Две японские сказки

I. Бедный рыбак

Я рыбак, а сети

В море унесло.

Мне теперь на свете

Пусто и светло.

И моя отрада

В том, что от людей

Ничего не надо

Нищете моей.

Мимо всей вселенной

Я пойду, смиренный,

Тихий и босой,

За благословенной

Утренней звездой.

1957

II. Флейта

Мне послышался чей-то

Затихающий зов,

Бесприютная флейта

Из-за гор и лесов.

Наклоняется ива

Над студеным ручьем,

И ручей торопливо

Говорит ни о чем,

Осторожный и звонкий,

Будто веретено,

То всплывает в воронке,

То уходит на дно.

1956–1965

* * *

Поэт, следуя за Фетом[47], считает художника «сосудом скудельным», который по велению свыше наполняется образами и словами. (В шестидесятые годы он повторит эту мысль в письме к сыну по поводу сценария «Андрея Рублева».) И вот теперь он прощается сам с собой, обрекая себя на немоту. Этот кризис сродни кризису 1947 года. Помните? «А напев случайный, / А стихи — на что мне? / Жить без глупой тайны / Легче и бездомней». Сейчас уже невозможно узнать причину упадка душевных сил поэта, можно лишь строить предположения…

Загрузка...