Собственность Дьявола. Право на семью (СИ)

Глава 4

Руслан

— Здравствуй, — целую мать на пороге и прохожу в дом. — Как ты? Как папа?

Вручаю ей купленный по дороге букет цветов.

— Нормально, сынок. Соскучились по тебе. Дарья накроет стол через пятнадцать минут. Папа как раз закончит переговоры.

— Что ещё за сюрприз? — интересуюсь, снимая ботинки и проходя в гостиную. Устало заваливаюсь на диван. Растянулся бы сейчас на нём, как в детстве, и беззаботно уснул.

Хоть бы раз выспаться нормально…

Взяв планшет, мама садится рядом. В глаза пристально смотрит. В её взгляде столько эмоций, попробуй разбери, какие из них преобладают больше. И грусть, и боль за меня и самая настоящая материнская любовь, и даже какой-то странный полыхающий азарт в зрачках. Явно что-то задумала в отношении меня. Вижу, как черти пляшут.

— Мам, мне не нравится твоё оживлённое состояние. И эта загадочность в поведении меня слегка настораживает. Что ты задумала? Психотерапию? Решила обновить мебель? Сделать новый ремонт? Отправиться с папой в очередное путешествие? Предупреждаю, невест мне не надо.

— Нет! Нет. И нет, — спешит возразить.

— Я сегодня не в духе. Голоден как волк. Не юли, мам. Выкладывай, и пошли ужинать.

— Как дела в Германии? — неожиданно меняет тему. Я нервно усмехаюсь. Растерев лицо ладонями, сажусь ровно.

— Мам, там всё отлично. Ты же знаешь, тендер, о котором мы с отцом мечтали, достался нашему холдингу. Контракт подписан. Японцы довольны. Вливания в строительство идут. Давай о главном.

— Хорошо. Как ты себя чувствуешь? Как сердце? — она переводит взволнованный взгляд на мою грудь, затем обратно на лицо. После пережитых мной нескольких нервных срывов её не отпускает чувство страха за мою жизнь.

— Отлично я себя чувствую. Лучше всех. Сердце из камня. Не болит. Заходишь опять не с той стороны. Юлишь.

— Так сразу по тебе и не скажешь, — опустив ладонь на мою щеку, поглаживает пальцами щетину, внимательно всматриваясь в мои глаза. — Всё ещё горюешь по Машеньке, я же вижу. Почти полгода прошло. Отпусти её, сынок. Ты стал похожим на тень. Моё сердце кровью обливается, видеть тебя таким не могу. Больно маме. Пойми ты. Одного сына я уже потеряла. Второго терять не хочу.

— Я бы отпустил, мама, но сердце не хочет…

Говорю ей, и у меня снова сводит грудную клетку. Так мощно, что в глазах начинает жечь. Ощутив влагу, пробую проморгаться.

— Нельзя так убиваться по мёртвому человеку. Так ты блокируешь возможность заново стать счастливым. Где мой Руслан, которого я знала? Ты сильный мужчина. Тебе тридцать девять, сынок. Тебе нужна семья.

— Моя семья — Маша! И пока моя память способна хранить эту информацию — она семьёй и останется! — рычание раздирает грудь на куски. Неожиданно для себя повышаю голос на мать. Будто рану живую затронула. Пальцем ковырнула. Солью щедро присыпала. Мне и без того хреново. Зачем ещё добавлять?

— Она мертва! — срывается её голос в ответ на мою несдержанность. — Будь честен с самим собой — живи дальше. Справедливости ради сколько лет ещё ты будешь себя казнить и отрекаться от нормальной жизни?

— У меня нормальная жизнь, — процедив, поднимаюсь с дивана. Нервно ерошу волосы. Уйдя к бару, наливаю немного виски и опрокидываю в себя. — Баб я больше не хочу.

— А потребности? Ты мужчина в расцвете сил. Монашество — это не твоё. У тебя горячая кровь. Так до нервного истощения рукой подать. А там и до сердечного приступа.

— Мам, да что на тебя нашло? — поворачиваюсь к ней лицом. Внутри жжёт огонь. Поджигает нервы. Вперив взгляд в её переносицу, вопросительно выгибаю бровь. — Без секса можно прожить вполне спокойную и здоровую жизнь. К чему ты клонишь?

— Разве тебе не хочется иметь своё продолжение? В конце концов, для кого ты пашешь?

— Для вас, — давлю я с раздражением.

— Не хочешь женщину, хотя бы ребёнком обзаведись. Тебе отдушина нужна. Чтобы было с кем разделить неистраченную любовь. Займёшься его воспитанием. Из тебя выйдет самый лучший отец. Руслан?

— О ребёнке мечтала Маша. Я отказал ей в этом удовольствии. Так категорично отказал, что у неё не выдержало сердце. Теперь я должен порадовать себя наследником, чтобы закрыть им брешь в своей груди? — говорю и горло сжимает спазм. Пробую расслабиться и вдохнуть. Не выходит. В глазах темнеет. Пульс мгновенно подскакивает.

