Собственность Дьявола. Право на семью (СИ)

Глава 49

Маша

К папе вернулась память, а я до сих пор не верю, что это случилось. Нервничаю. Всё буквально валится из рук! Даже кормление детей оказалось самой настоящей пыткой. Время в нашей с Русланом спальне как будто застыло.

«Боже, мне срочно нужно спуститься вниз», — думаю об этом, неудачно опуская баночку с детской присыпкой на тумбочку. Она падает на пол. Белый порошок рассыпается по тёмному дереву. Такая ерунда, а я едва не плачу.

— Господи, Машенька, да не волнуйся ты так! С папой всё хорошо. Им занимаются врачи. Руслан рядом. Виктор Александрович даже шутить начал, а это уже хороший знак! — успокаивает меня Ольга Павловна, помогая управляться с двойняшками. Иногда вздрагивает, когда я зову её по имени-отчеству. Всё ещё не может смириться с моим реальным существованием.

Боже, как мне не хватает Томы. Была бы она рядом, и я уже бы спустилась к отцу.

Меняю детям подгузники. Руки до сих пор дрожат. Едва справляюсь с мелкими кнопочками на слипах. Ян хнычет. Павловне приходится его качать. Яру укладываю на подушку Руслана. Прижавшись к ней щекой, дочка принимается изучать свои ручки и тянуть их в рот, издавая какие-то неразборчивые смешные звуки.

Испытывая удовольствие от этой милой картины, инстинктивно улыбаюсь. А ведь Яра и вправду полюбила запах родного папочки. Именно он её успокаивает.

От этой мысли за спиной вырастают мощные крылья. Кажется, сейчас взмахну ими, и прямиком в небо парить. Такой восторг, аж дух захватывает.

— Ольга Павловна, присмотрите за детьми, пожалуйста. Я сбегаю вниз и обратно. Хочу убедиться, что с папой действительно всё хорошо.

— Конечно присмотрю, — улыбается экономка, поглаживая по спинке притихшего Яню. — Иди, милая. Вам есть о чём поговорить. Когда понадобишься, я тебя позову.

Пользуясь моментом, торпедой спускаюсь в гостиную. Увидев меня, Руслан прерывает телефонный звонок и полностью переключает на меня внимание.

— Доктор, как он? — интересуюсь, не отрывая взгляда от приободрившегося отца.

Дав возможность медсестре убрать капельницу, папа поднимается из лежачей позы и садится на диване.

— Ваш отец в полном порядке, — заверяет меня мужчина в медицинской форме. — Давление стабилизировали. Нарушений в работе сердца нет. Частота сокращений в пределах нормы. Очень хорошо, что к нему вернулась память. Но старайтесь избегать чрезмерных эмоциональных нагрузок. Стресс для пациента, пережившего инсульт с комой, недопустим. Берегите его, Маша.

— Пап? — сажусь с ним рядом. Взяв в ладони бледную кисть, целую её. — Как себя чувствуешь? В груди не болит?

— Всё хорошо, дочка, не волнуйся обо мне. Я в порядке.

— Ты вспомнил так неожиданно. Боже, я всё ещё не верю, что это случилось. Я счастлива и растеряна одновременно. Больше мы не будем казаться тебе чужими… — прислонившись к папиному плечу, незаметно вытираю слёзы и благодарю Бога за то, что всё обошлось.

— Какие же вы чужие? — свободная рука папы ложится на моё плечо и ласково приобнимает, поглаживая. Как в детстве. Когда я сидела у него на коленях и делилась своими проблемами. — Сердце, родная, оно же чувствует. Поэтому за вас болит.

— Руслан Георгиевич, вот вам рецепт, — в гостиной раздаётся голос доктора, а затем и характерный звук рвущейся бумаги. — Первый препарат нужно пропить курсом, второй — принимать по требованию. Болезненные темы старайтесь не обсуждать. У вас прекрасные детки, пусть с ними релаксирует. У внуков есть особый способ приносить счастье изо дня в день. Всего вам доброго!

— Спасибо вам, доктор, — улыбнувшись, папа пожимает руку мужчине. Я продолжаю сидеть рядом и думать о разговоре, из-за которого отец перенервничал.

