Старое заклятие

Глава 5

— Картошка закончилась, съезди в гараж, набери. Да заодно чего-нибудь из салатов, компотов захвати, — попросила в субботу жена.

Павлик кивнул, вспоминая, что и ему было тоже кое-чего нужно оттуда забрать по работе. По пути заправившись, приехал на место. Повозился немного с машиной, забрал кое-что из «железок», которые могли пригодиться на работе. Подошёл сосед, перекинулись парой фраз. Тот был ограничен во времени, поэтому долго пообщаться не получилось и он почти сразу нырнул к себе. Пашка приготовил сумки и полез в погреб. Бережно спустив в открытый люк переноску с лампой, слез сам. Погреб был просторный, отец копал его ещё при СССР, когда ветерану-деду выдали участок под гараж. Павлуха по-хозяйски огляделся, протёр капли конденсата на потолке сухой тряпкой и отошёл в дальний угол к сусеку с картошкой. Та уже заканчивалась, до нового урожая могло не хватить. Обрывая ростки, Павел стал накладывать её в десятикилограммовый мешок из-под сахара. Вдруг послышался негромкий удар по железу. Пашка напрягся и быстро повернулся к источнику шума.

— Сука! — вырвалось у него.

Оказалось, что кто-то закрыл крышку погреба. Павлуха быстро подскочил и попытался её открыть. Не тут-то было! Она не поддавалась, словно кто-то сверху её держал.

— Эй, блядь, кто там шутит? — крикнул парень, вновь пытаясь открыть люк.

Тишина была ему ответом. Люк оставался закрытым. «Пидары, сейчас обчистят весь гараж», — мелькнула мысль, и стало мгновенно нехорошо на душе.

— Я сейчас вылезу, устрою вам, — опять заорал он и прислушался.

Наверху было тихо, никто не ходил по доскам пола и не шумел. «Мож она сама?» — дивясь нелепости своих мыслей, подумал Павел. «Тогда почему не открывается?» Разум начал накидывать варианты выхода из ситуации. «Надо чтобы сосед услышал, что я тут кричу, или лучше пошуметь чем-нибудь!» — пришла спасительная догадка.

Пашка спрыгнул с лестницы и оглянулся. «Чем бы таким подолбить по железной крышке?» Самым подходящим было вынуть небольшую доску из сусека с картошкой. Павел подошёл к нему, нагнулся, примериваясь, как бы половчее её достать. И тут неожиданно погас свет. Парень даже не удивился. «Обложили, гады», — обречённо подумал он, понимая, что, походу, встрял. Машинально сунул руку в карман, нашарил телефон и одним движением включил встроенный фонарик. Погреб вновь озарился светом, правда, не таким сильным, как был. Сердце начало тоскливо сжиматься. «А что если это опять продолжение его чудес? Что ещё на этот раз будет?» Простояв пару минут в неподвижном ожидании, Павел вспомнил, что хотел вынуть доску и попробовать постучать ею по люку.

Стояла полная тишина. Павлуха положил телефон на полку с банками и вновь обернулся к сусеку. Пригнулся, высматривая, как бы проще вынуть доску. В принципе, не было ничего сложного. Они находились в распоре, и Староглядов, аккуратно раскачивая в разные стороны, начал вынимать палку. Она поддавалась и с каждым движением вылезала на пару миллиметров. Парень полностью увлёкся этим процессом, который уже обещал скоро закончиться. «Сейчас, сейчас», — думал он. Неожиданное покашливание, донесшееся сзади, заставило его подпрыгнуть на месте. Мгновенно отпустив доску, Пашка вполоборота развернулся на звук. И в который уже раз за последнее время изумился до стадии офигения.

На стене, прямо под люком, находилось огромное лицо. Скорее даже харя. Ибо лицом это нечто назвать язык не поворачивался. Она как бы выходила из кирпичной кладки стены выпуклыми частями. Метра полтора высотой, с большим покатым лбом, развитыми надбровными дугами, ушами-варениками, носом-картофелиной и огромным ртом с неполным рядом зубов. Всё это напоминало собой нечто среднее между лицом неандертальца из школьного учебника истории и статуей с острова Пасхи, которые Павлик несколько раз видел по телевизору. В небольшом помещении погреба лицо находилось прямо в паре метров перед парнем. Пашка машинально попятился от него и плюхнулся задом в сусек. Рожа медленно повела ноздрями и шумно выдохнула. Взгляд был направлен на Павла. Тот замер, сидя наостатках картофеля.

