Степь. Часть II

Глава 7

— Хороший вчера был день! — сказал Брамин за завтраком.

Никто не возразил.

— На рынок надо съездить, — посмотрела на меня Таит.

— Егерь тебя отвезёт, — откликнулся я, — охранять сам буду.

— Я с тобой! — быстро проговорил Тощий.

— А я, — начал Брамин.

— А ты дом сторожи, Буран с Полынью тебе в помощь. Егерь, Тощий! С собой много денег не брать! Только серебро и медь! Украдут у вас, а позор на весь отряд!

Городской рынок портового города спокойным не бывает. Дважды я бил по рукам воришек. Первый раз для порядка. Во второй, обозлившись, я намеренно сломал полезшую в мой пояс руку.

— Ты чего творишь! — заорал здоровенный детина, прикрывая пострадавшего жулика, лежащего на земле, — Ты кто вообще такой?

— Я Хан, слышал обо мне?

— Слышал, — сбавил тон детина, — и что с того, чего бить со всей дури?

— Первый раз предупреждаю, второй — бью, на третий — убиваю. Два раза было. Не умеешь, не лезь.

Детина поднял плачущего от боли неудачника и повёл его в сторону от рынка.

— Хан, — спросил Егерь, — как ты его заметил? Народу вокруг сколько, шум такой стоит!

— Когда меня учили, то завязывали глаза и уши. Надо было почувствовать прикосновение.

Таит ходила по рынку полдня. Разговаривала, торговалась, приценивалась, слушала и рассказывала. Всё что она покупала, Тощий волок в повозку. Наконец, мы засобирались домой. Уже на выезде с рынка я приметил знакомого детину, стоящего у самой дороги.

— Хан, — неуклюже поклонился он, — тут с тобой поговорить хотят со всем уважением.

— Ну, коли ко мне с уважением, так и я так же. Веди. А вы домой, за меня не бойтесь. Тебя как зовут-то, Здоровяком?

— Хилым кличут! — загоготал детина, — Говорили мне, что ты всех насквозь видишь, зря я не верил!

В доме, в который меня завели, навстречу мне вышел неприметный мужичонка без правой руки.

— Хорошего тебе дня, Хан. Рыбой меня зовут, мальчишкой в рыбных рядах начинал. Уже и рынок не там, где был, и рядов тех нет, а всё так и зовут. Вот пригласить тебя хочу со мной потрапезничать. Не зазорно тебе будет с одноруким за одним столом посидеть? — улыбаясь поинтересовался он.

— Один из моих друзей добывая деньги обоих глаз лишился. Так в трудах же, не по глупости! Работа и опасной бывает. Кто какую выберет!

— Это верно, вот только у нас в городе за воровство руки рубят.

— И у нас могут. Если, конечно, не коня свёл со двора.

— Тогда садись, Хан, сейчас нам обед принесут. А пока вот возьми. Признаёшь?

С этими словами он вытащил из кармана мой засапожный нож. Спёрли всё же! Мой любимый нож!

— Не признаю, Рыба. Всё честно было. Я на тумаки не скупился, сторожился как мог. Проморгал — сам виноват. Отдай умельцу, что меня перехитрил. Не моё это больше!

— Так-то оно так, но ты ж меня плохим хозяином выставил, я, выходит, гостя приглашённого в своём доме обидел!

Рыба убрал нож в карман и вытащил из своего сапога другой.

— Прими, чтоб между нами ножа не было! Это мой нож, на заказ сделанный, в деле не подведёт!

— Благодарю, — я принял нож двумя руками и засунул его в сапог, — У нас в степи принято отдариваться за подаренный нож, — я положил на стол золотую монету.

— У нас тоже, — Рыба не глядя провёл рукой над столом и монета исчезла, — садись уже, суп несут!

Поев, мы переместились в другую комнату и сев в кресла перешли к сути дела.

— Я слушаю тебя, Рыба!

— Я хочу предложить вам контракт.

— Не вижу препятствий, — мне стало интересно, что же такого мы можем сделать лучше, чем его люди.

— Моих людей начал убивать оборотень. Ты только не подумай чего. Ночной магистрат у нас лучше городского работает. Территория поделена, если претензии есть, найдётся кому порешать. Бывало, конечно, всякое, но что бы пятерых, ночью, в одном месте, за три дня, да без понятных причин!

— Как убивали? — уже понимая, зачем вчера приходил Коготь, спросил я.

