Собственность Дьявола. Право на семью (СИ)

Глава 25. Поздно метаться

Маша

— А знаете… — не дождавшись моего ответа, Руслан продолжает рвать мне душу своим голосом и присутствием.

Его пальцы, скользнув по моим плечам к шее, мягко и плавно начинают поглаживать зоны, где нервные окончания особенно чувствительные. Опускаю веки, погружаясь в этот чудесный момент. Мне до слёз приятно, и в тоже время невыносимо больно. В горле снова образовывается ком. Ресницы становятся влажными. Пульс в венах зашкаливает. Меня потряхивает. Не от зябкого холода. Нет. Оттого, что я горю желанием обернуться к нему, заглянуть в его глаза. Прикоснуться ладонями к колючим щекам. Погладить пальчиками хмурое лицо. Скользнуть ими по горячим губам…

Так нельзя, Маша! Нельзя так его любить! На максимум. До разрыва аорты…

Пожалуйста, очнись…

Беги от него. Оторви от себя эти нежные, настойчивые пальцы и беги…

Прочь, Маша! Прочь!

У него теперь другая жизнь. Другие приоритеты. А ты, девочка, позволь себе ещё немного свободы. Ещё глоток. Один-единственный глоточек. Потому как и этот у тебя скоро отберут…

— …Вы напомнили мне одну женщину. Очень необыкновенную женщину. Ваши жесты, походка, реакции, даже ваш личный аромат, замешанный на страхе и предвкушении… — Исаев делает кратковременную, волнующую паузу. Склоняясь к моему виску, проводит кончиком носа по кромке уха. Я вздрагиваю, словно поражённая током. Нервно сглатываю. Его пальцы сильнее впиваются в мои ключицы, будто хотят их сломать. Он меня сейчас убьёт! Потому что от переизбытка эмоций я задыхаюсь. Сердце стопорится в груди. Ни вдох, ни выдох совершить не могу. А он медлит, пробуя мной надышаться.

Не могу такое выносить. Господи, не могу!

Повисшая звенящая тишина режет сердечную мышцу пополам, а затем насыщенный феромонами воздух взрывается…

— …Всё, как у моей покойной жены, — хрипло выдыхает, прижимаясь сильным горячим телом к моему. — Вы верите в двойников?

— Н-нет. От-пус-ттите… — едва узнаю свой надломленный голос.

Кажется, связки вот-вот лопнут от перенапряжения.

Не помня себя, вырываюсь из его рук, сбрасываю пиджак и стремглав мчусь к дверям, которые вовремя распахивает Гера.

— Вот ты где! — прищурив свои любопытные глаза, Астафьев анализирует обстановку. И если по мне можно прочитать всё и даже больше, то Руслана в данный момент не понять.

Он как закрытая книга.

— Милая, тебя ищет Илья, — добавляет Гера, как бы между прочим. — Нам пора на аукцион. Варламов сказал, ты согласилась в нём участвовать. Это так?

Кивнув, вжимаюсь в его грудь. Прилипаю, словно к родному отцу. Меня дико трясёт. Вспомнив о подвязке, в очередной раз жалею, что поддалась на уговоры куратора фонда.

— Идём? — сиплю я, желая поскорее убраться с террасы.

Обняв меня за плечи, Гера поднимает на Исаева нечитаемый взгляд.

— Руслан Георгиевич?

— Я позже подойду, — отвечает мой муж, засовывая руки в карманы брюк. Не оборачиваясь, он продолжает смотреть куда-то в даль. Ветер пронизывает насквозь его рубашку. Но Исаеву, кажется, всё равно. Он даже не вздрагивает от холода.

— Тогда отличного вечера, — желает ему Гера, пропуская меня внутрь.

— И тебе, Георгий Анатольевич.

— Всё в порядке? — интересуется Астафьев, как только мы проходим в глубь помещения.

— Нет. Не в порядке, — утверждаю я слегка надрывным тоном. — Боже, что ты ему сказал? — торможу посреди зала, врезаясь взглядом в глаза Георгия. Дыхание снова срывается. Частота пульса усиливается. В помещении тепло, но тело всё ещё потряхивает. Кажется, что мороз, забравшийся под кожу, там и сидит. — О чём вы говорили столько времени?