— Ты ещё что такое? — промолвил он.

Харя молчала, пристально глядя на Пашку.

— Сука! — изумлению и страху парня не было предела. — Тебе чего тут надо? — задавал он глупые вопросы. — Вали на хер отсюда!

Он сделал попытку подняться. Встал не сразу, поняв, что сильно ударился спиной о доски. Машинально перекрестился. Затем перекрестил рожу. Та сморщилась и плюнула в парня чем-то склизким и сильно пахнущим.

— Изыди, тварь! — пробормотал он, не зная, что делать.

Нащупал рукой картофелину и несильно запустил ею в морду, попав в щёку. Харя сморщилась, негромко ухнула от удара. Затем сложила губы трубочкой и начала дуть прямо на Павла. Дыхание было холодным и приторно-зловонным, будто веяло из недавно разрытой могилы полуразложившимися останками. А Пашка уже практически вынул доску из сусека. Он словно освободился от первого наваждения и стал интуитивно действовать, чтобы как-то разрулить ситуацию. Щёки рожи колыхались, вдыхая и выдыхая воздух, наполняя погреб вонючим смрадом.

Павлуха, наконец, закончил с доской. Держа её перед собой, он шагнул в сторону образины. Зловоние уже прилично наполнило помещение и стало тяжело дышать. Павел, что есть мочи, ткнул палкой в харю. Попал в скулу. Что-то неприятно хрустнуло. Морда сморщилась, изображая гримасу боли, и снова плюнула в парня кровавым ошмётком. Попала в лицо, на подбородок. Эта субстанция неприятно обожгла кожу и вызвала рвотные рефлексы. Он левой рукой с отвращением вытер бороду, с усилием сдерживая нахлынувшую тошноту. А харя вновь начала дуть. Пашка приметился и ткнул доской во второй раз, попав в глаз чудищу. Тот мгновенно зажмурился и закровил. Но дуть чудовище не перестало. Воздуха уже катастрофически не хватало. Староглядов стал задыхаться. Снова удар палкой, на этот прямо раз в мерзкий рот. Вновь раздался хруст, и несколько зубов стращилища влетели ему в глотку. Оно поперхнулось, заухало, но дуновения так и не прекратило.

— А-а-а-а-а! — заорал Пашка и принялся с остервенением наносить мощные удары по морде, куда придётся.

Молотил, что было сил, подбадривая себя криками. Рожа болезненно ухала, недовольно морщилась. Остатки зубов были выбиты напрочь, один глаз уже не открывался, картофелина носа превратилась в растаявший кусок холодца. Но, несмотря на это, она всё продолжала выпускать из себя смрадный воздух. Правда, уже заметно меньше. Пашка был на грани потери сознания. Голова кружилась от недостатка кислорода. Дышать стало нечем. Силы, доселе казавшиеся неисчерпаемыми, начали покидать. Он понимал, что ещё совсем немного, и он вырубится и задохнётся. Собрав последние силы, взяв доску наперевес и отступив до сусека назад, Павлик с оглушающим самого себя криком, бросился вперёд, целясь доской в зловонную пасть. «Он не промахнулся», — пришла последняя мысль в угасающее сознание. Доска наполовину вошла в рот чудовища, проткнула горло и вырвала гортань. Голова болезненно закряхтела и, несколько уменьшившись в размерах, перестала дуть. Павлуха удовлетворённо улыбнулся и упал без чувств на пол, покрытый старым линолеумом.

— Эй, сосед! Ты чё там? — раздался где-то сверху голос. — Живой? Сосед! — опять позвал кто-то.

Сознание медленно возвращалось. Павел что-то вымученно промычал.

— Живой! — констатировал голос. — Слава Богу! Чё с тобой?

Наконец вернулось зрение. Вокруг было ослепительно ярко от света переноски. Павлуха увидел склонённое над собой лицо соседа по гаражу.

— Ты хуле закрылся в погребе, и чем у тебя тут так воняет? — спросил Витёк.

Павлик с опаской бросил взгляд на стену и, никого там не увидев, вымученно улыбнулся.

— Крышка погреба захлопнулась, открыть почему-то не смог, — вымолвил он. — А потом чё-то отключился. Фиг знает почему, мож, давление подскочило.

— Ну давай подымайся, — начал помогать сосед. — А я крики какие-то услышал, вроде, у тебя. Дай, думаю, гляну, чё за канитель. Открываю погреб, смотрю, ты лежишь. И вонища, как на протухшем рыбозаводе. Думаю, не угорел ли на хер. Проветрил бы, кстати, а то мало ли чего.

