Сладкий вкус любви

Глава 31

Ной

Учащиеся смогу научиться выполнять поиск.

НЕТ.

Этого не может быть.

Просто нет.

Дженни должна быть где-то в доме. Она прячется. В шкафу или под кроватью. Свернулась калачиком в ванне и хихикает в руку, пока все сходят с ума, разыскивая ее.

Она не ушла. Не могла исчезнуть. Я не могу принять это как реальность.

Хотя это моя вина. Я был единственным человеком, оставшимся заботиться об этом ребенке, и должен был знать, что оставлять ее на целый день было ошибкой. Дженни все еще боролась со многими проблемами, и я должен был знать, что это слишком много для нее.

— Я искала везде, — сказала Гейл в десятый раз, заламывая руки. — Я даже не знаю, как она могла выбраться. Я сидела здесь со своим вязанием. Я бы услышала ее или…

— Все в порядке, — сказал я ей, когда Шей поднялась по ступенькам.

Она покачала головой.

— Ее рюкзак пропал. И меч тоже.

Мой желудок перевернулся.

— Черт. — Я провел обеими руками по лицу. — Нужно обыскать землю.

Шей схватила меня за руку, когда я двинулся к двери.

— Притормози. Подумай. Есть всего несколько мест, куда она могла бы пойти. Собаки, козы, может быть, коровы. Верно?

— Верно. — Я выдохнул. — Но мы не знаем, как долго она там была, Шей, и она не знает местность ночью. Отсюда три мили пешком до коровника. Один неверный поворот, и она упадет в ручей, или свернет с тропы и попадет в нору койота, или…

Шей подняла палец.

— Не делай этого. Сейчас не время думать о худших возможных исходах. Дженни умная и способная. Продолжай говорить себе это. Мы найдем ее и вернем домой. — Она серьезно кивнула мне, давая понять, что спорить с ней не стоит. — Давай организуем всех, чтобы мы могли разделиться и охватить как можно больше территории.

Я взял ее за руку.

— Ты останешься со мной. Хорошо? Я не могу сегодня потерять обеих моих девочек.

— Мы найдем ее вместе. Мы вернем ее домой.

Я повернулся к Гейл:

— Мне нужно, чтобы ты осталась здесь и позвонила начальнику полиции. У тебя есть его домашний номер. Разбуди его к чертовой матери, хорошо? И позвони ребятам на устричную ферму. Попроси их послать свои лодки в этот конец бухты и кружить по периметру, пока мы ее не найдем. Скажи, чтобы они подошли как можно ближе к берегу.

Она подняла телефон со стола дрожащей рукой.

— Хорошо. Хорошо. Я все сделаю. — Затем: — Одеяла, — крикнула она, подняв стеганую сумку, стоявшую на столе, и толкнув охапку мягкой шерсти мне в руки. — Возьми это. Пожалуйста. Мне так жаль.

— Позвони начальнику полиции, — повторил я. Это было лучшее, что я мог сделать. — И парням с устричной.

Я последовал за Шей на улицу, где мы обнаружили скопление квадроциклов и пикапов, фермеров, работников молочной фермы и соседей. Муж Гейл и четверо внуков, все верхом на лошадях. Уити раздавал фонари и налобные фонарики, а Найоми и Боунс раздавали рации.

Заметив меня, Боунс сказал:

— Мы сейчас притащим прожекторы из фруктового сада. Они будут здесь через минут десять.

Уити держал карту, передавая Шей пару фонариков.

— Мы разделили ферму на участки. Какой из них берешь себе, босс?

Я взял карту у Уити. Как ни старался, я не мог сосредоточиться на ней.

— Начнем с ее любимых мест. Собачий загон, загон для коз, до фермерского киоска. Потом к коровнику. Говори со мной по рации. — Я прочертил рукой по воздуху. — И никаких аварий с квадроциклами сегодня. Никаких переворачиваний. У нас нет на это времени.

— Мы знаем, что делать, — ответил он с кивком.

Я указал на Боунса и лошадей.

— Отправь их к молочной ферме. Они смогут проехать больше, и знают территорию…

— Мы знаем, — перебил Уити. — Идите. У нас все под контролем.

Боунс передал мне рацию.

