Когда б на роду мне написано было
Лежать в колыбели богов,
Меня бы небесная нянька вспоила
Святым молоком облаков,
И стал бы я богом ручья или сада,
Стерег бы хлеба и гроба, —
Но я человек, мне бессмертья не надо:
Страшна неземная судьба.
Спасибо, что губ не свела мне улыбка
Над солью и желчью земной.
Ну что же, прощай, олимпийская скрипка,
Не смейся, не пой надо мной.
В шестидесятые годы у поэта выходят еще две книги — «Земле — земное» (1966) и «Вестник» (1969). У него появляются ученики — он ведет поэтическую студию при Московском отделении Союза писателей.
Поэт становится участником поэтических вечеров, на которых гремят имена молодых поэтов — Вознесенского, Евтушенко, Рождественского, Ахмадулиной. Среди этого созвездия неискушенным слушателям творчество Тарковского казалось сложным, закодированным и даже старомодным.
Тарковский не гнался за актуальностью, не искал новых форм. Он писал о том, что во все времена волновало и будет волновать человека. Он пытался ответить на вечные вопросы бытия и обращался к Книге Книг, к Ветхому и Новому Заветам.
«Есть поэты яркие, они вспыхнут, как фейерверк, и погаснут. Поэзия Тарковского останется на многие годы»,
— сказал академик Дмитрий Сергеевич Лихачев.