Собственность Дьявола. Право на семью (СИ)

Глава 43. Поздний ужин

Руслан

— Голоден? — интересуется Маша, придя в себя после очередного постельного поединка со мной.

Снимаю жену со своей груди и переворачиваю на спину, нависая над ней. Впиваюсь взглядом в распахнутые глаза. Красивые они у неё. Манящие. Пьяные… Я снова тону, испытывая прилив возбуждения. Не могу насытиться ею. Налюбоваться. Не могу выпустить её из рук.

Моя она. Вся, до последней молекулы моя.

— Очень… — запоздало шепчу я, целуя сладкие, искусанные мною губы.

Скользнув взглядом по Машиной груди, склоняюсь над ней, нежно облизывая истерзанный сосок. Затем дую на него, чтобы охладить. Содрогается, закатывая глаза.

— Божжже, Рус… Четвёртый раз я не выдержу, прости.

Довольно улыбаюсь, осознавая, что перегнул палку. За год во мне скопилось столько энергии, столько тестостерона, что за ночь не растратить никак.

— Если не выдержишь, тогда я с удовольствием поужинаю. В прямом смысле, — добавляю, сжимая пальцами грудь вокруг ареолы. Выдавливаю струйку молока. Жадно, с каким-то диким азартом слизываю его с кожи и меня по новой кроет. — Маш… я голодный как волк.

Поднимаю на неё осоловевший от предвкушения взгляд. Чувствую, как пах в очередной раз наливается свинцом. Тяжелеет.

«Беги, девочка… Беги от меня скорее. Иначе я снова тебя залюблю…»

Услышав каким-то чудесным образом моё мысленное предупреждение, Машка выползает из-под моего напряжённого тела, чтобы покинуть кровать.

Нехотя выпускаю её из рук.

Перекатившись на спину, издаю разочарованный вздох. Приходится обхватить ладонью занывший член и направить всю свою энергию на то, чтобы усмирить возникшую похоть.

Мне бы снова под душ.

Холодный.

Желательно без неё.

Без моей соблазнительной ведьмы…

Матерь божья, всё ещё не верю, что Маша жива…

— Что? — спрашивает она, поймав меня за голодным разглядыванием её утончённого тела.

— Сама как думаешь? — опуская взгляд на аппетитную грудь жены, слизываю с губ остатки молока. Заметив это, Маша до корней волос загорается неловким румянцем. Становится ещё более сексуальной и привлекательной.

Любуюсь её гибкостью, движениями. Залипаю взглядом на попке, когда она приступает поднимать с пола разбросанную нами одежду и как бы невзначай прикрываться ею.

Как же было в ней тесно и охренительно горячо.

Нахлынувшие воспоминания вынуждают зажмурить глаза и задержать дыхание.

Считаю до пяти.

Черррт! Лучше так не делать сейчас.

Не в этом доме.

— Накормишь? Ужином, — выдыхаю, подразумевая совсем другое.

— Половина четвёртого, какой ужин? Скорее завтрак, — жена мило ворчит, поспешно пряча свою наготу в халат.

— Плевать, — бросаю я, поднимаясь с постели и ловя свою девочку обратно в объятия. — Вряд ли я сегодня усну, — шепчу ей в макушку. — У меня с некоторых пор неизлечимая бессонница.

— Рус, дети скоро начнут капризничать, — неохотно вырывается она, когда я бесцеремонно задираю подол её халата и сжимаю ладонями упругие ягодицы. — Нужно приготовить для них смесь. Займёшься этим ты!

— В смысле? — не понимая, к чему она клонит, широко распахиваю глаза и шокировано застываю. — Какую смесь? Ты не дашь им грудь?

— Грудь? — нервно хохотнув, Машка запахивает халат потуже. — Нет уж! Спасибо! После тебя мои соски не выдержат дополнительного насилия. Идём на кухню, волчара. Посмотрим, что в холодильнике осталось.

— Оставишь их одних? — бросаю взгляд на спящих детей в кроватках, испытывая противоречивые чувства.

— Захвачу с собой приемник от «радионяни». Не волнуйся. Мы их услышим. Одевайся и догоняй, — вручив мне новый банный халат, Маша отправляется на кухню.

«Отлично!» — нарочито громко вздыхая, закатываю глаза.

Лучше не придумаешь, черт возьми.