Опустив ладонь на грудь, давлю на взбесившийся «движок».

Давно мне не было так хуёво. Мама, как по заказу, разворошила во мне улей диких шершней. Они болезненно жалят воспоминаниями нутро. Облепляют сердце, создавая вокруг него опасный кокон. Жгучими иглами насквозь пронзают. Впрыскивая в ткани огненный яд. Он кислотой по всем органам расползается. Разъедает их до костей.

Вспоминаю, как на коленях стоял у её остывшего тела. Как за руку держал. Как прощение вымаливал. Мысленно. Потому что, сука, голоса не было. Пропал. А её пальцы всё время казались такими тёплыми, как и губы, и я не верил в её смерть. Отказывался верить. Всё ждал, что она очнётся ото сна. Я кроме своего истошного внутреннего крика не слышал ничего.

Даже слёз не было. Только желание уйти вслед за ней.

— Это невозможно. Боже, мама, кто тебя надоумил? — интересуюсь, выйдя из кратковременной комы. — Как ты себе представляешь «завести ребёнка»? Сам себе его рожу?

— Не иронизируй, сынок, — поднявшись следом за мной с дивана, мама сокращает расстояние. Кладёт ладонь на моё плечо. В знак поддержки сжимает. — Сейчас для этого конкретная женщина не нужна. Донорские эмбрионы для программ ЭКО тебе о чём-то говорят? — в глаза заглядывает.

— Да. Прости, но ты немного не в себе. Вот о чём они мне говорят, — сверлю мать ошеломлённым взглядом. — Я недавно жену схоронил. Приди в себя.

— Серьёзно? — опешив от моего заявления, поджимает дрожащие губы. Глаза от влаги начинают блестеть. Ну, блять! Мне только слёз её сейчас не хватало… — Значит, если я хочу внука, тогда, по-твоему, я сумасшедшая? Тебе известно, как я люблю Тимофея. Я прикипела к нему душой. А потом у него нашёлся родной отец. Меня лишили внука. И как бы там ни было, он по сей день для меня остаётся сыном Андрея. Я его из пелёнок вырастила. Мне приходится звонить Яне и просить хоть изредка его привозить к нам. Сынок, я внука хочу. Твоего собственного. Чтобы любить его и лелеять. И чтобы ни одна душа не заявила на него права! Хочу, чтобы он был только твой. Твой родной ребёнок и наш с отцом внук. Или внучка. Мы с папой не вечные. Я хочу, чтобы ты обрёл смысл в жизни. Люби Машу, но не обрекай себя на одиночество. Я так боюсь тебя потерять. Посмотри, — раскрывает планшет и буквально впихивает его в мои руки, — вот эта клиника с безупречной репутацией входит в ТОП-десяти лучших клиник ЭКО. Я даже выбрала суррогатную мать.

— Мам, прекрати, — пытаюсь вернуть ей планшет, но застываю как вкопанный. Сердце в груди делает кульбит. Ладони потеют. Прошибает холодный пот. Взглядом сканирую настолько похожую копию своей покойной жены, что дурно становится. Сглатываю, поднимая на маму шокированный взгляд.

— Это выстрел в живот. В упор. Ты в курсе? Даже не в сердце. Потому что нет возможности сразу умереть и не мучиться. Не истекать и не захлёбываться собственной кровью. Ты хуже монстра, мама…

Дрожащими руками швыряю планшет на диван. Туда же отправляю свой пиджак, в котором стало слишком жарко.

— Руслан, — мать пытается меня успокоить, поглаживая по груди, — ты сейчас так говоришь, потому что память ещё свежа. Чувства не остыли. Они и не остынут, а если доводить рану до гангрены, можно остаться инвалидом. Понимаешь, о чём я?

Перехватываю её кисть. Аккуратно снимаю с себя и отпускаю, уходя к бару.

— И что ты хочешь, чтобы я сделал? Подписал с ней контракт на ребёнка?

Плеснув в бокал алкоголя, делаю пару глотков. Этанол обжигает пищевод, перекрывая дыхание.

Откашливаюсь.

— От тебя требуется биоматериал. Всего лишь, — спокойно увещевает мать.

— Всего лишь… — нервно смеюсь, повторяя последнюю фразу Любы Фёдоровны.

— И согласие, конечно же, — добавляет она.

— И согласие… — цитирую, как дебил. — МДА… — сцепляя зубы, вдыхаю глубже. — Мам, да я не то что сосредоточиться на процессе не смогу… Я вообще об этом думать не хочу. Вопрос закрыт, — говорю откровенно грубо, с уверенностью в голосе. Второй раз мастурбировать в стерильный контейнер — у меня член не встанет.

