Степь. Часть II

Глава 21

Какое всё же счастье — мыльня в своём доме! Мы расслабленно сидели за вечерним столом, наслаждаясь тихой, спокойной беседой. Даже не знаю, что могло бы меня заставить опять надолго взобраться в седло и отправиться за призраком удачи. Постепенно разговор перешёл на текущие дела. Торгашу Лекарь запретил выходить из дома ближайший десяток дней.

— Не нравится мне твоя рана, — завтра в университете спрошу, — пояснил он.

— Хан, — Таит оперлась на стол и продолжила, не отводя взгляда от моего лица, — ты уверен в том, что эта книга должна оказаться в наших руках?

— В моих и ни чьих других, — ответил я, — она должна быть в мои руках. Мне о ней много рассказывал дед, говорил, что я обязан вернуть её в нашу семью. Даже взял с меня клятву рода, что я стану ханом и получу эту книгу. Он, конечно, имел ввиду другое, но Ханом я стал. А когда Торгаш рассказал, что в южных герцогствах эти книги есть, то выбор моего пути стал очевиден.

— Семейная клятва может убить не выполнившего её, а может направлять поклявшегося, уничтожая на его пути все препятствия и награждая всех кто помогает ему, — покачала головой Полынь.

— Мы принесём тебе книгу, — встала Ирга, — Ты выполнишь клятву.

На следующий день я с Брамином отправился на Библиотечную Площадь. Выбрав харчевню со столиками на улице, мы заняли один из них и, заплатив за кувшин легкого вина, стали наблюдать за входом в Арнитийскую Библиотеку. Немного спустя, на площади появился Тощий, изображающий из себя праздного гуляку. Вслед за ним появилась прогулочная коляска, из которой выпорхнули Полынь с Иргой в плащах и накинутых на головы капюшонах. Быстрым шагом они дошли до входа в библиотеку и зашли в него. Мы поудобнее устроились на стульях и приготовились ждать, какое-то время просидев молча.

— Лучше бы мы заплатили этому служителю, или напугали бы его, — наконец сказал Брамин, отхлебнув из стакана.

— В главной библиотеке должны храниться и такие книги, которых лучше не видеть. А значит есть и тайная служба для их охраны. Думаешь, мы первые пытаемся вынести оттуда нужную книгу? Убеждён, все служители предупреждены, что в таком случае надо делать, — я покосился на него, не отрывая взгляда от входа.

— Ну да, это конечно, — Брамин окинул взглядом площадь, — Полынь-то как силу взяла, растёт прямо на глазах!

— Думаю, через два-три года ей с нами будет не по пути, — согласился я.

— Как и Лекарю. Вот закончит свой университет, его приглашать будут в самые знатные дома, — Брамин улыбнулся, — ещё хвастать будем, что он нас лечил!

— И прослывём хвастунами, — Великую Полынь воспитывали, Лекаря пинали! Да кто нам поверит!

Брамин улыбнулся.

— Тут ты прав, сколько я смеялся над такими рассказчиками в харчевнях, готовыми за кружку пива поведать о своих знакомствах со знаменитыми людьми! А теперь вот сижу и думаю, может кто из них и не врал!

— Выходят, — я внимательно оглядел площадь.

Брамин подозвал подавальщицу и отсыпал ей в протянутую ладонь горсть мелочи. Мы неспешно встали и и пошли в сторону входа в библиотеку, проверяя, не идёт ли кто за нашими воришками. Тощий остановил прогулочную коляску и начал торговаться с извозчиком. Он торговался, придерживая её до того момента, пока Полынь и Ирга не оказались рядом. Они сели в коляску не торгуясь, крикнули что-то обидное Тощему и укатили.

— Да, — протянул Брамин, — Тут Ирга молодец. Чувствуется, что не первый раз.

Мы спокойно прошли мимо ругающегося Тощего к следующей коляске и сели в неё. Какое-то время поспорили друг с другом, выжидая, не поедет ли кто-нибудь вслед за той, на которой укатили Полынь с Иргой. Наконец договорившись, мы сказали нашему кучеру куда ехать и замолчали. Тощий должен был оставаться на площади ещё час, приглядывая за библиотекой. Всё это придумала Ирга, заявившая, что лучше нас знает, как надо уходить от слежки в городе. Мы и не спорили.

Вечером я держал в своих руках книгу-рапи. Торгаш сам соединил старую обложку с листами, благоговейно вздыхая. Поверх обложки он надел кожаный чехол.

— И для сохранности и от случайного взгляда, — пояснил он, — Я его на рынке купил ещё вместе с фальшивой обложкой.

— Хан, — Полынь не отрываясь смотрела на книгу в моих руках, — А ты этот язык знаешь?

— Плохо. Да и зачем? Все пьесы давно переведены на все известные языки.

— И на ваш, степной?

— Конечно, хотя театр я увидел впервые в княжестве. Для нас, эта книга скорее символ принадлежности к роду Рапи-ра, чем источник текстов.