Если бы мне сказали, что я буду самозабвенно трахать свою жену в доме Георгия, а затем расхаживать по его кухне в чем мать родила, я бы ответил, что это бред!

Мать вашу… до чего мы докатились..?

Верчу в руках халат, и нервный комок к горлу подкатывает.

— Нахрен! — глухо рыча, швыряю его на постель.

Снимаю со спинки стула рубашку с брюками. Одеваюсь прилично, как и положено бизнесмену моего уровня. Застегнув несколько пуговиц на рубашке и закатав рукава, тихо покидаю спальню.

— Мясо или рыба? — спрашивает Маша, услышав мои шаги. Спустя мгновение выглядывает из-за дверцы холодильника и шокировано застывает.

— Мясо, — отвечаю, подходя к столу, чтобы выпить воды.

— Почему ты одет? — звучит её неуверенный голос. — Уже уходишь?

— Хочешь, чтобы я остался? — наполнив стакан водой из стеклянного графина, перевожу на Машу задумчивый взгляд.

Знаю, она хочет. Не зря же голос дрожит. И глаза на мокром месте…

— Если тебе нужно уехать, то… — замолкает, сглатывая подступивший к горлу ком. Неуклюже вручает мне стеклянный лоток с мясом, сама же приступает растерянно гипнотизировать глазами полки с продуктами.

Освободив руки, обнимаю её сзади. Прижимаю к груди. Дрожит, издавая судорожный вздох.

— Не сейчас, Маша. Расслабься, — шепчу ей на ушко, поглаживая руками живот.

У самого за грудиной сердце в фарш перемалывает. Мог бы, так бы и стоял, никогда не отрываясь от неё.

— Не люблю в чужом доме ходить в неглиже.

— Я и не напрягалась, — как-то неуверенно парирует, прихватывая с полки миску с нарезанными овощами.

— Серьёзно? — обхватываю ладонями грудь, задевая пальцами острые соски под махровой тканью. Всхлипнув, жена роняет на пол салатницу. Звук битого стекла взрывает тишину.

— Боже, ты рехнулся? — шумно вздыхает, не глядя на пол.

Захлопнув дверцу холодильника, молча подхватываю её на руки. Отношу к столу, чтобы не поранила ноги. Усадив задницей на столешницу, вклиниваюсь между её раздвинутых бёдер.

Улыбаюсь, сука, точно малохольный, созерцая, как густо краснеет её лицо. Как поверхностно она дышит. Как часто вздымается её грудь. Как губы сексуально распахивает, силясь добавить что-то ещё.

— Шшш… — запечатываю пальцем её рот. — Рехнулся, Машенька… — хрипло выталкиваю, приближаясь к тонкой шее губами. Втягиваю сладкий аромат. Не удержавшись, целую небольшую родинку на изгибе, затем обнажившуюся под отворотом халата тоненькую ключицу. — Смотреть на тебя готов часами.

— А как же твой бизнес? Совещания? Командировки? — скользя ладошками по моей груди, Маша жмурится от удовольствия.

— Прервусь. Выкрою неделю отпуска. Может быть, даже две, — выдыхаю, целуя линию подбородка, а затем и приоткрытые губы. С языка её вкус слизываю. Улетаю от ощущений. — Отпразднуем наш медовый месяц на каком-нибудь сказочном острове вместе с детьми.

— Рус… они скоро проснутся… — Маша отрезвляет горячим шёпотом.

Сделав над собой усилие, отстраняюсь. Обвожу глазами её лицо, замечаю слева на виске небольшую гематому, и меня слепит болью. Грудь жгучим холодом прошивает.

Откуда у неё синяк?

— Где ты ушиблась? — автоматически слетает с уст. Убираю волосы, чтобы лучше рассмотреть. Припухшая сине-фиолетовая шишка. Причём, свежая.

Блять…

— Да ерунда, забудь, — Маша пытается увильнуть от ответа. — Просто ударилась. До свадьбы заживёт.

— Где ударилась? — напираю, чувствуя, как внутри всего потряхивает. — Я всё равно выясню, Маш, лучше сразу правду. Я жду.

— Я машину разбила… — отрывисто выдыхает, а затем соскакивает со стола. — Всё нормально, Рус. Со мной всё отлично. Хватит. Мне уже Гера мозг вынес. И ты туда же.