— Я послал грузовики к основанию холма, чтобы перекрыть движение. Никто не войдет и не выйдет, пока мы не разрешим.

Полиции это не понравится. Я похлопал его по плечу.

— Спасибо, друг.

Шей последовала за мной в сарай, молча наблюдая, как я сажусь за руль своего квадроцикла. Она пристегнула ремень безопасности и схватилась за верхнюю ручку, когда я выехал в ночной воздух.

— Сначала проедем к собачьему загону, — сказал я. — Свети фонарем по сторонам. Здесь не так много укромных мест, но если она упала, или устала, или…

— Смотри вперед, — мягко сказала она. — Сосредоточься на том, что прямо перед тобой.

Когда мы добрались до собачьей площадки, я проехал по широкому кругу, чтобы осмотреть окрестности.

— Дженни любит этих собак, — сказал я, в основном самому себе. — Она бы пришла сюда.

— Давай осмотримся. Подсчитаем количество собак.

— Количество… собак?

Шей направила свой фонарь на питомник.

— Да. Она могла взять одну с собой. — Я открыл ворота для Шей и последовал за ней внутрь. — Сколько их должно быть?

— Двенадцать. — Собаки выскочили из двери питомника, навострив уши и виляя хвостами от неожиданного визита. — Двенадцать собак, двенадцать коз, двенадцать кур.

— Это специально? — Она гладила каждую по голове, считая про себя.

— Нет. Я не понимал этого, пока Дженни не указала мне на это несколько месяцев назад.

Она повернулась ко мне лицом, ее фонарик был направлен вниз.

— Одиннадцать.

Покачав головой, я побежал в сторону питомника. Последняя должно быть спала. Слишком старая и усталая, чтобы беспокоиться о ночном переполохе. Я открыл дверь, ожидая найти еще одну собаку.

Конура была пуста.

Я вздохнул. Если она взяла собаку, то только потому, что ей нужен был друг. Или защитник.

Или и то, и другое.

Я закрыл дверь питомника, сказав:

— Одиннадцать.

— Проверим загон для коз, — сказала Шей с большим спокойствием, чем кто-либо мог обладать в этой ситуации.

Мы молчали, пока шли по тропинке к загону для коз. Эта часть фермы была темнее, чем большинство других, закрытая высокими деревьями и естественным уклоном земли. Козы были не в восторге от нашего визита и только таращили свои круглые глаза, пока мы пересчитывали головы, обнаружив, что все они учтены, и никаких признаков Дженни. Никаких отпечатков ботинок размером с пинту на влажной земле, ведущей в загон.

— Давай думать, как Дженни, — сказала Шей, когда мы снова сели на квадроцикл. — Она уходит из дома, потому что…

— Потому что думает, что я не вернусь, — сказал я.

— Она знает, что ты всегда возвращаешься.

Я покачал головой, направляясь к ферме. Я сомневался, что она была там, но должен был убедиться в этом сам.

— Когда я пытался оставить ее на ночь с няней, она паниковала. Я должен был знать, что она не готова к этому. — Прежде чем Шей успела возразить, я добавил: — Когда войдем внутрь, ты обыщешь магазин и заднюю комнату. Я займусь вторым этажом.

Пока мы ехали, Шей кричала имя Дженни и светила фонариком в сторону густого ряда яблонь. Вдалеке слышались звуки других поисковых групп и виднелись лучи фонариков. Сирены тоже звучали, а сияние прожекторов освещало ночное небо.

Если с этим ребенком что-то случится, я никогда не смогу оправиться от этого. Я знал это так глубоко, как ничто иное. И я никогда больше не смогу посмотреть в глаза своей сестре.

Когда подъехали к задней двери фермы, я дважды уронил ключи, прежде чем открыть дверь. Шей накрыла мою руку своей, сказав:

— Мы найдем ее.

Я кивнул, потому что не доверял себе, чтобы говорить. Мы пошли в разные стороны, Шей скрылась в задней комнате, а я поднялся по лестнице. Дженни редко заходила сюда, хотя ее всегда восхищал тот факт, что наш менеджер по маркетингу работал в части детской спальни ее мамы. Ее не очень волновала та часть, которую мы отделили, чтобы сделать кладовку.

