела.

Когда парень открыл дверь в свою комнату, я ахнула при виде его большой кровати с сине-белым одеялом и двумя слоями подушек соответствующего размера и количества.

— Что такое? — спросил он, прижавшись широкой грудью к моей спине.

— У тебя есть подушки. Настоящие подушки. — Я подняла на него взгляд. — У мужчин никогда не бывает настоящих подушек.

Он посмотрел между мной и кроватью, закрывая и запирая дверь.

— Да. Это интересно. — Он переместил руку на моем животе ниже, пока пальцами не обхватил меня между ног. — Это нормально?

Я откинула голову ему на плечо.

— Да.

Затем он переместил другую руку с моего плеча к моей груди. Парень прижался к моей попке и я не могла не заметить его твердый гребень или то, как он вдавливался между моими ягодицами.

— А как насчет снять свитер?

Я извивалась, пытаясь освободиться от свитера, но Ноя это не устраивало. Он грубо сжал мою киску и прошептал:

— Помедленнее.

Указывая на кровать, я застонала:

— Но я не хочу медленнее.

Он прижался губами к моей шее и сказал:

— Нам нужно обсудить несколько вещей, прежде чем сделаем еще один шаг к этой кровати, милая. Нам нужно поговорить о защите, и хочу, чтобы ты сказала мне, что для тебя является запретным.

Внезапно застеснявшись, я устремила свой взгляд на одеяло.

— Я сдала все анализы в июле после того, как… ну, после того, как моя последняя ситуация пошла прахом. Результаты отрицательные. — Я выкинула все воспоминания о бывшем из головы. Он не имел права разрушать и это. — И у меня внутриматочная спираль. Так что.

— Я не был ни с кем несколько месяцев. Еще до того, как Дженни переехала сюда. У меня никого не было с момента моего последнего осмотра.

— Тогда, — начала я, формируя смелые слова из ничего, — мы можем обойтись без презервативов.

— Ты этого хочешь?

— Я… — Я понятия не имела, чего хочу. Нет, это было неправдой. Я хотела, чтобы меня снова держали. Прижатой к месту в его грузовике, загнанной в угол кухни. В ловушке, но в полной безопасности. И я хотела, чтобы Ной был надо мной, вокруг меня, внутри меня. Но вопрос был не в этом. — Да. Тебя это устраивает?

— Устраивает. — Он погладил меня по щеке, по подбородку. — Что под запретом?

— После того, что случилось на кухне, — у меня вырвался смешок, — ничего.

— Я в это не верю. — Ной провел пальцем вокруг моего соска, стараясь не приближаться слишком близко и случайно не дать мне то, что я хотела. — Ты остановишь меня, если тебе что-то не понравится. Понимаешь? Я хочу тебя услышать. Я не хочу причинить тебе боль или напугать тебя или… Слушай, мне важно, чтобы это было хорошо для тебя, Шей. Мне нужно, чтобы ты говорила со мной.

Я могла бы солгать себе и сказать, что ему не нужно беспокоиться о том, чтобы это было хорошо для меня. Я могла бы сказать, что это бессмысленный секс. Случайный. Без обязательств. То, что произойдет сегодня вечером, не должно было иметь значения. Это не должно было быть важным.

Я могла бы солгать и сказать Ною то же самое.

— Да. Да. Хорошо. — Я кивнула. — Я скажу тебе, но только если мне будет позволено дотронуться до тебя.

— Почему ты так хочешь прикоснуться ко мне?

Ной задал этот вопрос, проводя пальцем по внешнему краю моих трусиков — клочок ткани был в секунде от того, чтобы быть официально признанным островом, поскольку между ног у меня было так мокро, как в океане. И он задал этот вопрос так, будто было что-то фундаментально любопытное в том, что я хочу погладить руками все его тело.

— Потому что все это, что ты делаешь, эти клетчатые рубашки с закатанными рукавами и потертые джинсы, борода, бейсболки, рычание — боже, не могу забыть все это рычание — это безупречно. Совершенно. И когда ты прикасаешься ко мне и делаешь со мной все эти вещи, я не хочу чувствовать их в одиночестве. Это имеет смысл? Я не хочу быть одна в этом. Мне нужно, чтобы ты был со мной.

Его первый ответ пришел в виде того, что он шлепнул — да, шлепнул — мою киску. Хлопок, нанесенный открытой ладонью, отразился от моего клитора и согнул меня в талии, когда из меня вырвался нечленораздельный крик:

— Охххбляяя.

Его второй ответ прозвучал прямо на моей коже.