— Я тут посчитал, — вступил в разговор Лекарь, — в мире известно где то около пятнадцати таких книг. Разных копий сотни, трудно разобраться, настоящие ли это тексты времён Рапи-ра или подделки. Всего во времена Рапи было издано двадцать книг с номерами с первого по двадцатый. Страницы делали из болотной травы, которой в то время было много. Они получались тонкие и прочные, время на них почти не оставляет следов. Потом болота начали осушать, стали уменьшаться и поля этой травы. Когда спохватились, оказалось, что она исчезла совсем. Поэтому-то и подделку легко распознать. У тебя в руках книга с номером два, такой подлинник есть. Ты говорил, что во дворце хранится точно такая же? Вот ведь, три вторых книги сохранились, а двенадцать других нет!

— А какая книга у герцога Арнитийского? — поинтересовался Тощий.

— Восемнадцатая, — не задумываясь ответил Лекарь, — Книга стихов.

— Полынь, — неожиданно спросила Ирга, — а ты степной язык знаешь?

— Конечно, — удивилась она, — я знаю все четыре языка окрестных земель и два древних.

— Хан, — не унималась Ирга, — А ты?

— Я только два, да ещё древний немного.

— Я пять, — подошёл поближе Торгаш, — но только тех, на которых говорят сегодня.

— Мы два точно знаем, — Таит, посмотрела на Брамина, — Если только этот вояка больше где-то не выучил!

— Откуда! — махнул он рукой, — Я и степной то выучил по необходимости в пограничной страже.

— Я тоже два! — вздохнул Тощий.

— Лекарь, твоя очередь! — не отставала Ирга.

— Два и два древних. У нас многие названия лекарств пишут только на древних, поневоле выучишь. Но это местные языки, не тот, на котором написаны книги.

— А я один, — Ирга требовательно посмотрела на меня, — Хочу выучить степной!

— На самом деле, это не так сложно, — серьёзно сказал Лекарь, — мы столько столетий живём бок о бок, что многие слова похожи или вообще одинаковы. Я что предлагаю, давайте дома говорить на степном? И мы его вспомним, и Ирга поучится, и слуги не будут ничего понимать.

Учить Иргу всем понравился. Даже Тощий обрадовался, что он что-то знает лучше, чем Ирга. Главным судьёй в спорах по языку, естественно, выступал я. Настроение у всех было хорошее. Наконец начал поправляться Торгаш. Лекарь уверял, что последствий от полученной раны не будет. Он опробовал на раненом очередное новое зелье и две микстуры, приготовленные для сдачи очередного экзамена. Наш казначей мужественно терпел. Я взял с собой Полынь с Брамином и мы наведались в «Железное слово». Заплатили пол золотого за якобы прошедший найм, рассказали о ранении Торгаша в схватке с разбойниками. От всех предложений отказались, сославшись на необходимость привести себя в порядок. Клевец ни о Книжнике, ни о сожжённой обложке не упоминал, молчали и мы. Сходили в порт к Когтю. Впервые за долгое время он был весел и расслаблен. Оборотнями никто не интересовался, а большего они и не хотели. Ничего не предвещало каких либо перемен, когда когда ранним вечером в нашу с Иргой комнату ворвался Тощий и просипел:

— Хан, ты мне всё равно не поверишь, лучше посмотри во дворе сам!

Прихватив саблю я буквально слетел по ступенькам вниз и выскочил из дверей. Посередине нашего двора стоял какой-то здоровяк в грязном халате.

— Быть не может! — вышедший за мной Торгаш потряс головой.

— Это что, тот самый Толстый? — поражённо спросила Ирга, выбежавшая наружу вслед за мной и державшая нож метательным захватом, — Так ты его не выдумал?

— Толстый, это ты? — настороженно спросил Брамин, выглянувший из конюшни.

— Да я это, я! — раздражённо ответил Толстый, — Вот честное слово, всю длинную дорогу берёг этот халат, но за два квартала до вашего дома какая-то помесь осла и крысы выплеснула на меня целый ушат помоев!

— И почему я не удивлена! — Таит придержала дёрнувшегося в сторону Толстого Бурана, — Да и по другому мы бы тебя не узнали!

— Все мне завидуют! — взвыл подходящий к нам Толстый, — А потому норовят обидеть!

— Да чему тут завидовать! — наконец появилась во дворе и Полынь, — Хан, ты так точно его описал, толстый, грязный и хвастливый!

— Молчи, несчастная, не то в ослицу превращу! — разозлился наконец ученик шамана.

— Я волшебница! — презрительно ответила Полынь.

— Успокоились оба! — прикрикнул я.

— Ослица волшебная, — вполголоса пробурчал Толстый.

— Да я тебя..., — начала Полынь и превратилась в ослицу.

В прекрасную ослицу, с золотистой шкурой, длинными изящными ногами и пылающими зелёными глазами. Ровно через миг она опять приняла привычный облик и буднично произнесла:

— Конец тебе, Толстый.

— Я что сказал! — прикрикнул я на них во весь голос.

Все примолкли, а Буран присел на все четыре лапы. Из конюшни, сбив с ног Брамина, вылетел Ветер и стал оглядываться в поисках врагов.

— Ты истинный хан, — поклонился мне Толстый, — Вижу что не зря я проделал этот длинный путь. Мой учитель просил передать тебе следующие слова: Великий хан умер и степь зовёт тебя занять принадлежащее твоему роду по праву место! В Степи может быть только один Хан!