Я проверил каждый кабинет, все шкафы и ванную. Дженни здесь не было.

Сбежав вниз, обнаружил, что Шей ждет меня, положив руки на бедра и устремив решительный взгляд.

— Мы должны думать, как Дженни, — повторила она. — Она бы не убежала, чтобы просто побродить по ферме. У нее есть цель, и не думаю, что она имеет какое-то отношение к животным.

— Тогда куда бы она пошла?

— Что, если она пошла на мою ферму?

— Твоя… что? Нет. Как я тебе уже объяснял, этот холм опасен ночью. И что бы ей понадобилось в «Двух Тюльпанах»? Там пусто, и она это знает. Зачем ей туда идти?

— Я не знаю, — призналась Шей. — Но это единственное место, которое мы не рассматривали, и думаю, она знает, что мы не стали бы искать там сразу.

Пристально глядя на Шей, я потянулся к рации.

— Какие новости с молокозавода?

Уити ответил сразу же.

— Мы сейчас прочесываем пастбища. Никаких следов в коровнике или павильоне.

Шей покрутила пальцами цепочку у себя на шее. Мое внимание привлекла повязка на ее запястье, когда она сказала:

— У меня предчувствие. Нам нужно спуститься с холма.

Я провел рукой по рту. В рацию я сказал:

— Мы собираемся проверить «Два Тюльпана». Держите меня в курсе.

— Будет сделано, — сказал Уити.

Мы направились прямо к дороге Олд-Уиндмилл-Хилл-Роуд, аккуратно спускаясь по крутому склону.

— Куда мы должны поехать сначала? — спросил я.

Шей ответила не сразу.

— Дом, — сказала она в конце концов. — Потом палисадники и амбар. Но если она там, то она внутри.

— Как она могла попасть внутрь?

— Не считая того, что в этом месте есть по меньшей мере десять дверей, я бы не удивилась, если бы она открыла окно или сломала эту чертову штуку. Она верит, что она пират, Ной.

— Да, я знаю, это часть проблемы, — крикнул я. — Прости, я просто…

Она опустила руку на мое бедро.

— Я поняла.

— Я собираюсь поставить решетки на ее окна. Замки на ее двери. Устройство слежения в ее обувь.

Мы проскочили поворот на «Два Тюльпана», земля уступила место гравию. Впереди темнел дом. Я едва успел остановить квадроцикл, как Шей уже встала с сиденья, пересекла подъездную дорожку и поднялась на крыльцо. Я последовал за ней, наблюдая, как она проводит фонариком по окнам и дверям. Дом казался пустым и нетронутым, но потом она толкнула одну из входных дверей, и та со скрипом открылась.

Шей посмотрела на меня.

— Я бы сказала, что мы должны разделиться, но…

— Но здесь чертовски жутко, — сказал я. — Если Дженни здесь нет, значит, есть кто-то другой. — Я взял ее за руку. — Давай сделаем это.

Обе гостиных были пусты, кухня и ванные комнаты тоже. Мы поднялись по лестнице, на ходу окликая Дженни. С каждым шагом казалось все менее вероятным, что мы найдем ее здесь. А если ее здесь не было, я не знал, куда идти дальше. Вглубь пастбищ? В бухту? Я не хотел думать о том, как она будет пробираться через густой солончак. Даже сильный пловец с трудом пробирался бы в этих мутных водах. И было холодно. И темно.

— Ты слышишь это? — спросила Шей, повернув ухо в сторону конца коридора. — Это… я не знаю, что это, но это что-то.

Я ничего не слышал, кроме грохота своего кровяного давления.

— Нет.

— Сюда, — сказала она, потянув меня в сторону своей спальни.

Она толкнула дверь и направила свет на кровать, где под одеялом крепко спала Дженни. Берни Сандерс, четырнадцатилетний черный лабрадор с белой мордой, приветствовал нас скулением. Он вышагивал перед кроватью, как будто точно знал, как плохо его юному другу быть далеко от дома так поздно ночью.

Шей выключила фонарик, когда я бросился в комнату.

— Дженни, — крикнул я, откидывая одеяла и прижимая ее к себе. Она испуганно вскинула голову и посмотрела на меня, ее глаза тут же наполнились слезами. — Что… почему ты здесь, малыш? Что случилось?

