Старое заклятие

Глава 32

Павел взял скифа за руку и мгновенно очутился у богато накрытого стола, за которым восседали трое людей. Две красивые женщины и суровый бородатый мужчина.

— Это всемогущие боги скифского народа — Табити,[1] Папай[2] и Апи,[3] — представил Араксай по очерёдности каждого. — А это Павел, он не скиф. Он принадлежит к славянскому народу, далёкие предки которого, венеды, были нашими друзьями и союзниками. Он оказал мне и всем нам неоценимую помощь, воссоздав и распространив память о нашем славном народе. И у него есть к вам просьба. Прошу вас, всемилостивейшие, выслушать его и решить по справедливости.

Папай благосклонно кивнул: «Излагай свою просьбу, сын славян». Павлуха замялся на несколько секунд, затем распрямился и произнёс: «Мне грустно оставлять свой мир, своих родных и близких мне людей в столь молодом возрасте. Я хотел бы попросить вас помочь мне снова вернуться к своей жизни, чтобы быть достойным сыном своих родителей и хорошим отцом своим детям», — промолвил Пашка и стал с напряжением ждать ответа.

На столе среди еды возникло большое зеркало, куда все трое богов почти одновременно взглянули. Молчание затягивалось, и Павлик почувствовал предательский комок жалости к себе в своём горле. Руки и ноги стали ватными.

Наконец, заговорила та женщина, которую Араксай назвал Табити:

— Мы видим твою жизнь на чаше весов, и пока смерть побеждает жизненные силы. Твои соратники стараются вырвать тебя из её цепких лап. Мы можем оказать тебе содействие в ответ на твою помощь, сделанную Араксаю. Но ничего в этом мире не может проходить безвозмездно. Ты должен сам заслужить эту возможность, чтобы доказать, что способен жить и приносить пользу своему народу. Мы подготовим для тебя испытание, пройдя которое ты подтвердишь своё право на дальнейшее существование. Если ты проиграешь, то останешься лишь в памяти близких тебе людей. Ты готов принять наши условия?

«Опять всё не слава не Богу», — вздохнул и поник Павлуха. Однако, сдаваться было рано и он согласно кивнул головой.

— Папай, расскажи сыну славян, что он должен будет сделать.

Угрюмый бородач пронзил Пашку взглядом, словно заранее испытывая на прочность.

— Ты должен будешь победить хотя бы в одном из трёх состязаний с лучшими представителями из рода скифов, которые когда-либо жили на земле.

При этих словах Араксай торжественно наклонил голову, словно воздавая славу или соглашаясь с Папаем. Павлик ещё более напрягся, обратясь весь во слух.

— Первым состязанием будет стрельба из лука с неукротимым Таргитаем.[4] Второе — игра на скифской арфе со славным Аэртом. И третье — загадывание и отгадывание загадок с мудрейшим из скифов Анахарсисом.

«Зашибись, походу, приплыл», — только и сумел подумать Пашка. «Как всегда, простых путей мы не ищем».

— Ты не передумал, сын славян? — лукаво поинтересовался бородатый.

— Русские не сдаются, я принимаю ваши условия и готов испытать себя, — с улыбкой произнёс Павлик, понимая, что дело, скорее всего, дрянь.

Из лука он последний раз стрелял в босоногом детстве в деревне, когда дед сделал ему оружие из орешника и нарисовал мишень на двери сарая. Так что он явно не соперник этому Таргитаю. Арфу он никогда в глаза не видел, тем более скифскую. Если только получится загадки отгадать. Но других вариантов не было, а за свою жизнь надо было бороться.

— Отлично, Араксай, позови скифов, — велел Папай.

Царь покорно кивнул в ответ и исчез.

Отсутствовал он не более минуты и появился ещё с тремя персонажами, одетыми почти как он.

— Это непобедимый Таргитай — прародитель скифов, — представил он мощного лучника. — Это старейший Аэрт — любимец богов, лучше всех играющий на скифской арфе, — познакомил он Павла с убелённым сединами старцем. — А это наихитрейший и наимудрейший из всех скифов — Анахарсис. С ним тебе придётся помериться знаниями, — закончил Араксай.

