Вдруг вечерняя идиллия внезапно прервалась. Монетовидный жетон, как назвал форумчанин, ощутимо завибрировал.
— Блядь! — вырвалось у Павлика, и он дёрнулся, выпуская монету из рук.
Она упала на диван и пошла мелкой рябью. «Давно не было», — с опаской подумал парень, отодвигаясь от артефакта на всякий случай подальше. В комнате, несмотря на включенный свет, стало сумрачно. На этом общем тёмном фоне монета запульсировала ярким огнём и началось невнятное изображение. «Блин, как бы диван не прожгла», — пришла запоздалая мысль.
Замелькали мелкие кадры нового фильма. Пашка начал приглядываться, и снова пошёл уже знакомый эффект 3D. Павлуха вновь оказался в самом эпицентре событий.
На экране двое мужчин в военной форме помогали идти третьему. Тот еле передвигался, с трудом волоча ноги. Весь его мундир был запачкан кровью, левая рука неестественно висела вдоль туловища. Рядом сновали солдаты и офицеры в такой же военной форме царской России времён XVIII — XIX веков.
— Где лазарет? — закричал один из сопровождавших высокого офицера с длинной саблей, которая почти волочилась по земле.
Встречный капитан махнул рукой в сторону и побежал дальше. Наконец, к троице подбежали двое солдат с носилками. Раненого аккуратно положили на них и быстрым шагом поспешили к большой белой палатке. Увечный болезненно морщился при каждом их шаге, придерживая окровавленную руку.
— Доктора быстрее, — крикнул сопровождавший офицер, подбегая ближе к лазарету.
Ткань полога откинулась, и появилась физиономия молодого человека в белой накидке.
— Что случилось? — задал он по инерции глупый вопрос, уже видя раненого.
— Его сиятельство ранен, руку осколками посекло.
Полог тотчас откинулся, и солдаты занесли пострадавшего...
Следующий эпизод, прямо как в кинофильме, начался внутри полевого госпиталя. На нескольких столах лежали раненые воины, и вокруг них суетились люди в белых халатах. Пожилой врач подошёл к вошедшим.
— Вон свободный стол, — махнул он рукой.
Солдаты послушно поднесли офицера к высокой скамье и помогли ему переползти на неё.
— У меня не хватает персонала, все люди заняты, — обратился седой врач к сопровождавшим офицерам.
Солдаты, нёсшие носилки, юрко выскользнули из палаты. Очевидно, за новым несчастливцем.
— Вы мне не поможете? — продолжил доктор.
— Да, конечно, мы к вашим услугам.
— Снимите с него мундир и рубаху. Только, ради всего святого, осторожнее.
Офицеры бросились к командиру, бережно подняли его и помогли разоблачиться.
— Сухов, — крикнул врач, разглядывая рану, — подойдите ко мне.
Тотчас появился юркий молодой человек, который отодвигал полог.
— Приготовьте всё необходимое, сейчас будем оперировать.
Помощник молча кивнул и быстро удалился.
— Эко вас угораздило, Ваше сиятельство, — с укоризной прошептал доктор, продолжая ощупывать руку.
— Что там? — раздался слабый голос раненого.
Доктор замялся. Перед ним был граф, офицер высокого ранга, и он побаивался произнести вердикт. Подбежал Сухов с тазом и разными медицинскими инструментами. Пристально уставился на рану.
— Что там? — более требовательно повторил раненый.
— Дела плохи, Ваше сиятельство, — промолвил Сухов, глядя на старшего врача.
Тот молча кивнул.
— Рука сильно посечена, — он подошёл ближе и тоже ощупал рану. — Сухожилия оторваны, кость перебита. Просто чудо, что она у вас держится на теле. Без ампутации никак не обойтись.
Раненый скривился и посмотрел на старого доктора. Тот выпрямился и произнёс:
— Я очень сожалею, Ваше сиятельство, но руку придётся отрезать. Я понимаю ваше состояние, но иначе никак. Да и вы уже много крови потеряли. Мешкать нельзя. Поверьте, я вам очень сочувствую... — начал он было опять, но офицер, чуть приподнявшись на ложе, его перебил.
— Не надо сочувствий. Быть раненному за отечество весьма приятно, а что касается левой руки, то у меня остаётся правая, которая мне нужна для крестного знамения, знака веры в Бога, на коего полагаю всю мою надежду.
Затем выпрямился на скамье и, внимательно вглядевшись в молодого лекаря, добавил:
— Твоя физиономия мне нравится, отрезай мою руку.
Заставил себя улыбнуться и повалился на стол.
Врачи засуетились над ним. Но он сурово отстранил их.
— Ненароков, — тихо позвал военный, — подойди ко мне.
— Да, Ваше сиятельство, — подскочил сопровождающий.
