Старое заклятие

Глава 17

— И что теперь? — уже в машине спросил Пашка. — Какие дальнейшие действия? Я вижу, что история ни фига не хочет заканчиваться. А, наоборот, судя по твоему виду, приобрела неожиданное продолжение.

Действительно, за всё время обратной езды Александр не проронил ни слова. Сначала он молча корил себя за то, что не всё предусмотрел в защите от Хозяина кладбища. И эта его оплошность могла закончиться очень трагично, если бы не благодушное настроение Погостника. Мало того, что он бы сам сгинул, так ещё и совсем неопытного человека, который ему доверился, загубил бы до кучи. «Нельзя так больше прокалываться», — твёрдо пообещал он себе. И переключился на обдумывание полученной от нежити информации. Пашкин вопрос невольно вывел его из задумчивости.

— Да, — согласился он, — я ожидал услышать только ответы, а теперь появились и новые вопросы. Извини, но дело оказывается не таким простым, как я предполагал в начале. Завтра я буду общаться со своими московскими коллегами по вновь открывшейся ситуации. Хочу узнать, что они думают по этому поводу. И ещё хочу сказать тебе: с возвратом монет пока повремени. Сейчас даже лучше, что они находятся в разных местах и у разных людей. А нам, возможно, придётся попробовать сорвать планы Ненарокова по его обучению и возврату в этот мир. Но это пока не точно, завтра тоже проконсультируюсь у товарищей.

— Да я, собственно, и не спешу, — немного обрадовался Павлуха, что нежелательный денежный вопрос откладывается.

— А ещё у меня вопрос по ненароковской книге появился. Где она теперь и как её достать? — начал вслух размышлять Пересвет.

— Больше полутора сотен лет прошло. Как ты её сейчас найдёшь? — подключился Пашка. — Времени-то сколько утекло, может, её уже и нет. Сгинула где-нибудь в костре или на помойке.

— Возможно, возможно, — как бы рассуждая, продолжил товарищ. — Но обычно такие артефакты сохраняются, несмотря на все перипетии судьбы. Они как бы умеют себя хранить. Это древнее разумное зло, оно должно передаваться другим, пока не будет целенаправленно уничтожено. Впрочем, как и добро. Антиподы, а судьба одинаковая. Что если Погостник прав, и она сейчас у наследников Ненарокова?

— Ты предлагаешь искать его потомков? — скривился Павел. — Ты серьёзно думаешь, что они хранят книжку своего далёкого пращура? Это поколений семь уже сменилось, если не больше. У тебя есть что-нибудь материальное, оставшееся от твоего прадеда? А прапрадеда? У меня вот от дедов остались только награды за Великую Отечественную войну и Гражданскую. А от прадеда два полтинника с молотобойцами.[1] Да и то их бабушка всю жизнь хранила как семейную реликвию, оставшуюся от отца. А ты хочешь, чтобы что-то осталось с середины 19 века. Я очень-очень сомневаюсь, — разошёлся Пашка, отвлекаясь от дороги.

— Ну не знаю, — пожал плечами Александр. — Других-то зацепок пока больше нет.

— Слабенькая схема, — несколько успокоился Павел. — С такой же долей вероятности он мог отдать её своему или своим последователям. Когда, например, перед смертью отдавал колдовскую силу. Или, вообще, дети, внуки, после его кончины взяли всё ненужное, на их взгляд, барахло и сожгли в костре. Как у меня, у родственников жены, дед с бабкой померли, и они, освобождая дом для дальнейшей продажи, всё пережгли. Вещи, одёжку, сундук был огромный, жена рассказывала. Она ещё девчонкой маленькой была, видела, как из сундука книги старинные, некоторые ещё в кожаном переплёте, деньги бумажные царские, целый ворох, всё в костёр. Она себе едва успела из костра штук семь-восемь десяток 1905 года достать, играть с сестрой. А так всё сожгли, представляешь: полсундука денег и книг старинных.

Пашка искренне расстраивался от своего рассказа, пытаясь убедить Пересвета. Тому ничего не оставалось, как согласиться с приятелем.