— Одинаково. Набрасывались сзади, кусали за шею, тело не трогали. Не зверь это и не человек, один укус и всё.

— Может с корабля какая зверюшка сбежала? Я слышал в дальних странах много разных тварей живёт!

— Не скажу, Хан. Прятаться у нас, конечно, есть где. Мы, само собой, днём все тайные местечки, что знали, обошли, да без толку.

— И где же тут у вас на людей нападают?

— По дороге между рынком и портом. На рынке мы работаем, в портовых кабаках отдыхаем. Нахоженная дорожка и вот поди ж ты!

— Эту тварь кто-то видел?

— Один человек, что от него живым ушёл. Шустрая больно, вот и вывернулась. И на ноги быстрая, убежала, как невеста от постылого жениха. Ты её вёрткость уже оценил.

— Любительница по сапогам лазить?

— Она вообще, где хочешь пролезет. Как дочку её воспитываю, глядишь, и меня сменит. Так она его описать не может, только талдычит «огромный зверь с хвостом на человека похожий» и всё.

— Скажи ещё, где тела?

— Припрятали мы их на леднике под моим домом, Хан. Не хотим шума. Так что, возьмешься? Сто золотых!

— Давай так. Я к тебе с одним человеком приду. Он мне скажет, кто на твоих нападает. Тогда и о цене поговорим. За человека не бойся, надёжный, проверенный.

— Побыстрее бы, Хан!

— Сегодня приду. Если договоримся, то сразу и начнём. Дай мне чем написать и на чём. Надо будет моим отнести.

— Пошлю самого резвого.

— И предупреди, что бы в моём доме руки в карманах держал!

— Трудно мне с молодыми, всё по своему норовят. Пообещаю выпороть, если что.

Лавку Когтя я нашёл без труда. Завидев меня, он вздохнул, и пошёл закрывать дверь. Когда мы остались вдвоём, я решил говорить открыто:

— Сначала я хотел просто убить тебя, хорошо, что дорога от рынка сюда не самая близкая, решил послушать сначала. Говори.

— Уверен, что справишься один, Хан?

— Нет. Поэтому и пришёл один, поговорить.

— Да не знаю я ничего, вернее, знаю то, что и все, — не отводя глаз сказал Коготь, — Убивают воров на дороге к порту. Уже троих.

— Пятерых.

Коготь тяжело опёрся на прилавок.

— Я всех своих обошёл. Да и не так нас тут и много. Это не наши.

— Ты убитых видел?

— Нет. Увидел бы, точно сказал.

— Пойдёшь со мной, покажу всех.

— В городскую тюрьму? Нет. Догадаться могут, там начальник совсем не дурак.

— К Рыбе пойдём.

— Тоже плохо, ну да ладно, — Коготь вздохнул, — Этот хоть молчать умеет. Сейчас темнеть начнёт, и пойдём. Сколько Рыба тебе предложил? Сто? Мы столько же дадим.

— Мне весточку своим отправить надо, зайти уже не успею.

— Сделаем, Хан. Вон бюро, там всё есть для письма, а я за племянником схожу.

Убитых Коготь разглядывал долго, мрачнея на глазах. В подвал мы спустились вдвоём. Слуга лишь открыл дверь и сбежал. Наконец оборотень подошёл ко мне вплотную и зашептал на ухо.

— До конца дослушай. Это оборотень убивал, сомнений нет. Но не наш. Вообще не наш, не из герцогств. Ума не приложу, в какого зверя он превращается. Не знаю я этого запаха. Но так скажу: учуял бы ночью, уступил дорогу. Вижу не понял ты. У вас в степи дикие коты есть?

— Встречаются.

— Они дорогу много кому уступают?

— Скорее им.

— А лесной кот степного больше, вот и думай.

— По запаху сможешь к нему мой отряд привести?

Коготь замялся, потом махнул рукой:

— Племянник поможет. Он в волка перекидывается, у них нюх намного лучше нашего будет.

— У тебя племянник волк?

— Мы по другому родство считаем, не пытайся понять. Сам ещё с вами пойду, может договоримся с ним.

— Так если он не отсюда, то и язык не знает.

— Человеческий, конечно, а вот звериный, он един. Ты-то с конями одинаково разговариваешь, со всеми, не важно откуда они?

— Верно, Коготь.

— Вот и у нас так.

— Коготь, а кони-оборотни есть?

