«
Слугой размеров стихотворных, строф и
Созвучий был я много лет подряд,
Лез на рожон и черту был не брат, —
Боялся лишь застрять на апострофе!
Я видел правду не в стеклянном штофе,
А в ней самой. Теперь, как говорят, —
Я — переводчик; — и просить Вас рад
Приехать к нам не на стихи: на кофий!
Я мало на Парнасе волховал.
Не мало есть возвышенностей в мире, —
И новый адрес мой: Коровий вал,
Дом 22, квартира же — 4.
Быть может, есть Парнас, да не про нас.
Коровий вал — вот это мой Парнас.
Сочинил А. Тарковский, дорогого Юрия Никандровича ожидающий с любовью и нетерпением
».
Раз уж мы заговорили о шутливом «Сонете пригласительном», может быть, здесь будет уместно завести речь об отношении Тарковского к юмору. Он любил хорошую шутку — в его время остроумных людей среди писателей было много. Арсению Александровичу нравились одесские шутки Аркадия Штейнберга, остроты Виктора Ардова, смешные истории на «суржике» Ильи Френкеля. Он знал юмор Юрия Олеши, Михаила Светлова. И сам любил пошутить. Часто писал шутливые поздравления, надписи на книгах. (Из этих почти экспромтов можно составить книжку.) Любил фильмы Чарли Чаплина за их грустный юмор, любил стихи Козьмы Пруткова и Саши Черного, ранние рассказы Антона Чехова, одесские рассказы Бабеля, часто цитировал их. Свою «поселковую поэму» «Чудо со щеглом» написал в стиле «черного юмора», с эпиграфом из «Макбета» — пугал читателя, а тому «было не страшно». И кончил поэму радостным, светлым финалом:
…Ах ты, щегол, колдун, волшебник,
Носитель непонятных сил!
Какому ты — живой учебник —
Хозяйку счастью научил!
С тобою белый день белее,
А ночью белого белей
Свободно плещут крылья феи
В блаженной комнате моей.
Тарковский любил жанр литературных подражаний. Вслед за участниками «Цеха Поэтов», среди которых был Мандельштам, Тарковский сочинил цикл шуточных подражаний древним.