— О делах, Маша, — ответив, Гера пытается направить меня к сцене, но я не поддаюсь. Продолжаю стоять на месте и взглядом требовать разъяснений.

— Не верю. Почему он делает вид, что не знает меня? Я же чувствую! Я это вижу! Ему захотелось поиздеваться надо мной? Верно?

— Ты ему открылась?

— Нет! — нервно выпаливаю. — Гер, он спрашивал обо мне? Кем ты меня представил?

— Моей Музой, — заявляет со всей серьёзностью Астафьев.

— Только и всего? — ошарашено округляю глаза.

Ну не могу я поверить в то, что они не обсуждали меня. Руслан наверняка знает, кто я. Просто молчит. Выжидает удобного случая, чтобы перекрыть мне кислород.

Откуда берёт столько терпения? Столько выдержки. Может и в правду не догадывается? Неужели не чувствует, что это я? Неужели его сердце не дрогнуло в моём присутствии? Не разбилось, как моё, на куски?

— Я хочу уехать. Возьму такси. Тебе необязательно меня сопровождать.

— Прекрати истерить! Успокойся, — Георгий хватает меня за локоть, как только я предпринимаю попытку сбежать. — Всё под контролем.

— Под каким? Всё давно вышло из-под контроля, Гера! — парирую я.

— Но ведь не я же помчался к нему домой? Раз ты туда поехала, значит этого хотела? — приподняв брови, он вопросительно пялится на меня.

— Нет! Боже, нет! Это был необдуманный поступок. Порыв, — слукавив, отвожу в сторону глаза. Туда, где сооружена небольшая сценическая площадка. Там толпится народ. Доносятся голоса участников аукциона.

— Порыв? — скептически хмыкает Георгий. — Может быть, так велело твоё сердце, милая?

И он прав. Черт возьми, как же он прав! Разбивая в пух и прах все мои ложные отмазки.

— Покажи украшение. Что-то выбрала для себя?

Я тотчас краснею, прикусывая губу от неловкости.

— Не я. Варламов, — сжимая руки в замок, тяжело вздыхаю. — Этот сукин сын подвёл меня под монастырь. Заставил нацепить на ногу подвязку.

Добродушный смех Астафьева выбивает меня из равновесия. Я теряюсь. Моргая, смотрю на него. Жду, когда он успокоится.

— Дай угадаю, девонька. С чёрными бриллиантами? — опустив ладонь на поясницу, мягко подталкивает меня в сторону сцены. Где вовсю идут торги.

— Откуда ты знаешь? — не могу сдержать очередное удивление.

— Когда возвращался из командировки домой, изучил каталог с представленными драгоценностями. Начальная стоимость этой вещицы, если мне не изменяет память, около трёх миллионов рублей. Так что, это не ты попала, Машенька, а кое-кто другой.

— Кто?

— Подумай хорошенько, — многозначительно подмигивает мне.

— Ну нет, Гер. Ты же не купишь её? — обеспокоено спрашиваю. — Не стоит. Вот правда, не стоит. Мне она ни к чему. Да и расчёт был на других, присутствующих в зале, мужчин.

— А если ещё лучше подумать?

Он что, намекает на Исаева?

— Зачем подвязка Руслану? Он не фетишист, — процедив, инстинктивно ищу его в зале среди гостей. Только высокой фигуры в чёрном идеальном смокинге нигде не замечаю. — Можно сделать определённый взнос и ничего не покупать. Разве не так? — уточняю.

— Всё так. Но дело ведь не во взносе. Купить подвязку, что сейчас на тебе, для многих станет делом принципа. В том числе и для него.

— Гер, он не знает, кто я! — напоминаю ему и в то же время сомневаюсь, что это так. — Или знает? Ты мне чего-то недоговариваешь?

— Разве? — ухмыляется Астафьев, выбешивая ещё больше.

— Обещай, что ты не купишь эту чертову подвязку, — цежу я. — Обещай!

— Боюсь, мне не оставят шансов. Посмотрим, Маша…