— Ты не одна, жена. Я здесь, с тобой, и никуда не уйду.

Ной стянул мой свитер через голову, ведя меня к кровати. Затем стащил с меня джинсы и трусики, пока я расстегивала лифчик. Положив руку мне между лопаток, он наклонил меня так, что моя щека оказалась на одеяле.

Я осознавала каждый дюйм кожи, выставленный напоказ, каждую дрожь и толчок моих внутренних мышц, каждый вздох, вырывающийся из меня.

Укол сомнения пронзил меня. Это казалось неправильным. Точнее, казалось, что это должно быть неправильно. Я не должна раздвигать ноги шире. Не должна подниматься на пальцы ног. Не должна тереться об одеяло. Я не должна была хотеть этого.

Дрожь переросла во вздох, пульсацию, содрогание, когда я услышала звон его ремня, скрежет его молнии. Его джинсы упали на пол, а затем и рубашка.

— Я хочу оставить тебя вот так, — сказал он, проводя пальцем по моему позвоночнику, между ягодицами. — Но не в этот раз. Нет, на этот раз мне нужно увидеть тебя.

Ной придвинулся ближе, схватил меня за бедра, прижался ко мне. Он еще не снял свои боксеры.

— Дай мне секунду, — сказал он, словно прочитав мои мысли. — Твоя идеальная попка в форме сердца, и я все еще чувствую вкус твоей киски на своем языке. Мне нужно собраться, Шей.

Я схватилась за одеяло, стягивая его, обнажая гладкие голубые простыни. Отличные кстати простыни.

— Соберись под одеялом, — сказала я. — Со мной.

Он отпустил меня со стоном, который, казалось, нарушал все правила тишины. Я забралась на кровать, между прохладными льняными простынями, и протянула ему руку. Но Ной не взял мою руку. Он крался ко мне на четвереньках, отбрасывая одеяло со своего пути. Его взгляд был темным, как полночь, а челюсть сжата, словно парень был в нескольких секундах от рычания.

Это был мой первый шанс увидеть его без одежды, и ух ты. Ной меня не разочаровал. У него был великолепный фермерский загар, его верхняя часть рук и плечи были бледными, а предплечья — поцелованными солнцем. Его грудь была широкой и крепкой, дорожка темных волос шла от центра его пресса вниз, что привело меня к…

О, боже.

Я потянулась к эрекции, обтянутой его боксерами, сомкнула пальцы вокруг неё и медленно стала ласкать верх-вниз, пока Ной опустил голову между моих грудей. Мне было приятно хоть на минуту стать той, кто применяет пытку.

— Шей, — задыхался он. — Милая, ты меня убьешь.

— Я так не думаю. — Никто с таким стволом не мог умереть от нескольких прикосновений. Это абсурд. Почти так же, как то, что он разгуливал со всемогущей бейсбольной битой в штанах и держал это при себе. — У тебя он всегда такой был?

Он поднял голову и криво усмехнулся.

— Сколько себя помню, да.

Я провела рукой по его макушке и снова опустила его голову вниз. Триумфальная улыбка расплылась на моих губах, когда он выдохнул проклятие в мою грудь.

— И тебе никогда не приходило в голову упомянуть об этом?

— Скажи мне, как бы прошел этот разговор. Что-то вроде: «Эй, привет, с возвращением в город, хочешь посмотреть, сможешь ли обхватить мой член пальцами?». Не думаю, что тебе это понравилось бы.

Я сдвинула его боксеры по бедрам. Он отшвырнул их в сторону. Между нами больше ничего не было, и здесь, под простынями и одеялом, не было ничего другого в мире.

— Может быть, не в самый первый разговор, но определенно мы должны были обсудить это в течение первого месяца или двух.

Ной рассмеялся, и это, казалось, вернуло ему часть решимости. Он раздвинул мои ноги коленями, положил руки мне на плечи.

— Ты даже не представляешь, как сильно я хочу тебя сейчас.

Я дрожала, но только изнутри. Ной не мог этого увидеть. Так было лучше. Он бы остановился, если бы узнал о кипении в моей крови и по всей моей коже. Обнял бы меня и потребовал объяснений. Объяснения этой ситуации. Но я не хотела этого. Мне это было не нужно. Мне нужно было, чтобы он взял на себя ответственность, как делал это на кухне. В грузовике. Везде.

Я сжала его плоть.

— У меня есть кое-какие идеи.

— А что насчет тебя? — спросил он, его взгляд был расфокусирован, пока продолжала работать рукой. — Чего ты хочешь?