Павлуха несколько уныло кивнул, знакомясь со столь знаменитыми скифами.

— Первым будет состязание на луках, — торжественно объявил Папай.

Он махнул правой рукой, и недалеко появилась круглая мишень с красным яблоком по середине.

— Расстояние пятьдесят шагов, и первым стрелять мы предоставляем право Павлу.

Пашка поиграл плечами и подошёл на изготовку. Лук был большой, тетива натянута серьёзно. «Ну, с Богом!» — подумал он про себя и пустил первую стрелу.

Было видно, как Араксай, болевший за Павлика, досадливо поморщился. Стрела ушла влево от мишени. По идее, Пашка ничего другого не ожидал, вздохнул и взял вторую стрелу. Но и она тоже прошла мимо цели. Уже скривившись сам, взял последнюю из стрел. Хорошенько прицелился и тихо-тихо отпустил тетиву. Стрела со звоном вонзилась в мишень, но попала в молоко. С досадой опустив лук, он отошёл в сторону.

Таргитай уверенной походкой подошёл к барьеру. Взял стрелу и, почти не целясь, поразил яблочко. Вокруг послышались одобрительные возгласы остальных скифов. Двумя оставшимися стрелами мощный здоровяк не оставил никаких шансов Павлу, уверенно и не напрягаясь, поразив яблочко ещё оба раза. Староглядов вздохнул и отошёл поближе к Араксаю. Тот ободряюще подмигнул.

— Следующее состязание — игра на арфе, и первым будет играть Аэрт, — объявил Папай.

Старый скиф взял в руки неведомый Павлу инструмент, попробовал натяжение струн и, одобрительно поцокав языком, приступил к исполнению. Полилась чарующая нежная музыка, ни с чем не сравнимая. И Павлик понял, что пропал. Так сыграть на незнакомом инструменте он точно не сможет. Если бы была хотя бы гитара, то можно было попробовать, а так, шансов не было.

Тем временем Аэрт начал петь. Его голос был вовсе не похож на голос пожилого человека. Чистая, громкая речь напоминала скорее повзрослевшего юношу. Он пел про бескрайние степи, высокое яркое солнце, освежающий дождь, про суровых, но справедливых богов, про их детей — непобедимых скифов. Все слушали музыку с благоговейным трепетом. Аэрт пел долго, а когда закончил, и скифы, и боги зааплодировали ему. Он встал, поклонился и положил арфу.

Павлуха подошёл к музыкальному инструменту, покрутил его в руках. «Нет, нормально сыграть, точно не получится». Он вскинул голову и обратился к Папаю.

— Ваше состязание по игре на арфе несколько некорректно. Я никогда не видел подобного инструмента и тем более не умею на нём играть. Весь смысл в борьбе сразу же теряется. Вот если бы мне дали в руки гитару, тогда можно было бы посоревноваться.

Пашка ещё в детские годы ходил в музыкальную школу, где проходил обучение игре на данном инструменте. А уже в зрелые годы, не забросив своего детского увлечения, довольно часто исполнял понравившиеся ему песни любимых групп и музыкантов.

— Гитара? — задумался Папай, затем обернувшись к своим спутницам, видимо, для одобрения или совета, добавил, — Почему бы и нет. Порадуй нас игрой на гитаре. Только мы не ведаем такого инструмента. Представь в своей голове, как он выглядит, и мы увидим его в зеркале Судьбы и сумеем подарить тебе такой же.

Павлуха тотчас же представил свою гитару, а боги склонились над зеркалом. Прошла короткая минута их созерцания и размышления, после этого Апи щёлкнула пальцами и рядом с арфой появился музыкальный инструмент, точная копия его домашней гитары. Это было совсем другое дело. Пашка взял в руки «шестиструнку», проверил, как она настроена.

Что играть сомнений почему-то не было. И за коротким музыкальным вступлением последовали слова:

"От Кореи до Карелии,

Завывают ветры белые,

Завывают ветры белые,

Путь-дорогу не найти.