— Вели музыкантам играть барабанную дробь, а солдаты пусть шибче поют. Чтобы не слышали, как стонет их командующий.
— Выполню, Ваше сиятельство, — ответил Ненароков и молниеносно покинул госпиталь.
— Ну, а теперь, братцы, приступайте, — махнул он врачам.
Молодой лекарь взял инструмент и наклонился над графом. Не успел он начать операцию, как грянула громкая барабанная дробь и сразу же запели солдаты. Дружно, во весь голос.
— Молодец Ненароков, — улыбнулся раненый и потерял сознание.
Пашка не отрываясь смотрел за действием. Он словно оцепенел, наблюдая происходящее. Ракурс картины позволял видеть всё до мельчайших подробностей. Он видел, как разошлись все сопровождавшие и как молодой хирург отрезал больному руку. Как уже ненужную, положил её в медный таз и забинтовал страшную рану. Граф был в сознании, но не проронил ни единого стона, хотя операция шла без наркоза. Он лишь время от времени прикрывал глаза от сильной боли, являя собой истинный пример настоящего русского воина, которого ничто не может смутить и тем более победить. Молча слушал песни солдат и бой их барабанов и пару раз даже сумел улыбнуться, видимо, своим мыслям. Даже видавший разное старый доктор, в конце операции сменивший Сухова, не мог сдержать восхищения выдержкой и железными нервами командующего.
Наконец всё было закончено, и доктора оставили графа, перейдя к другим поступившим раненым. Командующий вновь потерял сознание от боли и кровопотери. Пашка, всё это время простоявший в уголке палатки, так и не был никем замечен. Зато сам явно ощущал присутствие других людей рядом. Казалось, что подойди он чуть ближе, то сумеет к ним прикоснуться. Так вышло, что он остался один у стола с раненым. И неожиданно для себя решил проверить, сумеет ли он не только увидеть всё это, но и почувствовать физически своими органами осязания.
Воспользовавшись, что на него так никто и не обращает внимания, он подошёл почти вплотную к столу, где только что проводилась операция. Озираясь по сторонам, Павлуха остановился у раненого и осторожно потрогал стол. Его как током ударило: стол был вполне осязаем, он чувствовал его руками. Значит, это была не просто картинка 3D. А он действительно внутри всего происходящего. Вот это поворот. Новые эмоции захватили Павла. «Ни фига себе, я сумел физически побывать в прошлом. Интересно бы ещё узнать, кто это такой перед ним». Но он не особо хорошо знал историю. Только её материальную часть, с которой соприкасался во время поисков.
Внезапно раненый очнулся, осознанно посмотрел по сторонам и сфокусировал взгляд на Павле. Тот похолодел и попятился задом от офицера.
— Посмотрите, приятель, какая со мной неприятность получилась.
Военный кивнул на свою отрезанную левую руку.
— Дайте мне табачку понюхать.
Павлика едва не парализовало. Он зажмурил глаза и замер на месте. «Блядь!» — пронеслось в голове. «Это всё по правде. А-а-а!» — чуть не закричал он. Усилием воли заставил себя открыть глаза.
— Фууух! — тут же перевёл он дух, увидев перед собой свою комнату. «Блин», — пронеслось в голове, — «блин!» Его потряхивало. В комнату зашла Марина.
— Чё молчишь«? — спросила она. — Я тебя зову, а ты ноль эмоций.
Староглядов перевёл взгляд на неё, потом на монету, спокойно лежавшую на диване, потом снова на супругу.
— Не поверишь, — выдохнул он. — Я только что побывал в прошлом. Монета перенесла меня лет на двести-двести пятьдесят назад. Сначала была как обычно картинка 3D, а потом я действительно оказался там на самом деле. Я мог потрогать предметы, они были настоящими. И меня заметил раненый генерал. Он у меня попросил табаку. Представляешь? Из-за этой грёбанной монеты я перенёсся в прошлое! — никак не мог успокоиться Павел.
Супруга покачала головой и с горечью произнесла: «Совсем ты рехнёшься со своей мистикой». Забыла, что хотела спросить и вышла из комнаты.
Мало-помалу Павлуха успокоился, мысли пришли в обычное, упорядоченное состояние. И он попытался проанализировать произошедшее с ним. «Там промелькнули две фамилии, Сухов и Ненароков, может быть, это неспроста и они имеют к его приключениям какое-либо отношение. Надо будет рассказать об этом Пересвету. Кстати, не забыть ещё поинтересоваться, это его настоящая фамилия или просто „ник“, псевдоним. Так, ещё по поводу послезавтрашней поездки — дрова. Нужно будет заскочить на дачу, набрать там полешек, приготовленных для бани. И раз уж туда поедем, металлоискатель с собой захватить, поброжу немного». С этими мыслями он и уснул.
