Свеча в буре

16

Крик Йим разбудил мальчика, прижавшегося к ней. Испуганный ребенок отстранился, а затем быстро заснул. А Йим – нет. Она сильно замерзла, ребра и грудь ужасно болели. Единственным утешением было то, что Хонус обхватил ее за плечи. Она была рада, что он молчит, но, похоже, и без вопросов знал, что ей пришлось пережить. Йим благодарно прижалась к нему.

Пока от Хонуса к ней переходило тепло, Йим размышляла о смысле своего видения. Ей было интересно, предсказывает ли оно то, что должно произойти, или только предупреждает о том, что может случиться. Была убита, подумала она, все еще чувствуя удар мотыги. Неужели это моя судьба? Она надеялась, что удар мотыгой был символическим. Что? Она понятия не имела, но боялась, что это что-то ужасное.

Видение настолько истощило Йим, что, несмотря на опасения, ее сморил сон. Она погрузилась в беспробудную дрему и проснулась только после того, как семья Деврена поднялась. Они не изменились, но Йим увидела их по-другому. Все казались под угрозой исчезновения, жизнь держалась так шатко, что Йим приходилось бороться со слезами. Семья отправилась на работу без утренней трапезы, и только у самых младших не было никаких обязанностей. Йим и Хонус отправились в путь рано утром, остановившись на поле, которое пахал Деврен, чтобы поблагодарить его за гостеприимство.

Хонус заговорил только после того, как они прошли некоторое расстояние по дороге.

– Ты плакала прошлой ночью. Что-то причинило тебе боль?

– Карм дала еще один дар.

– Видение?

– Да. Видение, подобное тому, что было на перевале Карваккен, только хуже. Оно было не о том, что случилось, а о том, что произойдет или может произойти, не знаю уж, что именно.

На глаза Йим навернулись слезы, и она начала дрожать.

– Сейчас я чувствую себя так же, как и тогда. Подавленной. Я боюсь, Хонус, и не знаю, смогу ли я продолжать.

Хонус протянул руки, и Йим отступила в их убежище. Она крепко прижалась к нему, зарывшись лицом в его грудь. Затем она начала рыдать. Они долго стояли, обнявшись, на дороге: Хонус молчал, а Йим тихо плакала. Только когда Йим затихла, Хонус отпустил ее.

Йим посмотрела на него и увидела лицо, исполненное преданности. Его взгляд пробудил в ней любовь и вновь побудил искать утешения в близости. Желание было настолько сильным, что она отвела взгляд, чтобы не выдать своего желания. Но, даже опустив глаза, Йим представила, как поведет Хонуса в какую-нибудь тихую рощу и займется с ним любовью, которая утопит ее страхи в потоке страсти. Более того, это освободило бы ее от задания Карм, поскольку его выполнение было бы невозможно. Йим задумался, так ли ужасны будут последствия такой капитуляции. Вспомнив вчерашнее видение, она усомнилась, что рождение ребенка сможет предотвратить подобную бойню.

Когда Йим снова взглянула на Хонуса, он задумчиво наблюдал за ней.

– Кармаматус, – сказал он, – помнишь тот вечер после твоего видения на перевале? Ты бы отдалась мне, если бы я на тебя надавил. А на следующее утро ты пожалела, что я этого не сделал?

Проницательность вопроса Хонуса настолько удивила Йим, что она не смогла ответить. Она просто изумленно смотрела на него. Хонус грустно улыбнулся, а затем легонько поцеловал ее в щеку.

– Я так и думал.

В глубине души Йим понимала, что Хонус прав. Она пожалеет о такой слабости. Уже сейчас она чувствовала себя виноватой за то, что решилась на это. Йим вздохнула и, не говоря больше ни слова, начала идти по дороге. Как ни странно, замечание Хонуса заставило ее сдержать свой порыв, но в то же время сделало его еще сильнее. Она поразилась пониманию Хонуса. Казалось, он знал, о чем она думает, без единого слова с ее стороны. Более того, он не думал о своем желании, а дал ей силу, чтобы она могла отказать ему в том, чего он больше всего хотел. Она нашла его самопожертвование совершенно восхитительным, и снова желание превратилось в изысканную муку.

