Собственность Дьявола. Право на семью (СИ)

Глава 18. Нескладные диалоги

Маша

— Д-Д-ДАН???

Звучание собственного голоса в голове оглушает.

Нет, я произношу имя начальника охраны моего мужа тихо, выдыхая едва слышно, даже сипло. Но по ощущениям так, будто я надрываю горло. Будто эти звуки вцепляются за стенки гортани когтями и продирают хрящевую ткань.

Мои связки больше мне не подчиняются. Они не способны создавать вибрации. Я немею от страха, ощущая, как прошлое, настигнув меня, зажимает в каменные тиски.

И это даже не муж. Не его руки удерживают меня подмышками. А затем отпускают, и я снова едва не оседаю на землю, в жижу грязного снега, в которой вязнут подошвы сапог.

Дан ловит меня по новой. С тяжёлым вздохом подхватывает на руки. Я запоздало осознаю, что мужчина направляется к парадному входу коттеджа.

Там дети!

Там мой отец!

Паника пронзает острыми стрелами. Меня начинает знобить. Оглядываюсь по сторонам в поисках Руслана, но мужа нигде не замечаю. Не отдавая отчёта в действиях, начинаю вырываться. Горло прорезает отчаянный крик:

— Поставь меня на ноги! Я не приглашала тебя в дом! Отпусти меня, Дан! Отпусти!

Реакция Данилы на мой протест не заставляет себя ждать. Захват становится жёстче. Ещё чуть-чуть, и косточки затрещат.

Вспоминаю, на что способен этот любитель восточных боевых искусств и как он владеет уязвимыми точками на человеческом теле, я притихаю. Позволяю донести себя до двери.

Отключка мне сейчас ни к чему.

Нужно просто поговорить. Да. Здесь. Не заходя в дом. Просто поговорить…

— Я могу поставить тебя на пол? — интересуется Дан, будто ему доступна возможность ещё и мысли мои читать. — Маша, я пришёл с миром. Один. Без главного физического лица, которому подчиняюсь.

Моё сердце грохочет, как атомный реактор. Вот-вот рванёт. Мысли путаются.

Не знаю, верить ли Дану. Возможно он лжёт. Хотя он не раз проявлял к моей персоне уважение и защищал перед Русланом.

Он был единственным, кто сочувствовал мне во время моего триумфального падения на дно беспросветной пропасти.

Он был рядом, когда моя душа загибалась после предательства Соболя, когда от меня отрёкся любимый муж. Когда меня рвало и я не могла самостоятельно помыться в душе.

— Он не знает, что я жива? — поднимаю неверящий взгляд на Галецкого, всё ещё сжимая в кулаке воротник его дубленки. Кажется, я потеряла ключ от седана, когда сделала незапланированный реверанс.

— Нет, — чеканит Дан. — Не знает. В противном случае его сердце не выдержало бы. Ты успокоилась?

Спонтанно киваю, хоть в душе творится полный раздрай. Хочется биться головой о стену. Ни о каком спокойствии не может быть и речи. Мне впору снова паниковать.

Божжже, как я могла так облажаться? Подставить под удар не только себя и Милану, но и Георгия. Ведь только слепой мог меня не узнать! Почему я не учла этот факт? Ревность ослепила меня. Пламенем охватила душу, и я сдалась. Позволила Дану докопаться до истины.

— Каменному сердцу не свойственно ломаться, Дан, — бормочу я, проводя параллель между жестокостью Руслана и проблесками его добродетели.

Мой муж не умел любить. А если любил, то так, чтобы никто не знал об этом.

Руслан не стремился к взаимопониманию. Он только требовал и брал желаемое, с каждым днём ломая меня всё больше и больше. Пока окончательно не сломал.

— Он жестокий, беспощадный прагматик и фанат победы любой ценой. У него нет сердца! Он бездушный робот! — выпаливаю сгоряча, изъясняя свою точку зрения.

— Мы оба знаем, что это не так, — спокойно возражает Данила, считывая по моим глазам бегущую строку информации. Медленно ставит меня на ноги. Неотрывно следит за тем, чтобы я не делала лишних телодвижений.

Подперев бедром балюстраду, смотрю ему в глаза.

— Стоит хоть раз дать слабину, Маша, как жизнь тут же этим воспользуется и опрокинет тебя на лопатки. Раздавит. Разотрёт, как ненужную тварь. Руслан привык постоянно держать руку на пульсе. А после гибели брата и подавно. Он лидер. С ним непросто. Тебе ли не знать? Как и то, что обстоятельства сыграли против вас обоих злую шутку.