— Я испугалась, — сказала она, когда слезы полились ручьем.

— Чего?

— Я не хочу, чтобы ты уходил, — всхлипывала она.

— Я знаю. — Я прижал ее к себе. — Но я всегда буду возвращаться.

Дженни зарылась лицом в мою грудь и покачала головой.

— Но что, если ты не вернешься?

— Я всегда вернусь, — повторил я.

— Мама тоже так говорила.

Ну, черт возьми. Не было никакого чистого способа пройти эту черту.

— Знаю, тебе трудно поверить, но я всегда буду возвращаться. Ничто и никогда не изменит этого.

— А что, если тебе придется уйти? Как маме. Где я тогда буду жить?

— Мне не придется никуда уходить. Я могу пообещать тебе, что этого не будет.

— Но что, если ты решишь, что больше не хочешь меня? Если у вас с Шей будет ребенок, я буду тебе не нужна, и мне придется уехать куда-нибудь еще. Обратно в то страшное место.

Моя рубашка насквозь промокла от слез.

— Нет, Дженни, этого не случится. Ты моя семья. Я всегда буду хотеть тебя.

— Мама больше не хотела меня. — Ее слова приходили толчками икоты. — Она пошла в тюрьму, потому что больше не любит меня.

— Это неправда, — быстро сказал я. — Твоя мама очень тебя любит. Она совершила плохую ошибку, и это единственная причина, по которой она попала в тюрьму. Если бы она могла быть сейчас здесь с тобой, она бы была.

— А что, если ты совершишь ошибку? Что будет со мной?

Это был самый болезненный разговор за всю мою жизнь, включая разговор с матерью о том, чтобы отключить отца с аппарата жизнеобеспечения.

— Я буду очень стараться не совершать ошибок.

— Но что случится, если ты совершишь ошибку и тебе придется уйти?

— Я позабочусь о тебе, — сказала Шей. Мы подняли глаза и увидели, что она стоит у изножья кровати, в ее глазах блестят слезы, а в руках она держит рюкзак Дженни. — Что бы ни случилось, я всегда буду рядом с тобой.

— Ты не прогонишь меня?

Она покачала головой.

— Никогда.

Дженни смотрела на меня, ее темные глаза опухли и покраснели.

— А что, если Шей тоже совершит ошибку?

— Учителя всегда следуют правилам, — сказал я. — Шей очень хорошо себя ведет. Она не совершит никаких ошибок.

— Я не буду, — добавила Шей.

— Что, если я буду плохой слишком часто? — прошептала она.

— Дженни, ты не плохая, — сказал я. — Ты самый лучший ребенок, которого я знаю.

— Ты не знаешь ни одного ребенка.

— Мне все равно. Ты все равно самая лучшая.

Она фыркнула.

— Это не имеет смысла.

— Как и убегать, — ответил я. — Вся ферма ищет тебя. Боунс, Уити, Найоми. Все. Дети Кастро выехали на своих лошадях. Даже полиция.

Слезы полились из ее глаз, и она вцепилась ногтями в мою рубашку, сжимая пальцы и карабкаясь вверх по моей груди.

— Не позволяй полиции забрать меня.

— Черт, нет, мы не для этого их вызвали, — сказал я, готовый ударить себя по губам. — Мы позвонили им, потому что нам нужна была помощь в поисках тебя. Они помогают нам, Дженни. Они никуда тебя не заберут. У тебя не будет никаких неприятностей.

В этот момент это была правда. Позже мы поговорим о трюках, подобных этому.

Я провел рукой по ее волосам.

— Хочешь пойти домой? — Через секунду она прижалась головой к моей груди и кивнула. Я поднял ее на руки и кивнул Шей, чтобы она шла впереди с черным лабрадором Берни.

Мы спустились вниз и заперли дом, используя ключ, который Дженни взяла сегодня из комнаты Шей. В рюкзаке у нее также было несколько бутербродов, две отвертки, клубок бечевки и мой iPad.

С Дженни, завернутой в одеяла Гейл, между нами на переднем сиденье, и Берни, вдыхающим ночной воздух в грузовом отсеке, я включил рацию и выдохнул впервые за несколько часов.

— Она у нас, — сказал я, — и мы направляемся домой.