Спасите меня, Кацураги-сан! Том 7

Глава 4

Первым делом, сев в машину скорой, я пробежался глазами по списку переданных мне вызовов.

Оптимально будет хотя бы предварительно распределить их по срочности вызова и по расположению адресов. Только с улицами близлежащих районов я знаком не был. За то время, что я работаю в клинике «Ямамото-Фарм», мне удалось выучить только несколько пять кварталов и несколько станций метро.

— Момотаро-сан, — обратился я к водителю. — Какой из адресов к нам ближе всего?

— Дайте-ка взгляну, — заводя машину, он взял список из моих рук и бегло пробежал по нему глазами. — Приблизительно на равном расстоянии от нас. Можем начать, откуда скажете.

У первого адреса была пометка «давление», у второго «лихорадка» и у третьего «боли в сердце». Все перечисленные случаи потенциально могли быть очень срочными. Но я решил начать с боли в сердце, поскольку был риск, что нас вызвал пациент с начинающимся инфарктом.

— Начинаем с третьего адреса, — сказал я.

— Принято, Кацураги-сан, — кивнул Момотаро Кендзо и вжал педаль в пол.

Машина скорой помчалась на первый вызов. Я посмотрел на GPS-навигатор и понял, что добираться мы будем не более пяти минут.

Отлично, если мне удастся лечить их прямо на дому, мы обслужим три вызова менее, чем за один час. Главное, чтобы не пришлось возвращаться и везти пациента в приёмное отделение на госпитализацию. Тогда мой план будет действовать менее эффективно.

— Твою ж мать! — выругался Момотаро.

Машина затормозила.

— В чём дело? — спросил я.

— Пробка образуется. Час пик, все едут с работы, — пробормотал водитель. — Сейчас включу сигналку, так быстрее проедем.

Но всё равно потеряем драгоценные минуты. Я вновь взглянул на карту, и у меня созрела поправка для плана.

— Момотаро-сан, смотрите, — сказал я. — Второй адрес неподалёку от того, куда мы едем. Через дворы можно срезать. Забросьте меня к пациенту с болью в сердце и сразу гоните на соседний вызов с давлением, — я повернулся к фельдшеру. — Второй адрес возьмёте на себя, Нода-сан. Если там обычный криз, введёте антигипертензивные и отзвонитесь мне. Если ситуация окажется серьёзнее, Момотаро-сан заберёт меня, и я приду к вам на выручку.

— Договорились, Кацураги-сан, — кивнул Нода Такео.

Мой план его удивил, но спорить со мной фельдшер не стал. Из-за пробок мы потеряем время, а при работе в скорой помощи каждая секунда на счету.

Автомобиль остановился около многоэтажного здания, я подхватил чемоданчик с препаратами для оказания неотложной помощи и сумку с портативным электрокардиографом.

Машина сразу же тронулась с места, а я бегом поднялся на третий этаж и без стука вошёл в квартиру, адрес которой был указан в моём списке.

Меня встретила встревоженная женщина. Трясущейся рукой она указала на соседнюю комнату и прошептала:

— Там, папа. Ему совсем плохо…

Я без лишних разговоров промчался мимо неё в спальню. На кровати лежал пожилой мужчина. Старик обхватил грудь руками и тяжело дышал.

— Рассказывайте быстро и чётко, что случилось? — спросил я, попутно подключая электроды ЭКГ аппарата к груди пациента.

— Болит… Грудь очень сильно жжёт, — простонал он.

— С утра всё было хорошо, — начала рассказывать дочь пациента. — Проснулся, позавтракал, попил кофе. Точно… Кофе попил! Говорила же я ему не налегать, опасно для сердца!

— Не отходите от темы, — перебил женщину я. — Что случилось дальше?

Я подключил последний электрод, и аппарат начал регистрировать сердечный ритм.

— Папа начал жаловаться на жжение в груди, — сказала она. — Ему становилось всё хуже и хуже. В итоге совсем слёг. Но инфарктов у него никогда не было!