Сука…

— А ты не спеши, Руслан. Взвесишь все «за» и «против», потом решение примешь.

— Боже, это какой-то бред… — прижав губы кулаком, сильно жмурюсь, пока в глазах не начинают плясать мошки.

Мать вашу… Мать вашу… Мать вашу! Да что ж такое?

Совсем с ума посходили. Сюрприз удался…

Проморгавшись, пробую сфокусировать на матери взгляд.

— Почему эта девушка? Почему ты мне её подсовываешь?

— Сынок, я не искала похожую на твою Машеньку. Клянусь! Вышло совершенно случайно. Я как увидела её анкету, у меня сердце перевернулось. Вот точно также, как сейчас у тебя.

— Моё, мама, не просто перевернулось, — выцеживаю с трескучим натиском. — Оно разорвалось на куски. Ты меня убила. От тебя я такого не ожидал.

— Лиза очень хорошая девочка. Я навела о ней справки. Ей двадцать три. Высшее экономическое образование. Среднестатистические родители. Мама преподавала в вузе…

— Хорошая девочка, говоришь? — нетактично прерываю мамин отчёт. И прёт, ведь, как танк. Не остановить. — А нахрена она мне? Эта хорошая девочка? Чтобы я шарахался по ночам от призраков? Я же в ней Машу буду видеть. Ты это понимаешь?

Допив остатки вискаря, с грохотом опускаю стакан на бар.

— Не живи с ней, — мама пожимает плечами. — Достаточно обеспечить её съемным жильём в столице на последнем триместре беременности. Но подумай сам. Если ты решишься завести собственного наследника и запустишь этот процесс, тебе нужно будет осознать, что вскоре ты станешь отцом. И дойдёт до тебя это осознание только тогда, когда ты услышишь сердцебиение кровного младенца, почувствуешь ладонью его толчки, как он переворачивается в животе, поговоришь с ним о том, как сильно ты его хочешь увидеть и как нетерпеливо ждёшь. Для сурмамы это тоже важный момент. Так она не будет чувствовать себя «контейнером».

— Мама! — рявкаю, когда чашу моего терпения переполняет последняя капля. — Ребенком нужно заниматься! У меня бизнес. Я в постоянных разъездах. Как ты себе это представляешь? Родить и бросить на произвол? Я даже Маше отказал!

— А я тогда зачем? Я подарю ему всю свою любовь. Найдём лучшую няню. Уверена, ты выкроишь для него время, — заверяет с дрожащей мольбой в голосе. — Отец же для вас с Андрюшей находил. Руслан, нельзя жить прошлым. Посмотри на кого ты стал похож? На тебя больно смотреть, сынок. У меня сердце кровью обливается. Давай назначим встречу с Лизой?

— Всё, мам. Прости, — сердито вскинув ладони, даю понять, что разговор окончен. — Ужин не удался. Папе привет. Увидимся в другой раз.

— Руслан!

Схватив пиджак, иду на выход. Нервно обуваюсь. Созревший в груди апокалипсис норовит вырваться наружу прямо сейчас. Дёргаю за ручку двери. На пороге едва не врезаюсь в Яну. В последний момент резко торможу, перехватывая её за талию, чтобы не упала.

— Рус? Твою ж… мать…

— Лисичка?

— Опять ты злой, серый волк? — приходит в себя после внезапного испуга. — Подержи Золотце. Тимыч йогуртом облился в машине. Нужно срочно переодеть. Вот, — вручает мне сумку с детскими принадлежностями, следом аккуратно передает в руки полугодовалую дочь. — Памперс Злате поменяй, пожалуйста. Я сейчас вернусь. Чемодан Тимохи из багажника достану.

— Какой ещё чемодан? А Тимыч где? — опешив, смотрю ей вслед.

— В машине. Он пожелал провести выходные с твоими родителями! — доносится со двора.

— Угу… Тогда я Злату маме отнесу, — говорю себе, возвращаясь обратно в дом. Натыкаюсь на хмурую мать.

— Ну уж нет. Мама с тобой не разговаривает. Сам. Всё сам! Сложно памперс что ли поменять? — демонстративно скрещивает на груди руки.

— Мам? — вопросительно изгибаю бровь, впервые теряясь перед сложной задачей.

— Сам! Я лучше отца к ужину позову, — разворачивается и уходит, оставляя меня один на один с проблемой мирового масштаба.

Памперсы?

Серьезно, мать вашу…

— Охренеть… — выдыхаю, переводя взгляд на маленькую златовласую принцессу с запахом детской неожиданности. Взвизгнув на радостях, Злата припечатывает по моему лбу погремушкой. Дёргаюсь, а она, как ни в чём не бывало, расцветает лучезарной улыбкой, являя миру два чудесных нижних резца.

— Ладно. Твоя взяла. Пойдём проходить боевое крещение. Нет такой проблемы, с которой бы дядя Рус не справился.