Еще до поступления ребят в школу мы старались обучить их грамоте, привить любовь к книге. Обязанности у нас распределялись: муж хорошо знал молдавский фольклор и умел увлекательно рассказывать о легендарных гайдуках, об их славных атаманах Кодряне, Тобултоке, Бужоре, о том, как мужественно боролись они против турецких янычар и угнетателей-бояр за освобождение народа. Я с увлечением изучала русскую литературу. Боре было года четыре, когда я впервые прочитала ему стихи Пушкина. Его, видимо, покорили их необычайная музыкальность и тот удивительный мир, с которым он познакомился в «Руслане и Людмиле».
— Мама, почитай еще, — просил меня Боря.
И я взволнованно, как в детстве, читала:
У лукоморья дуб зеленый,
Златая цепь на дубе том,
И днем, и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом…
Боре так полюбились эти стихи, что он вскоре заучил их наизусть.
Встретив на улице своих сверстников, он с гордостью говорил:
— А я знаю стихи Пушкина. Прочитать?
Откинув немного назад голову, закрыв глаза, Боря с волнением начинал:
У лукоморья дуб зеленый…
Ребята слушали, затаив дыхание. Чудесное сказочное царство открывала перед ними пушкинская поэзия.
— А где это самое лукоморье? — допытывался соседский мальчик Гриша. — Сходить бы, посмотреть на ученого кота, на лешего… Здорово!
— Я бы золотую цепь снял и лавочнику продал, — озорно выкрикивал кто-то.
— Ну да, даст тебе леший, жди…
— Чудаки. Это же сказка, — солидно возражал мальчик постарше.
Много раз перечитывали мы «Сказку о рыбаке и рыбке». Боря каждый раз хвалил рыбку и ругал старуху.
— Ишь, какая вредная… Чего захотела, — возмущался он, слушая приказания зазнавшейся старухи.
А когда в конце сказки старуха оказывалась у разбитого корыта, Боря удовлетворенно говорил:
— Так ей и надо.
Любили наши дети и стихи другого великого русского поэта — Н. А. Некрасова. Особенно пришелся им по душе некрасовский мужичок-с-ноготок:
И шествуя важно, в спокойствии чинном,
Лошадку ведет под уздцы мужичок,
В больших сапогах, в полушубке овчинном,
В больших рукавицах, а сам… с ноготок!
Позднее, когда Боря учился в школе, на одном из вечеров он хотел продекламировать стихи Пушкина и Некрасова. Но ему не разрешили. Румынские оккупанты запрещали разговаривать на русском языке и жестоко преследовали тех, кто читал произведения русской литературы.