— Это не инфаркт, — сказал я, взглянув на экран аппарата.

Все зубцы ЭКГ были в норме, никаких патологических подъёмов или снижений линии. Я моментально активировал «анализ» и осмотрел грудную клетку пациента.

Инфаркт миокарда очень часто путают с другими заболеваниями. И этот случай был ярким примером такой ситуации. Нижняя треть пищевода старика была красной, словно её кипятком обдали.

ГЭРБ — гастроэзофагеальная рефлюксная болезнь. Суть этого заболевания в повреждении слизистой пищевода из-за выброса соляной кислоты. В норме содержимое желудка в пищевод не попадает, но если верхний его участок — кардиальный сфинктер — плохо смыкается, кислота может постоянно подниматься наверх и обжигать нижнюю треть пищевода.

При сильном повреждении слизистой происходит мощное раздражение нервных окончаний и возникший болевой синдром очень напоминает ощущения при нарушении кровообращения в сердце.

— Кроме кофе, что он ещё утром ел? — спросил я.

— Свинину, — ответила она. — А какое это имеет значение?

— Вашему отцу нужно строго соблюдать диету. Сейчас я купирую приступ, — ответил я. — Проблема не с сердцем, а с желудком и пищеводом.

Чтобы не вызывать лишних подозрений, кроме лекарской магии, я использовал и внутривенную инъекцию прокинетика — препарата, который нормализует мышечный тонус органов пищеварительного тракта. Иначе будет выглядеть слишком странно, когда пациенту станет лучше лишь от того факта, что его осмотрел врач.

Я сконцентрировал магические потоки и ускорил восстановление повреждённой слизистой пищевода. Увеличил тонус мышц сфинктера, чтобы предотвратить заброс кислоты, а вслед за этим заставил железы сократить количество выделяемого желудочного сока.

— Ой… — выпучил глаза старик. — Уже почти ничего не болит. Что это за лекарство вы мне ввели, доктор?

— Прокинетик, — сказал я. — Но запоминать его вам не стоит. Сегодня отлежитесь, и в ближайшие дни направляйтесь к своему терапевту, а ещё лучше — к гастроэнтерологу. Они порекомендуют диету и хорошее лечение.

— Ох, спасибо вам большое! — обрадовалась женщина. — Я так боялась, что у папы инфаркт.

— Не беспокойтесь, скоро ему станет ещё лучше, — кивнул я, и, покидая квартиру, добавил: — Кофе, жирную и острую пищу пока что полностью исключите. Иначе опять обострится.

Хотя, если учесть, как основательно я прошёлся по слизистой оболочке его пищевода, вряд ли его теперь вообще когда-нибудь настигнет обострение. Но подстраховка не помешает.

Спускаясь вниз, я набрал номер Ноды Такео.

— Кацураги-сан, мы уже к вам едем, — сообщил он. — Интуиция вас не подвела, ничем не осложнённый гипертонический криз. Я его уже купировал.

— Отлично, Нода-сан, хорошая работа.

Когда я вышел из подъезда, Момотаро как раз подогнал машину прямо к дверям. Я практически на ходу запрыгнул на пассажирское сидение, и мы вновь отправились в путь. Мозг каждый раз вставал в ступор, обнаруживая, что водительское место в машине находится справа.

Всегда удивлялся, с чего вдруг японцы решили сделать левостороннее движение. Как оказалось, это правило сложилось из-за традиций самураев. Конным японским воинам было удобнее приближаться к противнику с правой стороны. В основном все фехтовальщики были правшами, а потому атаковать правой рукой им было удобнее. Но и это было не единственной причиной.

Удобства заключалось не только в атаке на врага, но и в совместной поездке с союзником. Самураи носили снаряжение на поясе, и катана выпирала почти на пол метра, из-за чего могла задеть другого воина.

Всё-таки до жути консервативный народ — японцы. Даже такую, казалось бы, мелочь, умудрились перенести в современную эпоху.