Ближе к девяти вечера позвонил Володя. Сказал, что сумел выкроить на завтра выходной, и предложил смотаться на коп. Павлуха сначала менжевался, стоит ли. Вдруг опять Безсон где докопается, но потом всё же не смог устоять перед азартом поиска.

— В какую сторону думаешь ехать? — наконец решившись, спросил он своего многолетнего напарника по копу.

— За Никольском вчера по работе был, там помнишь, как-то давно по "древнятине"[2] ходили? Так вот, там фермер взял это поле в аренду и вспахал глубокой вспашкой. А опосля проборонил. Местные рассказали, что он на десять лет арендовал и теперь корма для птицы будет выращивать. Я думаю, надо рвать туда, по любому что-нибудь влетит. А там "домонгол«[3] серьёзный, сам помнишь.

Павлик сразу загорелся этой идеей. Лет пять назад он поднял там пару серебряных сюльгам, интересный перстень и много старых обломков древних вещей. И это по луговине, где не был только ленивый. Сейчас, после перепашки, ситуация должна была радикально измениться в лучшую сторону.

— Когда вспахали? — уточнил он.

— В начале недели. Я ходил смотреть специально, ямок не видел. Есть шанс, что будем первыми.

— Во сколько тронемся? — для порядка спросил Павлуха.

Он знал, что товарищ не признаёт позднего старта, и, как всегда, услышал: «Заезжай в четыре утра. Как раз ближе к шести будем на месте».

— Договорились, — согласился Пашка и начал готовиться к выезду.

Нарезал бутербродов, сварил пару яиц, вспомнив Хозяина кладбища, заварил чай в термосе, поставил на зарядку аккумуляторы. Жена, наблюдая за манипуляциями мужа, уточнила: «На коп или опять с Пересветом?»

— С Вованом за Никольск завтра рванём, — ёмко объяснил Павел. — Там «домонгол» вспахали, может чё зацепим.

Супруга понимающе кивнула головой. Она не сильно любила увлечение мужа, его частые отлучки из дома не пойми куда, но и не особо противилась его хобби, ибо материальная составляющая иногда серьёзно пополняла семейный бюджет. Лёг Павлуха уже около двенадцати ночи, предвкушая завтрашнюю поездку. Сон не заставил себя долго ждать, и Павлик погрузился в объятия Морфея.

Вскочил он быстро, по будильнику в смартфоне, успев его выключить и не разбудить супругу. Справил утренние гигиенические процедуры, тихо собрался, взяв с собой всё необходимое, и, радуясь наступающему дню, вышел из дома. Владимир, как обычно, в нетерпении прогуливался возле своего подъезда, сосредоточенно меряя шагами расстояние от своей машины до угла дома. Молча поздоровался, быстро, но аккуратно забросил свои пожитки и инструменты, сел в машину. Пару раз зевнув, он перемолвился несколькими фразами и откинулся на сиденье, закрыв глаза. Павел с некоторой завистью посмотрел на товарища и молча продолжил путь.

На середине дороги Вовка проснулся и уже обычным, жизнерадостным тоном начал рассказывать про ждущее их место поиска. Пашка с азартом и нетерпением внимал речам товарища, иногда прибавляя скорость до максимума, чтобы побыстрее добраться по пустынной дороге до вожделенного места. Поле встретило их своей девственной чернотой ровной глади. Оба в возбуждении выпили по традиции чаю, собрали аппараты и разошлись в разные стороны. Вовка тут же выискал сигнал, присел у ямки, колдуя над землёй.

— Смотри, — крикнул он Пашке, вскидывая руку.

Павлуха оставил прибор на воткнутой в землю лопате, подошёл к другу. Тот, довольный, рассматривал широкий бронзовый браслет с витиеватым рисунком.

— Целый! — радостно произнёс он.

Павлик покрутил артефакт в руках.

— Нормально, — ответил он, и его несколько кольнула белая человеческая зависть. — Находки есть.

— Ага, — кивнул головой Володя.