От Кореи до Карелии,

Сам не ведаю что делаю,

Ой, не ведаю, что делаю,

Меня тёмного прости...«[5]

Краем глаза Павлик посмотрел на окружающих. На их лицах читалась явная заинтересованность. Павлуха приободрился и продолжил песню. Это была одна из его самых любимых композиций группы «Пикник». Закончив играть и увидев, как загорелись глаза богов, решил не мешкать и сразу усилить впечатление.

Следующей песней стала "С причала рыбачил апостол Андрей, а Спаситель ходил по воде«.[6] От изумительного вступления слушатели даже пооткрывали рты. Аэрт пристально смотрел, как Пашкины пальцы перебирают по струнам. Когда тот закончил играть, он встал, поклонился богам и произнёс: «О, Боги, сын славян играет очень достойно, таких песен и музыки я никогда не слышал, но считаю, что они ничуть не хуже моих. Прошу, сыграй ещё что-нибудь, чтобы сердце забилось быстрей, а душа распахнулась», — обратился старик к Павлу.

Тот, весьма довольный, что его игру оценили положительно, задумался, что бы такое ещё продемонстрировать. Как он ни пытался что-либо припомнить, на ум шла только песня из детского кинофильма «Гостья из будущего». И, поколебавшись несколько секунд, он решился на её исполнение. "Слышу голос из прекрасного далёка«,[7] — тихо запел он. И чарующие музыка и слова, так хорошо знакомые всей советской детворе, буквально заворожили окружающих.

Боги уже не решали, кто победит в состязании, а просто наслаждались игрой и пением Павла. Даже суровый Таргитай, облокотившись на свой лук, жадно внимал исполнению славянина. Честно сказать, от волнения Павлуха даже засмущался сам себя. В памяти опять побежали босоногое детство и незатейливые, но от этого не менее важные и интересные, игры со своими сверстниками во дворе, смены в пионерском лагере, деревенские друзья.

Закончив играть, Староглядов внимательно посмотрел на богов. Те молчали в задумчивости. Наконец, Папай произнёс: «Хоть многие слова в твоих песнях нам непонятны, но это не делает их менее значимыми. Ты отлично проявил себя в этом состязании и, если и не выиграл, то точно и не проиграл славному Аэрту. А скажи мне, потомок венедов, есть ли у тебя более привычные нашему слуху песни? Чтобы речь шла о богах, кровавых битвах и воинской славе?»

Пашка ненадолго ушёл в себя, прикидывая, чем же ещё удивить скифские божества. На ум пришла своевременная мысль — композиция группы "Ярга«.[8]

— Есть у меня и такие песни, только там речь идёт не о вас, а о славянских богах и их воинах. Ибо про вас я, к сожалению, не знаю.

Папай и Таргитай одновременно, в знак согласия, кивнули головами.

«Как зри мы ладьи по воде шлём вперёд,

На том берегу Византия нас ждёт,

Мы русичи крепко сжимаем

Перунов кулак,

Великая Скифь — нас прозвали враги,

Мы внуки Даждьбога и духом крепки,

И в сечи великой мы не оставим мечи,

А в море садится кровавый закат,

Восславим славянских богов!

Мы идём на Царьград!..[9]»

Мощные слова и музыка взбодрили скифов, и они застучали себя кулаками в такт песни. А Павлуха распалялся всё больше и больше:

«...На правую битву ведёт нас Олег,

Осталось немного и явится брег,

И вера в славянских богов нам оберег...», — рвали душу музыка и струны.

Таргитай, Аэрт, Араксай и Анахарсис поднялись на ноги и, ударяя кулаком себя в грудь, начали подпевать. Даже скифские боги беззвучно шевелили губами, повторяя текст песни. Павлик, видя такое благосклонное единодушие окружающих, заорал почти во весь голос:

«...Но доблесть в мечах и отвага в душе,

А значит, не нас понесут на щите,

И требы Перуну сожжём мы в священном огне...».

Успех песни был оглушителен, словно мощный заряд энергии наполнил всех, включая и Пашку. Араксай подошёл к нему и, на правах давнего знакомца, похлопал его плечу. Папай поднялся из-за стола, поднял чашу с вином и протянул её Павлу.

— Выпей вместе с нами, славянин, сегодня ты доказал, что достоин этого.