— Боже, Дан! — вскипевшая в груди лава вырывается из меня возмущением. — Не стоит его защищать. Ни один близкий мужчина мне не причинил столько боли, сколько он! Он отрёкся от меня. Бросил на растерзание своим демонам. Вытащил из меня всю душу. Разодрал её в клочья. Уничтожил меня. Растоптал! Я едва не подохла на той больничной койке. А ты говоришь, с ним непросто. Да мне плевать, что он лидер! Это не оправдывает его! И говорить ему о том, что я жива, тоже не нужно. Я для него умерла, когда потеряла всякую надежду стать матерью. Пусть всё так и остаётся. Он в прошлом. Моя несостоявшаяся беременность тоже. Я не хочу возвращаться в ад. Ради всего святого, Дан. Не надо. Не нужно меня губить во второй раз. Ничем хорошим это не кончится.

Продолжая упорно стоять на своём и гипнотизировать взглядом Галецкого, едва сдерживаю слезы. Приходится врать. Про наших общих с Русланом детей, тем более.

Не могу ему простить всё то зло, что он мне причинил в прошлом. Не могу закрыть глаза на происходящее сейчас. У меня из головы не выходит другой ребёнок, которого он ждёт. Наследник от суррогатной матери, черт его подери!!!

— Как ты здесь оказался? — выдыхаю, разжимая кулаки. На ладонях пекут оставшиеся от ногтей борозды. Меня бомбит от гнева. Но я стараюсь не поддаваться истерике. — Дан, калитка была закрыта.

— Разве? — он словно приходит в себя, прекращая что-то анализировать.

— Вот только не нужно делать из меня идиотку. Смею заметить, на ней кодовый электромагнитный замок.

— Впустишь на чашку кофе? — увильнув от ответа, Дан улыбается, поправляя на мне пуховик и заботливо кутая, как маленького ребенка.

— Нет, — отсекаю, не реагируя на его заискивания.

— Чего ты боишься?

— Разве? — чеканю, не отводя взгляда. Не хочу, чтобы он заподозрил что-то неладное. Например, узнал о двойняшках. — Чего ты добиваешься, Дан?

— Я пришёл за ответами, — отвечает ровным голосом.

— За фактами, ты хотел сказать. Он тебя послал? Он узнал меня? Да? Я сделала глупость, поехав с Миланой на переговоры, — высказавшись, отворачиваюсь так, что Дану приходится сверлить взглядом мой профиль.

— Ты всё правильно сделала, Маша. Подчинилась своей интуиции. Это должно было случиться. Он считает себя свихнувшимся от галлюцинаций психом. Думает, что ты каким-то образом воскресла. Сколько раз ты попадалась ему на глаза?

— Неважно, Дан. Это ничего не меняет. Уходи. И, пожалуйста, не рассказывай ему ничего. Так будет лучше для всех. Я всё равно скоро улечу из страны. Здесь я не намерена оставаться, — сжимая пальцами заледеневшие перила, смотрю вдаль. В сторону леса. Жду, когда Галецкий соизволит откланяться. Но хрен там!

— Не проси, Маша. При всём моём уважении к тебе, девочка, я всё равно не смогу скрывать правду от него. Я уже столько лет провёл рядом с ним. Я его щит, понимаешь? Его личный психолог и друг. Как бы там ни было, он не заслужил такого удара. Я хочу услышать, как всё было.

— А я? — вздрогнув от холода, устремляю на Дана колючий взгляд. — Я заслужила по-твоему? За что он так со мной? За то, что меня изнасиловали под действием какого-то дерьма? За то, что я влюбилась в него, как последняя идиотка? За то, что сердце вытащила и ему отдала? За что?!!! Нет, Дан! Уходи! Люди не меняются! Он не изменится! Я лучше сдохну, чем к нему вернусь!

После выплеснутых мною эмоций повисает гробовая тишина. Стук сердца оглушающе барабанит в висках. И кажется, будто земля снова уходит из-под ног. Трескается. Стоит мне оступиться, и я снова сорвусь на дно горящего пекла. Где я уже побывала одиннадцать месяцев назад.

Закрыв глаза, часто и рвано дышу. Как будто вот-вот доступ кислорода прекратится.

— Маша? Таблетка экстренной контрацепции не сработала. Верно? — Дан, проигнорировав мой посыл, продолжает строить гипотезы. Я стараюсь его не слушать. Погружаюсь в себя. — Ты была беременна от Руслана. И ты благополучно родила. Двоих. Девочку и мальчика. Детям от роду по три месяца. Станешь и дальше это отрицать? Врать о каком-то выкидыше?