В Чернозерье Пашка выехал в начале первого. Заправил полный бак и направился сначала к новому знакомому. Тот заранее скинул адрес, куда следовало подъехать. Экипирован он был в новенькую "цифру«.[1] В руках держал два больших баула защитного цвета. Плюсом была любимая всеми копарями штыковая лопата «фискарь».
— Ты что, тоже бродить собрался, монеты собирать? — удивился Пашка.
Тот отрицательно мотнул головой.
— Нет, это для других целей, — туманно произнёс он.
Загрузились и не торопясь выехали из города.
Машин на трассе было прилично, поэтому к назначенному месту прибыли лишь через полтора часа. Пока добирались, Пересвет вертел в руках Пашкину волшебную монету и слушал его рассказ про давешнее перемещение в прошлое.
— Говоришь, одеты были как гусары и драгуны?
— Ну да, словно из "Войны и мира"[2] сбежали«.
— Занятно, — задумчиво размышлял новый товарищ. — Если принять, что это была война 1812 года, то оторвало руку там только, по-моему, одному человеку. По крайней мере, одному из мне известных. Как раз командующему армией. Это был, дай Бог памяти, как уж его звали, двойная такая фамилия.
— Румянцев-Задунайский?[3] — ляпнул первое, что пришло на ум, Пашка.
— Да не, — усмехнулся Александр, — этот товарищ чуть пораньше жил. Толстой, Толстой, — начал вспоминать он. — Во, вспомнил. Остерман-Толстой, герой Отечественной войны 1812 года. Ему руку ядром посекло в сражении. Но он ещё какое-то время руководил боем. И только потеряв много крови, позволил адъютантам увести его в лазарет. Крепкий был мужик. Сейчас, погоди, — достал Пересвет смартфон и залез во всемирную паутину. — Вот, смотри, не похож? — он показал Павлухе портрет человека в военном мундире XIX века.
Павлик впился взглядом в лицо и от волнения чуть не зацепил обочину дороги.
— Он! — выдохнул Пашка. — Только бледный был, как полотно, и весь окровавленный.
— Ну вот, хорошо, — удовлетворённо ответил Александр. — Есть конкретная привязка ко времени и людям.
— А что это нам даёт? — облизнул пересохшие губы Павлуха.
— Пока самому не ясно, — честно ответил новый товарищ, — но чувствую, это нам может пригодиться в дальнейшем. Три фамилии, Остерман-Толстой, Ненароков и Сухов, интересно, — вслух размышлял Пересвет.
Наконец подъехали на поле.
— Вон там, метрах в ста от кустов, — показал Пашка. — Более точно не покажу, не замечал специально.
— Более точно и не надо. Главное, мы здесь, на его территории.
— Чьей? — переспросил Павлик.
— Не обращай внимания, это мысли вслух, — усмехнулся компаньон. — Давай выгружаться и обустраиваться.
Пашка пожал плечами и вышел из машины. Достали оба баула Александра.
— Выгружай здесь дрова, а затем отгони машину метров на двадцать туда, в сторону деревьев, — скомандовал знаток паранормального. — А я пока займусь приготовлением.
Павел послушно согласился. «Вероятно, у него есть план действий и роли расписаны», — понял он. Выгрузил и сложил горкой дрова, достал свой рюкзак с пожитками. Хотел было собрать металлоискатель, но Пересвет, увидев его намерения, остановил.
— Погоди, давай сначала сделаем основную работу, а потом можно будет и немного отдохнуть до сумерек.
Пашка не стал перечить.
— Чё делать-то надо? — буркнул он.
— Здесь будет наш лагерь, — показал рукой Александр. — Надо будет окопать его по кругу диаметром метров семь-восемь. А лучше все десять. Да, десять метров, самим будет спокойнее, — размышлял он вслух сам с собой. — На глубину с полштыка.
— На хрена? — недовольно спросил Павлуха.
Физический труд, тем более непонятный и вполне возможно, что напрасный, мало его привлекал.
— Ты боишься, что огонь от костра может перекинуться дальше в поле? — спросил он, считая это чересчур излишней перестраховкой.
— Нет, — понял Пашкино настроение Пересвет. — Хотя и это не маловажно, — ухмыльнулся он. — Смотрел когда-нибудь фильм «Вий?[4]
— В детстве, — коротко ответил Павлик.
— Помнишь, как главный герой в церкви чертил мелом круг вокруг себя?
— Ну помню, — всё ещё недовольно буркнул Павлуха.
— Для чего это было нужно, знаешь? — как маленькому ребёнку терпеливо объяснял специалист по неизведанному.
— Ну типа, от нечисти защититься, — начиная вникать, ответил Пашка.
— Вот, — удовлетворённо произнёс Пересвет, — это тоже будет наша защита.
Павел посмотрел на нового товарища, как на умалишённого. «Блин, ну на хера я связался. У него явно в голове не все дома».