Они вновь разошлись по округе. Одна за другой стали попадаться находки и Пашке. Обломок сюльгамы, фибула, наконечник, половинка зеркальца с незамысловатым рисунком. На сердце у Павла потеплело. Лунница,[4] серебряный перстень, какая-то непонятная бронзовая приблуда. Азарт полностью заполнил всё человеческое естество парня. Поле было, похоже, точно не тронутое ещё никем, после вспашки. Они с товарищем были первооткрывателями в этом сезоне. «Пара сбруйных накладок, пуговка», — неторопливо фиксировал мозг. «А это что? Ого, похоже, кистенёк. Очень даже похоже. Целый, с ровными гранями. Вот это уже дело! Можно будет выручить небольшую денежку». Пашка в очередной раз порадовался Вовкиному чутью и умению находить интересные места для поиска. Не торопясь, степенно маша металлодетектором, он приблизился к краю поля недалеко от леса. Между ним и полем пролегала грунтовая дорога. Зазвонил новый сигнал, и Павлуха начал было прицеливаться лопатой, как бы половчее воткнуть, не задев находку. Но вдруг застыл на месте. Периферийное зрение выцепило невдалеке новый предмет, которого минуту назад ещё не было. Он вскинул голову, вглядываясь, и быстро потерял своё обычное спокойствие.

Впереди, метрах в семидесяти, стоял его недавний знакомец Безсон, в образе старого бородатого Гендальфа. Пашка выругался вполголоса и тут же позвал товарища.

— Вован, — заорал он, и в его голосе послышались дребезжащие нотки. — Вован, атас, блядь, — снова закричал Павел, видя, что друг в наушниках не услышал его.

Вовка мгновенно развернулся, а Павлик уже рванул в его сторону. На ходу махнул рукой с лопатой за спину, показывая направление. Володя освободил уши и, узнав бородатого, крикнул Павлу: «Это тот пидор с кабанами. Хрен ли ты от него бежишь, надо навалять ему за то представление».

— Какой навалять! — чуть не задохнулся Павлуха. — Беги к машине, пока он ещё что не удумал.

Но у Вовы были другие планы. Он молча воткнул лопату в землю, облокотил на неё прибор и повесил наушники.

— Ещё я от всяких уродов не бегал, — сквозь зубы процедил он.

Пашка успел добежать до друга и схватил его за рукав, отчаянно приглашая последовать за ним.

— Да погоди ты! — вырвался Вовка.

Павлик вынужденно затормозил и оглянулся на Гендальфа. Тот неторопливо шёл к ребятам. Увидев, что они оба обратили на него внимание, вскинул руку с посохом вверх и с силой ударил о землю. Рот скривился в неслышном бормотании.

— Хана! — выдохнул Павел, предчувствуя очередное западло.

И, действительно, сзади него, прямо из воздуха стали появляться сначала неясные, потом всё более отчётливые, очертания юрт, людей, лошадей. Появились несколько кострищ, с сидящими вокруг них смуглыми, черноволосыми воинами в боевом облачении. Гендальф обернулся в их сторону, что-то крикнул и опять с силой ударил посохом о землю. Вновь появившиеся люди обратили на него внимание. Кто вскочил с земли, кто быстро прыгнул на коней. Старик махнул рукой в сторону парней, видимо, что-то приказывая.

— Вот теперь точно хана! — согласился, наконец, Владимир. — К машине быстрее, — крикнул он и, подхватывая орудия поиска, моментально рванул, как спринтер.

Павлуха едва поспевал за ним.

Но их запоздавшие потуги были напрасны. Не успели они пробежать и половину пути до стоявшего на краю поля автомобиля, как оказались в окружении нескольких десятков всадников. Вовка заиграл желваками, удобнее перехватывая руками лопату.

— Похоже, приплыли, — тихо прошептал Пашка, но последовал примеру товарища.