— Конечно. Спасибо тебе Виктор, — устало улыбнулся Павлик.

Товарищ ушёл к себе, а Пашка вновь принялся складывать провизию домой. Приладил доску снова в сусек, погладил рукой кирпичную стену, где давеча была мерзкая харя. Машинально поднёс руку к носу. В ноздри снова ударил противный запах. Павлуха поморщился и решил не закрывать погреб крышкой. Отыскал в углу квадратную металлическую сетку для проветривания, опустил на люк лаза. И для надёжности положил на неё старую кувалду. Теперь мелкие грызуны, если таковые водились в гараже, не сумеют проникнуть в погреб. Перетаскал запасы в багажник, закрыл ворота и сел за руль. Задумчиво посмотрел на свои руки. Они нервно потрясывались от недавно пережитого происшествия. Тяжело вздохнул и мрачно подумал: «Надо что-то с этим делать. Такие приключения на фиг не нужны». Пока ехал домой, решил, что завтра попробует сходить в церковь.

Настроения не было, и это заметила жена.

— Ты чего уже какой день смурной ходишь? — спросила она, пристально глядя на мужа.

Пашка скривился, мол, ничего, всё нормально, бывало и хуже. Но отвертеться не получилось. Марина села рядом, положила руки на колени и требовательно уставилась на законного супруга.

— Рассказывай, чё с тобой происходит? Болит что или на работе напряги?

Павел замялся. Он понимал, что просто так не отмазаться и Маринка не отстанет, пока не выяснит всю подноготную. Но говорить о произошедших с ним различных мистических историях не хотел. Он сомневался, что она поверит в них. Друзья вот после того случая в лесу ему не поверили и списали на то, что всё показалось в сумерках. Либо кто-то над ним подшутил. А это надёжные и проверенные товарищи. Вовку он знает вообще с начальных классов школы. Сколько всего было вместе пройдено. Вот и жена неизвестно как воспримет.

— Ну, — толкнула она Павлуху локтем в бок. — Долго я буду ждать?

Староглядов вздохнул и на эмоциях покачал в разные стороны головой, как боксёр, разминающий шею перед рингом. Собрался с мыслями, тяжело выдохнул.

— Понимаешь, — наконец начал он, избегая смотреть супруге в глаза, — со мной в последнее время стали происходить необычные и необъяснимые вещи. Да, что там необычные, они просто, финиш, какие странные, даже страшные порой. И я никак не найду им здравого объяснения.

Глаза жены несколько увеличились в размерах. Это выдавало её крайнюю степень заинтересованности.

— Ну! — повторила она. — Какие же?

Павлуха облизнул вмиг высохшие губы и как на духу вывалил всё. Рассказывал долго, с каким-то смачным удовлетворением, помогая себе жестами, и даже пару раз в возбуждении соскакивал с дивана.

— Ты чё мне лепишь тут? Ну-ка дыхни, — грозно велела супруга, выслушав Пашку, подозревая, что тот слегка накатил своего любимого пива и теперь отмазывается, не желая говорить правду.

Павлик увидев, как по лицу Марины пробежала ухмылка недоверия и подозрительности, грустно вздохнул: «Да трезвый я! Так и знал, что ты не поверишь. У меня это у самого в голове не укладывается, однако я не вру и даже не преувеличиваю. Всё так и есть на самом деле». Супруга, видя искренние эмоции на лице мужа, не знала, что и думать.

— Ну-ка давай ещё раз с самого начала и поподробнее.

И Павлуша во второй раз теперь уже более хладнокровно поведал обо всём, что с ним приключилось за последнее время.

На этот раз жена слушала молча, широко раскрыв глаза. Не перебивала и даже не переспрашивала, хотя обычно это очень любила делать. И в конце повествования её нижняя челюсть немного приоткрылась. Сначала она всё-таки не поверила и подумала, что муж фантазирует и разыгрывает её. Но как умная женщина не подала виду. Потом, с постепенным раскрытием темы, засомневалась в его психическом состоянии. Мол, совсем рехнулся со своим копом. Но затем внимательно глядя на супруга, поняла, что это не первое и не второе. Павлуха так рассказывал, что стал еле заметно заикаться, что бывало с ним крайне редко и только в моменты чрезмерного перевозбуждения. Наконец, Пашка закончил свой монолог и в третий раз, но теперь уже устало, плюхнулся на диван. Он выговорился, сразу стало ощутимо легче. Необъяснимое бремя неизвестности на какое-то время сползло с плеч и позволило выпрямить спину. Неожиданно он улыбнулся.