— Когда дикие стада бегали, были, конечно. И кони, и буйволы. Но вы их выбили, а под седло и ярмо из разумных одни люди идут. Уж лет сто ни одного не встречал. Жаль, самые благородные были. Идём?

Рыбе я сказал, что берёмся. Коготь во время разговора прятал лицо в широком капюшоне чёрного плаща. Выйдя на улицу я обнаружил там свой отряд вместе с племянником Когтя. Оборотень отозвал своего родственника и стал ему что-то тихо шептать ему на ухо. Я же разбирался со своими.

— Брамин, в чём дело? Я неразборчиво пишу?

— Хан, он так просился...

— Отправь его домой. Где Буран?

— Там Таит одна и если я взял Егеря, то пса ей оставил.

— То есть ты ослабил отряд, лишил нас ищейки, отменил мой приказ. Поговорим об этом после найма. Полынь! Ты свет сможешь создать когда понадобится?

— Свет нельзя создать, Хан. Я подброшу вверх огненный шар, он повиснет в воздухе и будет светить. На двадцать ударов сердца его хватит. Три таких смогу сделать.

— Этого должно хватить. Не трать силы на другие заклинания.

Всё это время остальные молчали, ожидая моего решения. Отправить Егеря домой? Стемнело, и ему через такие закоулки идти. Придётся взять с собой.

— Хан!

Я оглянулся. Из ворот вышел Рыба, сопровождаемый фигурой в широком плаще.

— Она пойдёт с тобой. Удостоверится, так сказать. Не серчай, но по другому никак. Её зовут Ирга.

Мне оставалось только кивнуть головой.

Узкая улица, по которой мы шли, была пуста. Впереди Коготь с племянником, за ними я с Тощим и Лекарем, потом Полынь с Егерем и Иргой и в конце Брамин с Торгашём. Я бы и рад начать поиск днём, да слишком многое пришлось бы объяснять. Сейчас же вряд ли бы нашёлся хоть один смельчак, готовый потребовать от нас разъяснений. В какой-то момент оборотни остановились и стали оглядываться. Посовещавшись они свернули в ближайший проулок и пошли между заброшенными домами. Им что-то не нравилось, но они никак не могли понять что.

— Всем приготовиться! — я уже держал саблю в руке, — Полынь, свет!

Волшебница создала перед собой яркий огненный шар, посмотрела вверх и взвизгнула. Прямо над нами, на карнизе двухэтажного дома, сидел тот, кого мы так усердно искали. Продолжая визжать, Полынь швырнула сотворённый сгусток огня вверх и попала в атаковавшего нас с крыши дома оборотня. Свалившаяся прямо в середину нашего строя тварь больше всего была похожа на вставшую на дыбы степную ящерицу. В полтора человеческих роста и с пастью полной острых зубов. Два арбалетных болта пробили её шкуру, по моему, ещё до падения на землю. Брамин и Торгаш обрушили своё оружие на хвост оборотня. Я ударил саблей по лапе и к своему удивлению отсёк палец. Шкура мстителя была много крепче. Лекарь стал заходить за спину оборотня, Полынь отбежала в сторону, утащив за собой Иргу, Егерь торопливо натягивал тетиву арбалета. Рядом со мной появились Коготь с племянником с короткими широкими мечами в руках. И тут ящерка показала, на что она способна. Удар хвоста подсёк ноги Торгаша и он со всего размаху упал на спину. Брамин успел подпрыгнуть и избежал удара. Передней лапой с длинными когтями она отбросила Егеря в темноту и опустившись на все четыре лапы развернулась к нам открыв пасть. Какие вы все зубастые, мелькнула у меня мысль. Моя сабля и мечи оборотней ударили одновременно. Оборотень отшатнулась, выдирая у меня из рук саблю, застрявшую у неё между зубов. Мелькнул арбалетный болт, пробивший верхнее нёбо и застрявший в нём. Оборотень замотал головой, закрывая и открывая пасть, отвлёкшись от нас. Огненный шар ударил чудище в бок, прожигая шкуру до рёбер. И ещё один взлетел вверх, вновь осветив улицу. Брамин ударил по задней лапе, подрубая её. Лекарь сбоку, взяв меч двумя руками, рассёк плечо. Тварь повернула к нему голову и мой засапожный нож вошёл в глазницу оборотня по рукоять. Зверь дёрнулся всем телом и зашипел. Коготь с племянником скользнули к его шее со стороны выбитого глаза и вонзили туда свои мечи. Наш противник завалился на правый бок открыв своё серебристое брюхо. Болт Тощего вошёл точно под левую лапу.