Хонус занял привычную позицию впереди, пока Йим не попросила его идти рядом с ней. Тогда он повиновался и пошел в ногу с Йим. Он ничего не говорил, пока Йим не спросила его о впечатлениях от семьи Деврена.

– Я бы сказал, что они типичны для этого места, – ответил он. – Земля бедная, а раз столько ртов, которые надо кормить, то и народ такой же.

– А их воинственные разговоры тоже обычны?

– Нет. Это показалось мне новым. Люди, которым приходится самим тянуть плуг, обычно слишком измотаны, чтобы стремиться к войне.

– Значит, жрецы их расшевелили. Как?

– Подозреваю, что с помощью средств более сильных, чем слова, – ответил Хонус.

– Колдовство?

– Возможно. Мы с Теодусом уже сталкивались с чем-то подобным.

– Где?

– В Лурвике.

– В том месте, где пал Теодус?

– Да.

Йим почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица, и ее охватил ужас. Мысль о том, что она увидела свою смерть, внезапно стала казаться совсем не надуманной. Она уловила встревоженное выражение лица Хонуса и поняла, что не может молчать о своем видении.

– Прошлой ночью я видела, как убили всю семью Деврена, – сказала она. – Я умерла вместе с ними.

Я всего лишь Cарф. Видения – дело Носителей и Провидцев.

– Они обладают способностью понимать такие вещи, – сказала Йим. – А я – нет. Карм должна была сказать мне, с каким мужчиной мне спать, чтобы я могла родить от него ребенка. Какое отношение к этому имеет мое видение? Почему я должна видеть свою смерть?

– Теодус сказал, что Карм никогда не раскрывает судьбу человека, поэтому я не верю, что ты видела свой конец.

– Он казался таким реальным. Я чувствовала удар. Я чувствую его до сих пор.

– На перевале Карваккен тебе показалось, что ты утонула в крови.

– Значит, и это видение моей смерти было таким же нереальным?

– Надеюсь, что да, – сказал Хонус.

– Тогда что оно означало?

– Я не могу ответить на этот вопрос.

– Тогда что бы сказал Теодус? Вы провели с ним годы. Наверняка у тебя должно быть какое-то представление.

– Полагаю, он велел бы тебе поразмыслить над тем, почему ты умерла в своем видении, – ответил Хонус. – Возможно, там кроется какой-то ответ.

Я умерла, чтобы спасти ребенка, подумала Йим. Как только эта мысль пришла ей в голову, она почувствовала холодок глубоко внутри. Ее реакция не имела ничего общего с разумом, она возникла из более тонкой формы понимания. Тогда она поняла, что никакие мотыги не убьют ее. Она родит ребенка, и этот ребенок решит ее судьбу.

Хонус был обучен идти впереди своего Носителя, выполняя функцию живого щита. Поэтому идти рядом с Йим по дороге ему было неспокойно, и он старался идти справа от нее, чтобы его рука с мечом всегда была свободна. Несмотря на беспокойство, ему нравилось идти рядом с Йим, так как это позволяло ему смотреть на нее. От увиденного у него сжалось сердце.

Хонус вспомнил впечатление, которое произвела на него Йим на второй день их совместной жизни. Когда они шли по Лувейну, ему на мгновение показалось, что он видит кого-то, кто борется с ужасной ношей. После всего случившегося он убедился, что впечатление было верным. Единственное отличие заключалось в том, что он получил некоторое представление о характере этого бремени и о женщине, которая его несла. Хонус удивлялся смирению Йим, ибо был уверен, что она одновременно и святая, и могущественная. Его озадачивало, что Йим, похоже, не считала себя ни тем, ни другим. Напротив, иногда она вела себя так, словно все еще была рабыней. Конечно, не его рабыня, а рабыня Карм, подумал он.

Размышления Хонуса заставили его полюбить Йим еще сильнее. Он поклялся себе, что поможет Йим справиться с ее бременем, хотя это означало отказ от близости, которой он жаждал. Это должно принять другую форму, сказал он себе. Он не питал иллюзий, что это будет легко. До сих пор это было не так. Но он был Сарфом и был готов к лишениям. Он чувствовал, что сумеет сдержать себя, хотя мысль об этом наводила на него тоску. Похоже, его любовь никогда не будет простой и безболезненной.

Хонус улыбнулся Йим, как он надеялся, ободряюще, но она выглядела озабоченной. Долгое время они шли молча, прежде чем Йим заговорила.