— У нас остался один адрес, новых пока больше не кидали, — сказал Момотаро Кендзо. — Если поторопимся, без учёта дороги уложимся в полчаса. Хорошее начало, Кацураги-сан.

— Кстати, а что там с вашим пациентом? — спросил Нода Такео. — Его точно забирать не нужно, Кацураги-сан? Всё-таки боль в сердце. Я таких всегда стараюсь везти в приёмное отделение.

— И это сильно перегружает врачей в приёмнике, — сказал я. — Вообще, правильно делаете, иногда лучше перестраховаться. Но у этого пациента было обострение хронического заболевания, которое я купировал. На сердце никаких намёков.

В своих словах я был уверен на сто процентов, поскольку сердце пациента я тоже осмотрел с помощью «анализа». Коронарные сосуды были чистыми, а сердечная мышца с учётом возраста работала более чем неплохо.

— Остался только лихорадящий больной, — сказал я, вычёркивая из списка обслуженные адреса.

— Скорее всего, пневмония, — предположил Нода Такео. — Сейчас вирусных инфекций пруд пруди. И у каждого третьего — пневмония! Что-то народ стал совсем больным. Мой дед тоже работал на скорой и рассказывал, что в прошлом такого не было.

— Возможно, это связано с нерациональной антибиотикотерапией, — подметил я. — Недавно обсуждал эту тему с пациентами. Бактерии и вирусы мутируют, а мы не успеваем адаптироваться к новым инфекциям.

— Либо экология! — добавил Момотаро Кендзо. — Я всю жизнь на машине катаю. Хоть облучения от неё нет, как от тех же компьютеров, за которыми просиживают штаны наши айтишники, но бензин и прочие химикаты всё равно оставят след на здоровье.

— Поворот не пропустите, Момотаро-сан, — предупредил я. — Почти приехали.

Мы завернули во двор и остановились около пятиэтажного здания. Я жестом позвал Ноду Такео за собой. Если пациента придётся госпитализировать, его помощь в переносе носилок может мне пригодиться.

Нам повезло и проживал больной на первом этаже. Быстрым шагом мы вошли в квартиру, но на этот раз нас никто не встретил. Видимо, мужчина, который нас вызвал, проживал один. Благо он заранее открыл дверь. Иногда возникают ситуации, когда пациент вызывает скорую, но из-за стремительного ухудшения не может открыть дверь. В таком случае врачи и фельдшеры ничего сделать не могут. Что бы ни случилось с пациентом, вскрыть квартиру могут только сотрудники МЧС в присутствии полиции.

— Вот он, Кацураги-сан! — Нода Такео указал на гостиную.

Пациент лежал на диване с закрытыми глазами. «Анализ» начал вибрировать в черепе, намекая, что пациент в тяжёлом состоянии.

Я подскочил к мужчину и, включая «анализ», начал измерять ему давление.

Живой, это уже хорошо. Если пациент живой, значит, всё остальное решаемо. Только интуиция подсказывала мне, что этого дома оставить не получится. Придётся везти в приёмное отделение. Только для начала нужно разобраться, что с ним случилось.

Кстати… А ведь он даже не японец. Черты лица европеоидные, волосы светлые. Гайдзин. Либо переехал в Японию, либо временно пребывает здесь по работе.

— Вы меня слышите? — Нода Такео потряс пациента за плечи.

— Тише, Нода-сан! — остановил его я. — Аккуратно. Дайте мне минуту, я разберусь, в чём дело.

Он позвонил в скорую и пожаловался на лихорадку. Температура действительно была высокой, уже перевалила за тридцать семь и пять. Но с такой температурой скорую не вызывают, и уж точно не теряют от неё сознание. Видимо, его общее состояние резко ухудшилось, и он решил, что это связано с температурой.

Но причина была не в ОРВИ или пневмонии, как предположил Нода Такео. Лёгкие мужчины были чистыми. Кроме этого, его давление стремительно снижалось, а сердце начинало биться всё быстрее и быстрее.

— Тащите носилки! — скомандовал я. — Госпитализируем.