Возбуждённый Павлик не отказался и принял подарок. После того, как все опрокинули кубки с вином, Папай продолжил.

— А сейчас будет третье состязание, и на правах хозяина его начнёт Анахарсис.

Мудрейший из скифов посмотрел на Пашку и сделал приглашающий жест рукой. Павел подошёл к нему ближе и присел напротив него.

— Скифские загадки довольно просты и легки в отгадывании, поэтому я испытаю тебя греческими.

Анахарсис лукаво улыбнулся.

— Они, на мой взгляд, гораздо сложнее. Итак, слушай первую. «Я чёрное дитя сверкающего отца; птица без крыльев, я поднимаюсь до облаков; едва родившись, я рассеиваюсь в воздухе. Кто я?»

Павлуха считал себя достаточно эрудированным человеком. По крайней мере, раньше в юности ему нравились передачи типа «Что? Где? Когда?», «Кто хочет стать миллионером?», «Своя игра» и т.д. Да и сейчас, когда было свободное время, он иногда с дочерью смотрел эти передачи, расширяя кругозор ребёнка да, что греха таить, свой тоже. А «Мифы Древней Греции и Древнего Рима» были одной из любимых книг детства. Так что эта тема была ему близка. «Так, ключевая фраза здесь „едва родившись, рассеиваюсь в воздухе“. Тает в воздухе у нас что? — включил соображалку Пашка, — дым, туман, пар, может быть, иней какой-нибудь ещё. Затем поднимается до облаков. Первые два могут, пар он быстро растворяется, невысоко, вроде. Иней — вообще нет. Значит, дым или туман. И последнее, это было чёрное дитя сверкающего отца. Ну, явно не туман. Какая-нибудь гарь или смог чёрный. Выходит, дым. Точно, рождается из огня». Ударить лицом в грязь было никак нельзя. Загадки были его последним шансом.

— Я думаю, что это дым, — ответил Павлик Анахарсису.

Тот снова лукаво улыбнулся и произнёс: «Ты прав, славянин. Тогда слушай вторую. «Кто утром ходит на четырёх ногах, днём на двух, вечером на трёх? И чем больше у него ног, тем он слабее». Тут Пашке не понадобилась никакая логика. Когда-то давно он слышал этот вопрос в передаче «Что? Где? Когда?» и знатоки угадали правильный ответ.

— Это человек: в младенчестве он ползает на четвереньках, в зрелом возрасте ходит на двух ногах, а в старости пользуется палочкой или посохом, — сразу же выдал ответ Павлуха.

— Надо же, ты знаешь ответ на загадку Сфинкса,[10] — восхитился мудрец. — Тогда, думаю, тебе не составит труда отгадать и третий мой вопрос. «Не говори ничего, и ты выразишь моё имя. Но если ты назовёшь меня, говоря моё имя, то ты не выразишь меня». Кто я, по-твоему?

Вот тут было несколько сложнее. «Не говори ничего, и ты назовёшь меня. Как назовёшь, если ничего не говоришь? А если скажешь, то не назовёшь. Оба пункта взаимно исключают друг друга. Хотя не такими уж умными были эти древние греки по сравнению с нашим поколением. Наверняка, что-то простое и лёгкое должно быть. Не говори ничего — это либо молчание, либо тишина. Соответственно, если раскроешь рот, ни того, ни другого уже не будет. Ну, да, скорее всего так и есть.

— Ответ готов Анахарсис. Я думаю, что это молчание или тишина.

Скиф в очередной раз сделал удивлённое лицо.

— Так быстро? Это поразительно. Он правильно ответил на все три загадки, — обратился он уже к богам.

— Значит, теперь его очередь задавать вопросы, — степенно произнёс Папай.

Пашка долго не думал, что он будет загадывать. В его голове уже всё определилось. Он решил попробовать подловить скифа на загадках с двойным дном. Возможно, тот не так сильно эрудирован и допустит где-нибудь ошибку.

— Что люди на всей земле делают одновременно? — был первый вопрос.

Анахарсис даже не задумался.

— Становятся старше либо стареют, — с хитрой улыбкой ответил мудрец.