– Это справедливое, хотя и суровое место, – сказала она. – Но, боюсь, я увидела угрозу, которая нависла над всеми его жителями. Я скорблю о них, но что я могу сделать?

– Только то, что в твоих силах, – ответил Хонус.

– Но что именно? – Йим вздохнула. – Хотела бы я знать.

Грунтовая дорога петляла по горной долине, проезжая по пути мимо многочисленных бедных ферм. Ближе к полудню дорога пошла под уклон. Впереди возвышалась целая гряда пиков, крутые склоны которых были покрыты деревьями.

– Эти горы принадлежат клану Мукдой? – спросила Йим.

– Нет, – ответил Хонус, – но земли за ними принадлежат.

– И так ли они щедры, как считает семья Деврена?

Вряд ли. Зимы там суровые, а земля еще более каменистая, чем здесь.

Долина изгибалась, и дорога, по которой шли Йим и Хонус, поворачивала вместе с ней, открывая луг, на котором росло большое одинокое дерево. Под его сенью собралась группа мужчин и мальчиков. К ним обращался человек в черной мантии.

– Пойдем, – сказала Йим. – Я хочу послушать, что он скажет.

Хонус насторожился, как только заметил священника. Приказ Йим усилил эту настороженность, но ему и в голову не пришло сомневаться. Он просто сопровождал Йим, настороженно ожидая любой угрозы и готовый на нее отреагировать. Когда они приблизились к группе, никто из них не обратил на них ни малейшего внимания; казалось, все внимание было сосредоточено на говорящем. Темный жрец, казалось, был так же сосредоточен на своей аудитории, так что приближение Йим и Хонуса осталось незамеченным. Они остановились только тогда, когда слова священника стали слышны.

– ... очень хорошая грязь. Просто бросьте на нее семена и получите урожай. Она должна быть вашей. Да, они украли ее, воровской клан Мукдой.

– Он не слишком красноречив, – прошептала Йим.

Хонус согласился, но слушатели священника, похоже, были в восторге от его слов. Все мужчины и мальчики смотрели на чернокудрого с восторженным вниманием. Многие, казалось, были разбужены его словами, потому что их лица раскраснелись, а руки сжались в кулаки.

– Так что же вы собираетесь делать? – спросил священник. – Быть как женщины? Позволить Мукдой все спустить с рук?

– Он разжигает их взглядом, – прошептала Йим. – Он молодец.

После замечания Йим Хонус заметил, как священник окинул взглядом свою аудиторию: некоторое время смотрел на мужчину или мальчика, потом переводил взгляд на другого. Хотя священник не смотрел в его сторону, Хонус уловил интенсивность его взгляда и почувствовал его силу. Священник продолжал обозревать собравшихся, и его глаза все дольше задерживались на тех, кто был наиболее взволнован. Наконец он воскликнул:

– Чего заслуживают эти Мукдой? Чего?

– Смерти! – кричал босой, без рубашки, мужчина в рваных пледах.

– Убейте их! – кричал мальчик.

И тут Йим удивила Хонуса, направившись к толпе и заставив его не отставать от нее.

– Хватит говорить ложь! – крикнула она.

Толпа повернулась и посмотрела в сторону Йим, и Хонус услышал среди них гневное бормотание. Священник тоже посмотрел на Йим и вперил в нее злобный взгляд. Йим смотрела в ответ, и у Хонуса сложилось впечатление, что между ними идет молчаливая борьба. Затем выражение лица чернокудрого мужчины ослабло, но он, казалось, не мог отвести взгляд. Йим заговорила с ним нормальным голосом.

– Посещал ли ты когда-нибудь земли, о которых говоришь?

– Да, – ответил священник низким, кротким голосом.

– Опиши их, – сказала Йим. – Говори громко, чтобы все слышали.

– Это бедные земли, – воскликнул священник. – Каменистая и холодная.

– Тогда зачем посылать этих людей брать ее?

– Чтобы они убивали и были убиты.

– Чего же на самом деле хочет твой хозяин? – спросила Йим.

– Смерти, – ответил жрец тихим голосом.

– Громче. Все должны услышать.

– Смерти! – закричал священник.

– Чьей?

– Любой. Долбане. Мукдой. Неважно.