Нода Такео кивнул и побежал к машине скорой. А я принялся с удвоенным вниманием осматривать его тело. Явной причины «анализ» не видит. Он без сознания, но сосуды головного мозга в норме. Сердце бьётся быстро, но аритмии нет — ритм сердца синусовый, правильный. Воспалительного процесса тоже нигде нет. С чего тут взялась температура?

И почему он потерял сознание?

Разбираться с этим будут в приёмном отделении. Чем быстрее мы его туда доставим, тем лучше. Но я ещё смогу осмотреть его по дороге к клинике. Будет лучше, если я смогу оставить подсказку своим коллегам.

Фельдшер занёс носилки, мы погрузили пациента на них и понесли его в машину. Когда мы покидали его квартиру, я заметил на кухонном столе две упаковки от препаратов. И время для меня будто замерло.

В Японии лекарства в таком виде не продают. В поликлинических аптеках их выдают в заранее взвешенном виде без торгового наименования.

На одной упаковке была надпись «глицин». Обычная аминокислота, биологическая добавка, которая действует, как очень слабое успокоительное. Однако этот препарат не мог вызвать таких симптомов. Я никогда ещё не видел случаев передозировки глицином.

А вот со вторым всё куда серьёзнее. «Атропин». Это очень серьёзный препарат — яд красавки. Он назначается при брадикардии — медленном сердцебиении и различных заболеваниях желудочно-кишечного тракта.

И я осознал, что произошло с нашим гайдзином на самом деле.

Он перепутал глицин и атропин. Случайно вызвал передозировку последним. Вся симптоматика соответствует этому состоянию.

— Ой! А что тут происходит? — поймала нас женщина на лестничной площадке. — Это моя квартира!

— Что-что, простите? — удивился Нода Такео.

— Мы госпитализируем человека, в сторону! — велел я женщине отойти.

Она отскочила к почтовым ящикам.

— Простите, я не поняла в темноте, что это скорая, — ответила она. — Думала, мою квартиру обносят, а вы моего квартиранта спасаете! Боже, а что с ним случилось? Он ведь ещё три часа назад буянил так, что на него соседи жаловались. Так и знала, что не стоит селить сюда иностранца!

Мы не стали продолжать разговор с владелицей квартиры. Повезло, что она спустилась вовремя, чтобы запереть дверь. Однако её слова лишь подтвердили мою догадку. При отравлении атропином человек сначала переживает состояние сильного возбуждения. У него могут возникать слуховые и зрительные галлюцинации, и лишь после этого происходит угнетение сознания и кома.

Видимо, он отравился ещё несколько часов назад, потому и шумел. Бедняга сам не понимал, что с ним происходит. Хорошо хоть смог собраться с мыслями и вызвать скорую.

Мы погрузили гайдзина в машину, я сел рядом с ним, и Момотаро Кендзо погнал назад — в клинику.

Излечить его от отравления я никак не могу. Тут моя магия бессильна. Зато я могу воздействовать на органы, чтобы восстановить их работу.

Видимо, у мужчины нарушение сердечного ритма. Блокада или выраженная брадикардия, из-за чего он и принимал атропин. Только теперь его сердце работало, как заведённое. Я аккуратно «надавил» целительской силой на проводящие пути сердца, чтобы замедлить ритм.

Дышать ему было трудно, полость рта и носоглотка высохли. И причина у этого явления была та же, что и у лихорадки. Атропин уменьшил потоотделение, снизил теплоотдачу. Поэтому организм сдерживал в себе влагу и тепло.

Я стимулировал секреторные железы его дыхательных и пищеварительных путей, чтобы проходящий в лёгкие воздух хоть немного увлажнялся. Когда мы подъехали к приёмному отделению, напоследок я совершил самый главный ход — улучшил кровообращение в продолговатом мозге. Там находится дыхательный центр. А его паралич и является главной причиной смерти при отравлении атропином.

В приёмном нас встретил Такеда Дзюнпей. Сегодня был его черёд дежурить.

— Что с ним, Кацураги-сан? — спросил Такеда.