Павлуха посмотрел на требовательные лица богов и кивнул в знак того, что скиф ответил правильно.

— Из какой посуды нельзя ничего съесть? — прозвучала следующая загадка.

Анахарсис размышлял лишь секунду.

— Я думаю, что из пустой, — снова растеклась улыбка на его лице.

Павлик вздохнул, похоже, обхитрить умнейшего скифа у него не получится. Печально. Араксай разглядел выражение лица своего знакомца и с достоинством произнёс: «Мудрейший из греков философ Солон,[11] в своё время был восхищён способностью Анахарсиса молниеносно находить ответы на самые трудные и каверзные вопросы. Так что подумай хорошенько, что загадать ему напоследок». Но Павел уже решил, каким будет его третий вопрос.

— А скажи мне, мудрейший Анахарсис, за чем у человека язык?

Скиф интуитивно почувствовал подвох, но, пожав плечами, быстро ответил: «Чтобы мысли человека были доступны другим, то есть, для того чтобы говорить». Староглядов победно улыбнулся.

— Я не спрашивал, для чего он у человека. А спросил — за чем, за чем он находится. А находится он за зубами.

Скиф несколько растерянно улыбнулся, что-то прикидывая в уме. Все молчали. Наконец Анахарсис прервал затянувшуюся паузу.

— Похоже, ты прав потомок венедов. Я несколько иначе трактовал вопрос и ошибся. Но согласись, что загадка была с двойным дном и моя версия тоже правильная.

Павел кивнул.

— Конечно, соглашусь, твоя версия тоже правильная, но, к сожалению, в данный момент неверная.

И, повернувшись к троице богов, спросил: «Согласны ли вы с моей победой?»

— Если её признал сам проигравший, то безусловно, — ответил Папай и замолчал, передавая слово Табити.

Скифская богиня сверкнула очами и подняла изящную чашу с вином.

— Ты достойно прошёл испытания и сумел одержать победу в одном из них. Испей из этого кубка и снова окажешься на земле среди своих соплеменников.

Павлуха прочувствовался моментом, радость одержанной победы грозила обернуться предательскими слезами сентиментальности. Он с большим трудом сумел их остановить. Загадочные и непонятные скифы уже второй раз за короткий промежуток времени помогают ему вывернуться из цепких лап смерти и снова вернуться к жизни. Это дорого стоит.

— Благодарю вас, уважаемые боги скифского народа, — поднял золотой кубок Павлик, — за то, что дали мне возможность вернуться в свой мир. Благодарю вас, достойнейшие и славнейшие из скифов, за возможность посостязаться с вами. И отдельное спасибо тебе, Араксай, за то, что понимаешь и помогаешь мне в очередной раз. От себя хочу добавить, что постараюсь больше не тревожить понапрасну ваш светлый покой, но буду помнить о вас и рассказывать своим друзьям и детям. За вас! — лихо опрокинул чашу со сладким вином Павлик.

Голова тут же приятно закружилась и сознание происходящего померкло

____________________________________________________________

[1]Табити — скифская богиня домашнего очага, тепла и огненной стихии.

[2]Папай — верховный бог скифов.

[3]Апи — скифская богиня земли и плодородия.

[4]Таргитай — в скифской мифологии сын Папая и Апи, прародитель всех скифов. У древних греков ассоциируемый с Гераклом.

[5]Песня группы «Пикник», одна из наиболее популярных из их позднего периода творчества.

[6]Известнейшая и популярнейшая композиция группы «Наутилус Помпилиус».

[7]Песня композитора Е. Крылатова на стихи Ю. Энтина. Ставшая мегапопулярной среди советской детворы после выхода в 1985 году фильма «Гостья из будущего», где впервые и прозвучала.

[8]Folk pagan metal группа, сочетающая в себе элементы фольклора и тяжелое звучание. В основе творчества группы лежат истоки славянской культуры.

[9]Один из наиболее популярных композиций группы «Ярга» — «Мы идём на Царьград».

[10]Сфинкс — демон разрушения, ниспосланный древнегреческой богиней Герой в Фивы за преступления царя Лаия.

[11]Солон — афинский политический деятель, один из «семи мудрецов».