Конные потихоньку стягивали кольцо, приближаясь почти вплотную. Сквозь них просочился Безсон и что-то гаркнул на непонятном резком языке. Молниеносно засвистели волосяные арканы, и парни даже не успели хоть как-то среагировать. Сразу по два тёмных круга опустились на них, мгновенно пристёгивая руки к телу. Всадники резкими отработанными движениями потянули на себя, и оба приятеля кулем попадали на землю. Гендальф вскочил на подведённого коня, лихо гикнул и указал рукой к юртам. Верховые рысью рванули назад, волоча по земле два связанных тела.

— Финиш! — заскрежетал зубами Пашка, выплёвывая песок и землю, мгновенно набившуюся в рот. — Он нас поймал. Сука!

— Кто поймал-то? — пробормотал Вовка, также плюясь землёй.

— Долго рассказывать. Это тот, кто охотился за мной из потустороннего мира. Теперь точно не отпустит.

Отчаяние наполнило парня. Володя мало, что понял, но вида не подал, размышляя, откуда появились эти архаровцы[5] и как теперь выпутаться из данной передряги. Тем временем их, прилично ободранных и ушибленных, подтянули к стойбищу и остановили у большого костра. Снова смуглые воины столпились вокруг них. Подошёл пеший, богато одетый мужчина. Внимательно рассмотрел ребят. Те попытались сесть на корточки. К ним подошёл Безсон и пнул Павла ногой в плечо. Павлуха упал и больно ударился лицом о землю. Богатый, похоже, старший, определил Вовка, коротко о чём-то спросил Гендальфа. Тот, по видимому, выругался и так же коротко ответил. Завелась словесная перепалка. Язык обоих был непонятен.

Пашка перевернулся на спину и снова попытался присесть.

— Походу, дело труба, — тихо произнёс Вован. — Чую, живыми не отпустят, судя по их рожам и жестикуляции.

Павлуха молча облизнул разбитые губы. Безсон показал в сторону леса. Старший воинов согласился, утвердительно кивнув головой. Затем отдал краткое приказание рядом стоящим людям. Те молча поволокли ребят к лесу.

— Блядь, да кто они, вообще, такие и откуда взялись? — выругался Владимир. — Как из какой-то реконструкции выпрыгнули. Только оружие у них, похоже, настоящее. Не нравится мне, куда они нас тащат. Неужели, действительно, грёбанный «домонгол» и они из прошлого. Но их же, сука, давно нет. От них даже кости сгнили, — не успокаивался Володя.

— Я думаю, это он их вызвал, — Павлуха попытался кивнуть в сторону Безсона.

— Бородатый? — понял Вовка.

— Да. Как тогда кабанов натравил, так и сейчас этих персонажей. Он демон и до хрена что может.

— Да ладно! — засомневался товарищ.

— Вот тебе и ладно. Боюсь, что теперь мы не отвертимся. Он меня выслеживает и навечно успокоить хочет. А ты ему просто под руку подвернулся, за компанию.

— А смотри какая у него сабля, — восхитился Вовка. — Сейчас бы такую найти в сохране.

Павлик грустно улыбнулся жизнелюбию друга.

Наконец, их приволокли к опушке леса. Все обитатели стойбища следовали за ними. Старший показал на два дерева. Пара воинов молча отделились от общей толпы и сноровисто полезли по стволам вверх. У каждого за спиной свисал аркан. Пашка и Вовка во все глаза смотрели за ними. Воины долезли почти до самой вершины, привязали веревки к стволам и шустро, как обезьяны, спустились по ним на землю.

— Вешать что ли хотят нас, — неуверенно произнёс Пашка.

Но события развивались по другому сценарию. Сразу несколько человек уцепились за нижний конец веревки и легко наклонили оба молодых деревца.

— Сука, я, походу, понял, что они задумали, — процедил Вовка.

— Что? — холодея, тут же переспросил Павлик.

— Боюсь, тебе это очень не понравится, — удручённо произнёс товарищ.

— Уж лучше бы повесили. Хотя и это никуда не годится.

Вовкино лицо исказила гримаса ненависти.

— Блядь, вы пидоры из древности, вы что творите-то? — внезапно заорал он. — Вы в конец там охерели? За что, блядь?