— Отравление атропином, до комы ещё дело не дошло, но если не поторопиться — восстанавливать его будет сложно, — объяснил я и вернулся в машину.

Я сделал всё, что мог. Если бы мой лекарская магия не поддерживала его состояние всю дорогу, гайдзин бы уже точно впал в кому или скончался. Повезло, что я вовремя заметил упаковку с атропином.

— Кацураги-сан, звонила Аидзукава-сан, — сказал Нода Такео. — Остальные машины освободились. У нас есть возможность отдохнуть. Но…

Нода Такео замялся.

— Договаривайте, Нода-сан, — попросил я.

— Фукуро-сан просил вас связаться с ним. Там думают, кому доверить какой-то «особый» вызов. Лучше даже не спрашивайте, что это может быть. Обычно такая формулировка не предвещает ничего хорошего.

Я догадывался, о чём идёт речь. Видимо, кто-то из влиятельных клиентов клиники хочет воспользоваться скорой, как такси. Такое практиковалось и в моей стране. Пациент договаривается со знакомыми людьми, работающими в клинике, и его везут в больницу на скорой.

И речь не об экстренном случае. Часто скандальные пациенты таким образом направляются на плановую госпитализацию.

Я набрал номер Фукуро Тайтена.

— Алло, Кацураги-сан, быстро вы управились. Но у меня для вас есть ещё одна задачка… Поможете? — затараторил он.

— Слушаю, Фукуро-сан.

Заведующий перешёл на шёпот.

— Нужно забрать сына одного из бывших директоров «Ямамото-Фарм», — произнёс он.

Так я и думал.

— И привезти его в приёмное отделение? — поинтересовался я. — Если я правильно понимаю суть задачи, зачем ему в сопровождение врач?

— Очень настаивали, чтобы его сопровождал медицинский работник, Кацураги-сан, — объяснил Фукуро Тайтен. — У него… Простите, по второй линии звонят. На месте всё поймёте. Там есть маленький нюанс!

Фукуро бросил трубку.

Отлично объяснил. Умеет же заинтриговать этот Фукуро.

Диспетчер Аидзукава передала адрес Момотаро Кенджи, и мы вновь выехали в город.

— Фурухата Тошиваги, — вслух прочёл имя нашего «пациента» Нода Такео. — Странно, знакомая фамилия.

Фурухата… Действительно родственник одного из директоров корпорации. Я с этой семьёй уже взаимодействовал. У Фурухаты Кадзуи я обнаружил рак лёгкого ещё в самом начале своей работы здесь. Правда, с семьёй Фурухаты у меня никогда проблем не было. Люди они, в отличие от многих других семей, очень приличные. Возможно, их родственнику действительно трудно самостоятельно добраться до клиники.

Квартира Фурухаты Тошиваги находилась на пятом этаже. Благо в этом доме был лифт. Когда я поднялся, на лестничной площадке меня встретила полная женщина.

— Ой, наконец-то вы прибыли! — улыбнулась она. — Мы уже заждались. Сынуля мой совсем сдаёт. Ему уже дышать трудно. Его бы прокапать…

Интересное начало…

— Ваш сын уже собрался? — спросил я.

— Да, он лежит у себя в спальне. Можете забирать, — кивнула она.

Возможно, он парализованный? Что ж, сейчас узнаю.

Я прошёл в спальню Фурухаты Тошиваги и оторопел. Сначала я даже не понял, что передо мной предстало. На кровати перед широким телевизором лежал огромный мужчина, бока которого даже не умещались на его спальном месте.

Он молча трескал печенье, игнорируя моё существование.

Как там выразился Фукуро Тайтен? «Маленький нюанс»?

Я впервые воспользовался «анализом», чтобы определить вес пациента. Эта функция у меня появилась очень давно, но руки до неё так ни разу и не доходили.

Двести пятнадцать килограммов. Да как же мы его отсюда потащим⁈

Ситуация и так меня шокировала, но на этом удивительные события не закончились. С улицы послышался сигнал подъезжающей машины МЧС.