— Ну, — теперь уже он требовательно смотрел на жену и ждал её ответа, — чё скажешь?

А вот Марину несколько сковало от рассказа мужа. Спина чуть ссутулилась, голова опустилась. Она была ошарашена услышанным. И самое главное, она смутно представляла себе дальнейшие действия.

— Всё-таки не веришь? — с укоризной спросил Павел.

— Да, нет, просто как-то неожиданно получилось. Я что угодно была готова услышать, но только не это. Тебе точно не приснилось?

Павлуха медленно покачал головой.

— И ты в здравом уме? — продолжила она.

Пашка вымученно улыбнулся.

— В здравом, здравом! И в трезвой, как никогда, памяти, хоть ты и сомневалась. Да не грузись, я бы тоже вряд ли поверил, если бы кто рассказал такое. Но, знаешь, мне реально полегчало и я, кажется, понял, что буду делать.

— И что же? — переспросила Марина.

— Я, думаю, на завтра надо взять отгул на работе и доехать до церкви. Мне кажется, что я столкнулся скорее всего с чем-то потусторонним и они, в смысле попы, в сферу своей деятельности, должны мне помочь.

— Правильная мысль, — кивнула Марина. — Хуже от этого, по крайней мере, точно не будет.

— Только знаешь что? — в задумчивости произнёс Павел, — не распространяйся никому об этом. А то мало ли что подумают.

Супруга понимающе закивала.

— Конечно, не скажу.

Утро не задалось с самого начала. Зайдя в ванную умыться и почистить зубы, Пашка «порадовался» в очередной раз. На стене, над раковиной, висело большое зеркало, и Павлуха после ополаскивания по привычке смотрел в своё отражение, чистя зубы. Он неторопливо прикидывал себе план ближайших на день действий, глядел в зеркало, но не фокусировался на нём. Вдруг с удивлением заметил, как чистое и прозрачное отражение начало мутнеть. Словно заволоклось туманом. Себя он ещё видел, но очень-очень смутно. «Что ещё за хрень»? — невольно подумал он. Взял со змеевика полотенце и попробовал протереть внезапно помутневшее стекло. Не успев сделать несколько пассов рукой, как в ужасе и с громким воплем отскочил к двери. В зеркале вместо его лица зияла раскрытая свирепая звериная пасть. То ли волчья, то ли медвежья. Казалось, что она вот-вот вцепится ему в глотку. Пашка инстинктивно запулил в неё зубной щёткой и снова невольно вскрикнул. Жёлтая слюна стекала с клыков оскаленной морды. Она хищно зарычала и, даже не заметив, проглотила зубной аксессуар. Павлуха офонарел, хватая ртом воздух. Попятился назад, но наткнулся спиной на препятствие в виде двери. «Секрет» замка заел, и Павел не смог выбраться из ванной, судорожно дёргая за ручку. А пасть тем временем неистовствовала. Казалось, ещё немного и она выберется из зеркального отражения и очутится внутри тесной ванной комнаты. Секунды замерли и превратились в часы. Но тут внезапно дверь открылась, и Павлик вывалился назад спиной, падая на пол. Это была верная супруга, прибежавшая на крик.

— Чё орёшь? — испуганно воскликнула она.

Павлуха что-то захрипел и показал рукой на стеклянный аксессуар. Марина вмиг вскинула голову по направлению жеста. Но ничего необычного там не увидела.

— Что там? — переспросила она.

— Зеркало, — только и смог вымолвить Павел.

— Зеркало, — повторила супруга, снова пристально вглядываясь вглубь ванной.

В слегка запотевшем стекле отражалась верхняя половина её тела и больше ничего предосудительного.

— Ну и что, зеркало? Нет там ничего. Целое оно, — чуть погодя добавила супруга. Пашка уже оклемался. Он, шатаясь, поднялся и с опаской кинул взгляд на зеркальную раму, выглядывая из-за жены. В отражении добавилась его бледная физиономия.

— Опять? — вдруг внезапно поняла Марина. — Опять твои видения?

Павлик кивнул головой.

— Пасть звериная оттуда показалась и меня чуть не сожрала.

Марина вздохнула, повела плечами и произнесла: «Давай, шагай в церковь и решай свою проблему».

Павлуха молча кивнул.