Я направила кончик его члена к своему влажному теплу, скользя вперед-назад, пока он не дернулся в моей руке, и Ной не наклонился, чтобы застонать в мою грудь.

— Этого, — сказала я, прижимая его к своему отверстию. — Я хочу этого. Я хочу тебя.

Он долго смотрел на то, что я с ним делала.

— Я укушу это бедро, когда закончу с тобой.

Я отпустила его ствол, чтобы провести пальцами по складке, где моя нога соприкасалась с задницей.

— Прямо здесь?

— Прямо здесь.

Он скользнул рукой по моей шее, и опустил большой палец на мое горло. Это было именно то, что мне было нужно. Я больше не разваливалась на части. Не уплывала. Я была здесь, и мне не нужно было думать ни о чем, кроме нарастающего давления в моем теле, нереального желания, которое я испытывала, чтобы он был внутри меня.

Я подняла руки к его бицепсам и крепко прижалась к нему, когда Ной вошел в меня. Мы застонали вместе, и оба предупредили друг друга взглядом. Мои губы разошлись на вдохе, и все вокруг побелело, когда он растягивал меня.

— Ты такой… огромный.

Парень хмыкнул.

— Ты сможешь принять его. — Он потянулся за мной и схватил подушку. — Держись за меня, — сказал он, входя глубже, одновременно приподнимая мою задницу, чтобы подсунуть подушку под меня.

Этот маневр чуть не сломал мою вагину. На секунду я засомневалась в том, что переживу, если член Ноя будет вот так скользить по всей длине. Я бы раскололась прямо посередине, и это закончилось бы плохо для всех. Я была так наполнена, что едва могла дышать, не говоря уже о том, чтобы выразить ему, что он перестраивает мои внутренние органы.

Но затем Ной сдвинул подушку, и все изменилось. Я снова могла дышать. И могла думать, преодолевая ослепляющее напряжение внутри меня. И теперь, когда не рисковала подавиться своим желчным пузырем, я могла сосредоточиться на его постоянном прикосновении к моему клитору.

— Посмотри на себя, — прошептал Ной, возвращая свою руку на мою шею и кладя другую на мою талию. — Просто посмотри на себя.

Затем он начал двигаться во мне, медленно, обдуманно, что заставило меня впиться ногтями в его кожу. Я хотела, чтобы он развалился на части, потерял контроль. Хотела всего того, с чем, по его мнению, я не могла справиться. То, что заставило бы меня бежать. Я хотела увидеть, на что это похоже, когда он сходит с ума.

— Черт, Ной. — Я выгнула шею, подняла взгляд к потолку, когда он сильно толкнулся в меня. Я не могла поверить, что мое тело способно на такое. Никогда не чувствовала так много хорошего одновременно — и так долго. — Когда ты женишься по-настоящему, то сделаешь кое-кого очень счастливой.

Ной замер и посмотрел на меня сверху вниз.

— Я не хочу говорить о своем следующем браке, пока занят консумацией этого.

— Я имею в виду…

— Нет. — Он прервал меня. — Ты хочешь этот член, жена, и ты берешь его, не говоря мне о том, кого я буду трахать после тебя.

Я моргнула на него.

— Ты пошлый, — сказала я. — Ты… ты грязный, извращенный зверь, не так ли? — Его пальцы сжались на моей шее. — Говоришь мне эти грязные вещи, а потом прикасаешься ко мне и… ты как будто другой человек. Как будто внутри тебя дикий зверь, и я хочу узнать все это.

Он врезался в меня так сильно, что у меня перехватило дыхание.

— Не говори так, — прошептал он.

— Почему?

— Я не должен быть диким с тобой, — сказал он, крепко сжимая мое бедро.

— Но я хочу, чтобы ты был диким, — сказала я, выгибаясь навстречу его толчкам. — Мне это нужно.

Его дыхание сопровождалось неровным ворчанием, когда он вытаскивал член, пока только его толстая головка не дразнила мой вход. Он уставился на место нашего соприкосновения сверху вниз, а затем задвигал бедрами в жестком, грубом ритме, давая мне наказание всей жизни. Это было похоже на несанкционированный урок правильного способа траха от мужчины, который клялся, что все было неправильно.

— Я хочу… хочу поглотить тебя, — сказал он. — Я хочу все, все грязные, звериные вещи, о которых ты только можешь подумать. Больше. Всего.

Вспышка жара распространилась вниз по моему животу и вокруг моего ядра. Она утяжелила напряжение, скопившееся за моим клитором, дразня нити и раздвигая их, когда толчки Ноя становились все быстрее и отрывистей. Я была так близка, но… снова этого было недостаточно.