— Я понимаю, что ты думаешь, — парировал Александр на едва не начавшуюся тираду Павлухи, — но поверь мне, это необходимо сделать для нашей же с тобой безопасности. Иначе мы легко можем с тобой оказаться оба мёртвыми. И это не шутка. Мне самому не улыбается корячиться на солнцепёке с лопатой. Но с потусторонним миром шутки всегда плохи и безопасность в нашем случае дороже всего.
— Ну и хер с ним, — про себя подумал Павлик, а вслух произнёс, — показывай, как тут чё надо.
И они молча, в две лопаты, принялись за дело. В итоге, примерно через полчаса, у них получилась почти ровная окружность диаметром около десяти метров.
— Отлично, — удовлетворительно констатировал Пересвет. — Теперь надо окопать машину, но тут круг уже гораздо меньше будет. Необязательно, конечно, но всё же лучше для подстраховки, чтобы и до неё не добрались.
Павлуха молча сплюнул и пошёл к автомобилю. Напарник двинулся следом.
— Ну вот и замечательно! — подытожил он, обозревая минут через десять дело общих усилий. — Теперь вот что.
Он достал из баула пятилитровое пластиковое ведро, бухту тонкой шёлковой веревки и пятилитровку с водой.
— Святая, — пояснил он Павлу.
Тот уже смирился с причудами своего нового товарища.
— Наливай в ведро, — скомандовал Пересвет и начал распутывать бухту.
Поняв, что нужно пояснить свои действия, он снова принялся рассказывать.
— Может так случиться, что это нечто окажется опаснее, чем я предполагаю. Поэтому нужно подстраховаться. Мы смочим бечёвку святой водой и растянем по окружности, завязав на конце, чтобы образовался нерушимый святой круг. Это будет двойная защита.
Павлуха уже не сопротивлялся. Надо, так надо. Затем они сложили поленья для костра «пионерским способом», полностью его подготовив. После этого Александр достал из сумки два больших деревянных креста на толстых гайтанах. Повесил один себе, другой дал Пашке.
— Это освящённые, из иерусалимского кипариса. Сам покупал, когда был в Святой земле. Как знал, что пригодятся.
Павлик беспрекословно надел распятие. «Фантасмагория какая-то. Вот это я с ним влип. Что ещё удумает? На хрена я повёлся? У него точно с головой не в порядке. Сектант какой-нибудь, блядь», — грустно констатировал Павел.
А когда Пересвет достал из своих закромов компактный арбалет, понял, что не ошибся и тот действительно «подвинутый» и не на шутку готовится к войне непонятно с кем-то. Но вид арбалета его заворожил. Павлуха никогда не видел старинное оружие вблизи и не по-детски заинтересовался им.
— Далеко бьёт?
— Прицельно до 50 метров, — похвалился Александр.
— А это что? — изумился Пашка, доставая стрелу.
— У неё что, наконечник серебряный?
Пересвет довольно улыбнулся.
— Ты чё, блин, серьёзно, — охреневал Павел. — Мы что тут оборотней будем отстреливать?
— По классике, против оборотней нужны серебряные пули или, если нет серебра, то тогда обычные, но смоченные в церковном лампадном масле, — снова засмеялся новый товарищ. — А здесь штука более убойная. Наконечники отлиты из остатков, обломков старых серебряных крестиков. Мне знакомый батюшка с Москвы поставляет. А двоюродный брат, ювелир, их до нужного состояния для меня доводит. Так что штука эта очень опасная. Любую нежить выведет из строя на раз.
Староглядов, то ли в восхищении, то ли в высшей стадии охреневания, только покачал головой.
— А ты думал, — подмигнул Пересвет. — Всё, братан, по-серьёзному.
— Мне хоть погулять, монеты поискать, получится? — с некоторой долей юмора, спросил Павел. — Или сразу, как под Сталинградом, оборону займём?
— Давай перекусим и часиков до семи вечера у тебя, по идее, время есть. Только я бы на твоём месте далеко не уходил, а то мало ли что. Да и я не успею помочь.
— Хорошо, — ответил Павлик, — договорились. Буду в зоне прямой видимости. А к 19.00 вернусь в лагерь, — почти засмеялся он.
____________________________________________________________
[1]Цифра — здесь камуфляжный костюм, используемый ВС РФ, с рисунком, состоящим из отдельных квадратиков — пикселей, названных так по аналогии с пикселями на экранах электронной цифровой техники.
[2]Война и мир — роман-эпопея Л.Н. Толстого, описывающий русское общество в эпоху войн против Наполеона в 1805 — 1812 годах.
[3]Пётр Александрович Румянцев — генерал-фельдмаршал. Прославленный русский полководец XVIII века.
[4]Советский художественный фильм, снятый в 1967 по одноимённой повести Н.В. Гоголя.