Всё дело в Петре.

Около года назад, мой бывший, уже покойный муж, едва не довёл моего отца до смерти своим телефонным звонком. Я и подумать не могла, что причиной папиного инсульта стал именно он! В тот день отец слишком перенервничал. Подскочило артериальное давление. Произошло кровоизлияние в мозг…

— Маша, я провожу врачей и вернусь, — сообщает Руслан, покидая гостиную вместе с медиками.

— Пап, у тебя точно ничего не болит? — повторно справляюсь о его самочувствии, пока бригада скорой помощи не уехала со двора.

— Значит, этого хлыща больше нет… — размышляет отец, будто не услышав моего вопроса. — Вот ведь, как жизнь распорядилась. Меня не вышло в гроб загнать своим мерзким враньём, зато сам отдал богу душу. Как чувствовал, что семейка эта с гнильцой. Это ж надо, так подставить тебя с кофейней! Сжечь дотла и обвинить мою ответственную дочь в халатности! Требовать, чтобы я продал свою квартиру, дабы ты смогла избежать серьёзных проблем с коллекторами! Сукин сын! Буржуйской подстилкой тебя назвал, а сам со шлюхой в вашей постели кувыркался! Вот правильно, что ты в пользу Руслана выбор сделала! Он мужик! А Петр — тьфу! Плюнуть да растереть! — эмоционально восклицает отец, а я снова в нервный комок превращаюсь.

Горю из-за того, что приходится скрывать изнанку наших с Русланом незавидных отношений.

Но с другой стороны, если бы Исаев не стал добиваться меня, как женщину, всё осталось бы на прежних местах. У меня не было бы детей. Петя и дальше жил своей беззаботной жизнью. Подчинялся бы распоряжениям своей матери. Я бы никогда не вырвалась из замкнутого круга, не поняла смысла своего существования в мире, не узнала бы, какой бывает истинная любовь. Не испытала бы сумасшедших чувств, которые подарил мне Руслан. Пусть они перемешаны с болью, но они настоящие. Они придают мне сил, дарят ощущение, что всё на свете вращается вокруг меня и детей.

— Пап, давай не будем о плохом? Возможно, Пётр в сердцах это сказал. Поскольку я подала на развод, не став слушать никаких объяснений. Всё уже в прошлом. Петра больше нет. Что толку о нём говорить? Мёртвых не судят.

— Не защищай предателя! — рубит отец, не давая возможности перевести разговор на другую тему. — Когда я в коме лежал, ты столько слёз пролила у моей койки. Столько всего рассказала. Думаешь, я не помню? Вспомнил, доченька. Всё вспомнил. Все твои обиды. Всю твою боль! Всё, что ты мне тогда говорила о свекрови, об измене Петра, о вашем разводе и о твоей скоропалительной свадьбе с Русланом. Из-за старой безумной стервы ты рожать не могла! Столько крови они твоей попили, сволочи! Думаешь, я забыл, как после выкидышей ты приходила в себя?

— Не забыл, — соглашаюсь.

Вижу, как отца потряхивает, как его лицо в очередной раз покрывается красными пятнами от злости, и у самой к груди волна жара взмывает. Дурно становится.

Не дождавшись, когда он закончит изводить себя негативными эмоциями, обнимаю его за шею и, поглаживая ладонью затылок, шепчу:

— Папочка, родной, пожалуйста, не нервничай. Ещё одного приступа я не вынесу. Ты нам нужен живой и здоровый! Давай забудем об Авдеевых. Давай о нас поговорим. Ладно? — отстранившись, заглядываю в грустные и чуть влажные глаза. Сердце по новой сжимается. Где же Руслан? Уверена, он нашёл бы чем его отвлечь.

— Я рад, что вы с Русланом поженились, — хмурое лицо папы озаряется искренней улыбкой, и я с облегчением выдыхаю, улыбаясь ему в ответ. — Достойный зять. Любящий отец и муж для моей дочки. Как сын мне. Не зря я твоего Исая уважаю! Не зря, Машенька! А о Петре больше не будем. Ты права.