— Все, — прошептала я. — Я хочу все это.

Его взгляд остановился на мне, пока он входил в меня. Ной молчал, только неровное дыхание вырывалось из него. Затем он отпустил мое бедро и провел рукой между моих ног, прижимая ладонь к моему клитору.

— Ты была создана для моего члена. Ты создана, чтобы принимать его целиком. И ты будешь принимать его, согнувшись над этой кроватью. Лежа на животе и держась за изголовье. Сидя у меня на коленях, пока я буду лизать эти сиськи. И это только то, что я возьму от этой сладкой маленькой киски сегодня.

О, да. Это было то, что мне было нужно.

Я снова задрожала изнутри, хотя казалось, что эти толчки были повсюду. Мое дыхание сбилось, когда наступила разрядка, все напряжение и потребность вылились во вспышку насыщенного облегчения. Оно разлилось по моим векам и пальцам ног и лишило меня слов. Все, что я могла сделать, это стонать и задыхаться, глядя на Ноя.

Он положил руку на мой холмик и надавливал до тех пор, пока я не почувствовала, как каждый его бугорок движется внутри меня. Громкий, непристойный стон вырвался из меня. Это было интенсивно, граничащее с ошеломляющим. Почти слишком много — и все же достаточно, чтобы вызвать во мне еще одну маленькую смерть. Это был идеальный афтершок, растянувшийся в длинные, медленные раскаты.

— Что ты делаешь со мной? — спросил он, на секунду зажмурив глаза. — Господи, черт, Шей, я чувствую это.

— Создана для тебя, — хрипло прошептала я.

Ной замер, откинул голову назад, когда из его горла раздалось рычание, и тогда я почувствовала его, пульсацию и толчки его оргазма. Я обхватила руками его руку, плечо, царапая и притягивая, чтобы притянуть его ближе. Целовала каждый кусочек кожи, до которого могла дотянуться. Целовала, облизывала, покусывала. Все, что угодно. Это не имело значения. Мне было все равно, даже если я тоже была дикой. Дикой и грязной. Мне нужно было почувствовать его вкус, запомнить его. Нужно было собрать все части этого и сохранить в надежном месте.

— Иди сюда, — сказала я. — Пожалуйста. Мне нужно… мне просто… нужно это.

Он опустился на меня, перенося большую часть своего веса на одну руку, но прижимая свою грудь к моей так, как я хотела.

— Ты в порядке?

Я кивнула, слишком занятая облизыванием и поцелуями его шеи, чтобы ответить. Я засосала отметину на его плече. И не могла объяснить, почему мне нужно было обнимать его так, будто он мог исчезнуть в любой момент. Не могла объяснить, почему сейчас отчаянно нуждалась в нем больше, чем в любой другой момент сегодняшнего вечера. Все, что я знала, это то, что мне это нужно. Он был мне нужен.

— Позволь мне перевернуть тебя, милая, — сказал он. — Я не хочу раздавить тебя.

Он отстранился и уложил меня на бок, пристраиваясь позади меня. Я знала, что мне нужно встать и сходить в туалет, но это могло подождать несколько минут. Мне нужно было перевести дух и убедиться, что мои ноги все еще прикреплены к телу.

Ной провел пальцем по чернилам на моем плече.

— Когда ты ее сделала?

— Не так давно, вообще-то. Она новая. — Я прикусила нижнюю губу. — Новые волосы, новая татуировка.

— И тот же старый город, — добавил он. — Почему одуванчик?

Я зарылась лицом в подушку.

— Это глупо.

— Я в этом сомневаюсь. — Он дотронулся до каждого парашютика, плывущего по моей руке. — Это красиво.

Через мгновение я сказала:

— Загадай желание на одуванчике и позволь ветру унести все прочь.

— Ты загадала желание?

Я зевнула.

— Что-то вроде того.

— Ты устала. Отдыхай. — Ной поцеловал одуванчик и обнял меня. — Закрывай глаза, жена. Я здесь, рядом.

Я слегка рассмеялась от мысли, что я с кем-то рядом. Не так давно я дрейфовала на ветру, не представляя, где приземлюсь или пущу корни… если вообще пущу.

— Что смешного? — спросил он.

— Семена одуванчика, — прошептала я с ухмылкой.

— Ты в порядке? — Я почувствовала, как Ной сдвинулся позади меня. — Ты пьяна от секса или я что-то вытрахал в твоей голове?

— Я в порядке, — сказала я, похлопывая его по предплечью. — Мне просто нужно, чтобы ты обнял меня на минутку.