Павлуху пронзила острая боль догадки. На ум тут пришёл эпизод из истории Древней Руси, прочитанный ещё в школе, о походе князя Игоря[6] к древлянам и его последовавшей мучительной смерти.

— Это.., это разрывание двумя стволами деревьев? — ошарашенно прошептал он.

А Вовка вовсю ругался матом, подпрыгивая на земле. Окружившие их люди радостно загомонили.

— Хуле вы радуетесь? — теперь заорал уже Пашка.

Но на их крики несильно обращали внимание. И только Гендальф удовлетворённо потирал руки. Двое других черноволосых также сноровисто закинули арканы на другую пару деревьев. И также, отлаженными движениями, вместе с другими собратьями, притянули их к земле, зафиксировав макушки за соседние стволы. Все притихли, подготовив орудия казни. Старший пристально оглядел крепление верёвками и махнул рукой. Отчаянно барахтающихся парней подхватили под мышки и поднесли к тонким стволам. Вовка вьюном бился в цепких руках мучителей. Павлуха, поняв, что всё бесполезно, обречённо замолчал, перестав сопротивляться. Он внезапно потерял веру в жизнь и смирился с предстоящей казнью. Голова была пустой и звонкой. Он обернулся к Безсону и что есть мочи крикнул: «Да отдам я тебе твои грёбанные монеты. Отпусти нас только».

— Поздно, — усмехнулся демон. — Я их и без тебя достану. А вам по заслугам.

Вдруг, откуда ни возьмись, над кронами деревьев закружили вороны. Словно почувствовали предстоящее пиршество.

— Смотри, смотри, это за вами, — со злым удовлетворением произнёс Безсон. — Ужо полакомятся вашим сырым мясом.

Вовку и Павлуху почти одновременно привязали за обе ноги к разным деревьям. Вован больше не ругался, лишь скрежетал зубами в бессильной злобе. Пашка смотрел на все действия и до конца так и не верил. Словно это происходило не с ними, а с кем-то другим. Или, вообще, страшное кино про чужих картинных героев.

Рядом с ними, ближе к натянутой веревке, стали по воину, обнажив сабли. «Как же так?» — билась в голове Павлухи ужасающая мысль. «Как же так»?

— Прощай, Павел, — только и успел произнести Вовка, как воины, по сигналу старшего одним махом перерубили тонкие волосяные веревки.

— Прощай, — вымолвил Пашка и увидел, как резким выпрямлением деревьев друга разорвало на две неровные части.

В последний миг жизни Владимир отчаянно заорал от нечеловеческой боли. Пашка закрыл глаза, стараясь не смотреть вокруг. Раздался гортанный голос, и Павлуху пронзила острая боль в паху, молниеносно передавшаяся по всему телу. От безумной боли он закричал, но голова закружилась и сознание померкло.

Следующая картина, которая отложилась в умирающем мозге, это полёт по широкой, светлой трубе вверх, постепенно наращивая скорость. Впереди замаячил знакомый силуэт. «Вовка», — понял Павлик. Он чуть прибавил ходу и нагнал товарища. Поравнявшись с ним, промолвил: «Прости меня, Владимир. Это всё из-за меня». Вован лишь улыбнулся в ответ в своей обычной манере. Их тела наполняло блаженное, никогда ранее не испытанное чувство, сродни наркотику, только в тысячу раз мощнее.

____________________________________________________________

[1]Серебряные советские пятьдесят копеек 1924 — 1927 годов.

[2]Древнятина — здесь предметы, имевшие хождение в период до монгольского нашествия на Россию (копарьский сленг).

[3]Домонгол — предметы, имевшие хождение в период до монгольского нашествия на Россию (копарьский сленг).

[4] Лунница — бронзовое, серебряное, реже золотое украшение в виде полумесяца.

[5]Устаревшее, здесь — злодеи, забияки.

[6]Князь Игорь — сын Рюрика (878 — 945), киевский князь, муж княгини Ольги, отец Святослава. Погиб в землях древлян, собирая с них дань.