— Что? — рассеянно проморгавшись, фокусируюсь на Галецком.

— Вот только не нужно делать из меня идиота! — осуждающе цокнув языком, тут же добавляет: — Я хочу на них взглянуть. Покажи мне Исаевых.

«Хрена с два! Исаев у вас на подходе. Под боком Руслана Георгиевича! А мои — Вершинины!»

В мыслях я возмущаюсь что есть силы, а в реале пытаюсь говорить как можно спокойнее и правдоподобнее, хотя я больше не уверена в том, что Дан запросто проглотит мою очередную ложь. После того, как правда вылезла наружу и Галецкий побелел, он не станет верить ни одному моему слову.

Ну и пусть! Главное — твёрдо стоять на своём и не давать повода усомниться в моей версии. Не для того я билась за свободу и жизнь моих малышей, чтобы сейчас сдаться и упасть в ноги Руслану.

— Они не его дети. Двойняшки от Геры. Могу предоставить тебе свидетельства о рождении. Это всё, на что ты можешь посмотреть.

Нащупав в заднем кармане джинсов мобильный, выуживаю его. Захожу на почту. Отыскиваю нужные файлы. Открываю.

— Надеюсь, это удовлетворит твоё любопытство?

Дан пробегает по цифровым копиям глазами, внимательно изучая документы.

— Астафьевы? Серьёзно? — мазнув по мне недоверчивым взглядом, морщится, а я ощущаю как по телу расползается оцепенение.

Черт… Как всё это пережить?

Чем дольше я мелю эту чушь, тем глубже меня засасывает в болото.

— И ты думаешь, я поверю в эту липу? Да ещё и с отчеством деда? — хмыкает он.

— Можешь не верить, мне то что, — я невозмутимо пожимаю плечами, открывая электронную обменную карту, над которой пришлось потрудиться айтишникам.

Осталось предъявить последние доказательства и затаить дыхание: вдруг прокатит? Мне нужно любым способом выиграть время до приезда Георгия. Раз уж спалилась, придётся сделать всё возможное для того, чтобы Исаев не начал качать свои права. Пусть и дальше меня ненавидит! Только не отравляет мне жизнь своими долбанными законами и требованиями.

Молчаливая пауза затягивается. Сцепив руки на затылке, Дан вскидывает лицо к небу и делает глубокий, шумный вдох, а затем вдруг заходится в припадке истерического хохота, до чертиков меня пугая.

Таким собранным и в то же время растерянным Галецкого я никогда не видела. Это не про него. Похоже, что червь сомнения всё-таки начал грызть мужчину изнутри. Но в следующий момент он благополучно давит этого ползучего гада. Я даже не успеваю обрадоваться.

— Не могу поверить… — отдышавшись, произносит он, вытирая выступившие на глазах слезы. — Это же плевок Исаю в лицо. Ты хоть понимаешь, что ты натворила? Он тебя, Машенька, живьём в землю зароет, несмотря на то, что любит больше собственной жизни… Зачем ты прячешь от него родных детей? Руслан тысячу раз пожалел о своих ошибках. Он был в неадеквате… Не каждый день увидишь, как на твоих глазах любимую женщину распинают на кровати…

— Хватит! — прерываю его. Меня сотрясает отчаянием. Из глаз брызгают слёзы, но я мгновенно беру себя в руки. Не думать! Не вспоминать! При Дане не рыдать!

Я сильная. Я с этим боролась одиннадцать месяцев подряд! И сейчас справлюсь.

— Опомнись, Маша. Он имеет право знать о детях.

Данила продолжает упорно гнуть свою линию. Я в очередной раз теряюсь. Надо бы остановиться и прекратить весь этот цирк, поверить новым раскрывшимся обстоятельствам, принять их и признать своё поражение. Но я не могу! Мне больно и одновременно страшно.

В памяти всплывает наша свадьба с Исаевым. Его гнусная ложь. Смерть моего первого мужа и мрак, в который я угодила из-за доверчивости. В тот вечер наши жизни разделились на «до» и «после». Я никогда не забуду, с каким презрением смотрели на меня его чёрные дьявольские глаза. Как мой любимый Руслан называл меня тварью, определяя в разряд блядей. Он даже не попытался во всём разобраться! Ему проще было свалить всю вину на меня. Воспроизвожу в уме его крик, и меня по новой изнутри всю в щепки перемалывает. Раскурочивает в сердце дыру. Заново швыряет на гору битого стекла.