— Стойте! — крикнул Коготь, — Нам ещё надо его спросить!

— Всем стоять! — скомандовал я, — Лекарь, осмотри раненых! Тощий, будь наготове! Брамин, стой там, если что, руби! Полынь, вы там обе целы?

— Да!

— Не приближайтесь!

Огненный шар стал медленно гаснуть.

— Хан, — крикнул мне Коготь, — в этом тупике нас никто не увидит, разожгите костёр!

Выпавший кусок старой деревянной ограды загорелся сразу. Спрятав огниво и выломав одну из горящих досок, я подошёл к оборотням. Они шипели и порыкивали, клацая зубами. Ощутив, что я ничем им помочь не смогу, я поискал саблю. Да что же это такое! Обломанный почти у рукояти клинок валялся на земле ненужной железкой. Нож так и торчал в глазнице ящерицы и вытаскивать его сейчас явно было не время.

— Лекарь! — я начал обходить лежащую тварь по широкой дуге, — Что у тебя?

— Торгашу здорово досталось!

— А Егерь как?

— Ещё не смотрел.

Что? А где же мальчишка? Я побежал, держа горящую доску перед собой. Егерь лежал у стены дома, не выпуская из рук сломанный арбалет. Я положил рядом с ним свой факел и застыл, не зная как сказать остальным.

— Хан, — появился у меня за спиной Лекарь, — дай я взгляну, — он остановился рядом со мной и как-то неловко упал на колени, словно ноги перестали его держать.

— Вы чего тут? — подбежали к нам Полынь с Иргой.

Я повернулся, заслоняя тело Егеря и положил им руки на плечи.

— Пойдёмте.

Полынь заплакала навзрыд как-то сразу и очень горько. Она уткнулась в лицом в мой доспех всхлипывая и что-то лепеча.

— Это её брат? — тихо спросила Ирга.

— Нет, просто один из нас. Все мы братья и сёстры.

— Хан, — донёсся до меня голос Торгаша, — я не могу встать, почему девочка плачет?

— Оборотень умер, — крикнул Коготь, — Хан, где ты?

— Полынь, — я погладил её по голове, — присмотри за Лекарем.

— А я присмотрю за ней, — пообещала Ирга.

Я подошёл к телу убитого оборотня и одним рывком вырвал свой нож из его глазницы.

— Что-то случилось, Хан? — присмотрелся ко мне Коготь.

— Один из моих погиб.

— Мальчишка, не отбежавший в сторону?

— Воин, сражавшийся до конца! — поправил я его.

— Прости, Хан, я никого не хотел обидеть. Вы доблестно бились. Шип, так звали нашего собрата, сбежал с корабля «Звезда морей». Его капитан волшебник. Он связал Шипа заклинанием и тот утратил возможность менять облик. От этого любой оборотень взбесится. Вот он и зверствовал по ночам. Прятался здесь. Я пойду, приведу две телеги. На одной мы сами отвезём тело, незачем всем его видеть. Вторая вам, доберётесь до дома, завтра отдадите. Мне жаль твоего человека, Хан.

Я не ответил, пошёл к своим.

— Лекарь, что с Торгашём?

— Я напоил его сонным зельем, до утра не проснётся. Ничего не сломано, просто ударился сильно, — тут он понизил голос, — Егерь головой в стенку влетел, шлем выдержал, а шея нет. Полынь опять выложилась так, что у неё руки дрожат. Брамин рубил с такой силой, что кисть вывихнул. Я вправил, но он не боец дней пять. Хан, как же это, а? Ведь Егерь ещё сегодня уговаривал меня в театр пойти, — Лекарь заморгал и отвернулся, подняв голову.

— Тощий, — позвал я.

— Я здесь, Хан, — откликнулся из темноты Тощий, — присматриваю.

— Всё верно, ты молодец. Все ко мне! — повысил я голос.

Брамин, Лекарь, Полынь и Ирга подошли ко мне.

— Это моя вина, — Брамин помотал головой, — ты же сказал его не брать.

— Не надо, брат, — остановил я его, — хуже нет, чем думать, что бы ты сделал если бы знал. Вину делим на всех, так хоть чуть чуть легче. Сейчас Коготь приведёт телегу, сможем погрузить наших и домой.

— Хан, — раздался голос Тощего из темноты, — ты что-то задумал. Я с тобой!