Порез. Ещё один и ещё… Каждый мой вдох и выдох заставляет сердце это чувствовать…

Мне хотелось умереть.

«Не сдохнешь, — рычал он мне в лицо. — Я тебя из того света достану. Если будет нужно, из пекла вытащу. Потому что там тебе будет слишком комфортно. А я этого не допущу. Будешь гореть в моём собственном аду вместе со мной…»

«Не имеет он никаких прав», — напоминаю себе, переводя взгляд на Дана.

— За что зароет? — уточняю я. — За то, что я выразила уважение к любимому отцу тем, что отчество детям присвоила по имени деда? Руслан не имеет к моим детям никакого отношения! — сообщаю, теряя самообладание и повышая на нервах тон. Внутри сотрясает. Всплеск адреналина в крови достигает максимума. — Твой Исай уже давно зарыл меня в землю живьём. Не находишь?

— У тебя жилка на виску колотится как сумасшедшая, — коснувшись пальцем взбесившейся вены, Дан вынуждает меня отпрянуть и посмотреть на него широко распахнутыми глазами. — Какого хуя ты мне врёшь, Маша? — его голос меняется с тёплого, мягкого на жесткий. — Я хотел, как лучше. Думал, помочь разрулить ситуацию с наименьшими потерями. Но ты, видимо, не до конца понимаешь всей глобальности катастрофы для тех, кто помог тебе провернуть эту чудовищную крупномасштабную аферу.

— Ты пришёл мне угрожать? — от эмоциональной вспышки перехватывает дыхание. — Скажи, это по его указке убрали Соболя? Рус приказал его убить?

Дан меняется в лице, оставляя мой вопрос без ответа. Теперь от него исходит не только прежняя уверенность, но и опасность. Я чувствую её каждой клеточкой своего тела. Она окутывает меня, расползаясь в воздухе невидимым леденящим морозом.

— Я даю тебе сутки, максимум двое, для того, чтобы ты одумалась и объяснилась с Русланом, — требовательно чеканит он.

— А если я этого не сделаю? — проведя дрожащим пальцем по экрану мобильного, зажигаю дисплей. Открываю нужную страницу с информацией.

— Лучше будет, если ты поведешь себя, как мудрая женщина.

— После того, как меня сломал и растоптал любимый мужчина? Дан, мои дети родились семимесячными. Вот, пожалуйста. Полюбуйся.

Галецкий берёт в руки телефон.

— Там всё. Справки о рождении. Информация о течении беременности и родов. Я повторяю: двойняшки — дети Георгия. Он их биологический отец. Руслан не имеет к ним абсолютно никакого отношения. Я не хочу войны с Исаевым. И Гере она ни к чему. Забудь о том, что видел меня. Если он тебе так дорог — не нужно его добивать!

— Маша? — неожиданно прозвучавший за спиной голос Астафьева вынуждает меня вздрогнуть.

Обернувшись, словно по команде, врезаюсь взглядом в ошарашенные синие глаза. Сглатываю. Острое предчувствие апокалипсиса пронзает душу насквозь.

Мой добрый покровитель кажется мне больше недобрым.

Передо мной стоит Астафьев с перекинутой дорожной сумкой через плечо. Его глаза темнеют. В них закипает злость. Видимо, он всё слышал.

Черррт! Сговорились они, что ли? Подкрадываются как крупные хищники в саванне.

— Гера? — сиплю, чуть придя в себя. — Когда ты прилетел?

— Только что из аэропорта, — отвечает, не сводя прищуренного взгляда с Данилы. — Я вижу, у нас гости?

Астафьев подходит к нам. Снимает с себя сумку. Бросает её на лавку, но здороваться с Даном за руку не спешит. Держит некую дистанцию.

— Здравствуй, милый — поспешно поцеловав Геру в щёку, выпаливаю: — А… Данила уже уходит. У него срочные дела!

Уловив сочувствующий взгляд Галецкого, краснею и тотчас прикусываю язык.

— Маша, иди в дом, — сухо приказывает Георгий.

Я стою, будто приросла к полу. Собирая последние силы, не могу заставить своё тело двигаться.

— Маша! — прилетает очередное требование. — Я сказал зайти в дом!

— Это правда, Георгий Анатольевич? Дети твои? — спрашивает Данила, протягивая мне мобильный.

Не дожидаясь ответа, я выхватываю девайс и оставляю мужчин одних, отрезая себя от внешнего мира хлопком двери.