Йим отвернулась, отпустив священника. Тот продолжал изумленно смотреть на нее, пока Йим подходила к мужчинам и мальчикам. Выражения их лиц напоминали лица людей, пробуждающихся от дурных снов. Постепенно на их лицах проступило удивление, когда они рассмотрели Йим.

– Священник говорил правду, – сказала она. – Эта война – глупый поиск, где наградой является смерть. Выберите мир и возвращайтесь домой.

Толпа начала потихоньку расходиться, но несколько человек остались. Это были те, кто больше всех находился во власти священника. Один из них подошел к нему и поднял тяжелую палку.

– Этот пес обманул бы меня до смерти.

– Пощадите его, – сказала Йим. – Он обманул тебя, но и сам был в заблуждении.

Мужчина опустил палку и ушел вместе с остальными. Тогда Йим обратился к священнику.

– Я уже сталкивалась с твоим хозяином, – сказала она. – Пожиратель жаждет твоей смерти не меньше, чем те, кого ты поколебал. Посмотри мне в глаза и узнай правду.

К изумлению Хонуса, священник безропотно повиновался. Вскоре на его глаза навернулись слезы.

– Прости меня. – Он начал рыдать. – Я только хотел... хотел чего-то большего...

Впервые Хонус заметил, что черная мантия священника изорвана, а его сандалии разваливаются на части. Лицо мужчины было молодым, но выглядело измученным.

– Кошмары преследуют тебя наяву, – сказала Йим. – Ты живешь, отрезанный от человеческой доброты. Ты раб бога ненависти и резни. Разве этого ты хотел?

Рыдания священника стали сотрясать его тело, как сильные удары, и прошло немало времени, прежде чем он смог ответить. Когда рыдания наконец стихли до вздохов, он смог промолвить «нет».

– Тогда оставь свой нечестивый путь, – сказала Йим. – Если ты выберешь мир и жизнь, я благословлю тебя.

Мужчина опустился на колени и склонил голову.

– Благослови меня, матушка.

Йим подошла к нему и нежно положила пальцы ему на лоб.

– Я прощаю и благословляю тебя. Иди и воздай должное богине своей добротой.

Жрец смотрел на Йим с такой преданностью, что Хонус был тронут его выражением лица. Йим, казалось, была несколько смущена этим, но все же вернула ему улыбку, прежде чем направиться к дороге.

– Идем, Хонус, – сказала она. – Мы должны продолжить наше путешествие.

Хонус уже собирался последовать за ней, когда бросил последний взгляд на коленопреклоненного священника. Он все еще смотрел на Йим, когда его глаза внезапно изменились. Преображение было столь разительным, что Хонусу показалось, что перед ним не то же самое лицо. Оно превратилось в образ злобы и ярости. Особенно ужасающими были глаза. Они излучали злобу, которая, даже мельком брошенная в сторону, разрывала рассудок Хонуса. Почувствовав опасность в этом взгляде, Хонус быстро отвел глаза.

В этот момент он заметил мелькнувшее движение. Хонус обернулся и увидел, что священник вскочил на ноги. Он мчался к Йим, держа в руках кинжал. Его лезвие было испачкано ядом. Хонус мгновенно выхватил меч и отрубил человеку голову. Звук обезглавливания насторожил Йим. Повернувшись, она увидела безголовое тело, из которого хлестала кровь, приближаясь к ней. Оно размахивало клинком так целеустремленно, словно мозг все еще управлял им.

Меч Хонуса снова сверкнул, и кинжал упал на землю, а рука все еще держала его. Мертвец продолжал наступать на Йим, размахивая своим обрубком, словно тот все еще держал оружие. Йим не отступала от надвигающегося ужаса. Вместо этого она уставилась на землю позади него. Она казалась застывшей и не замечала окружающего. Хонус ударом ноги отправил тело на землю, где оно окончательно приняло неподвижность трупа. Йим не шевелилась.

Хонус проследил за взглядом Йим и увидел, что она смотрит на отрубленную голову. Голова смотрела в ответ глазами, в которых было не только сознание, но и сила и злость. В этом взгляде не было ничего человеческого.

В этом взгляде не было ничего человеческого, и Хонус понял, что прежний поединок между священником и Йим был пустяком по сравнению с нынешним. Он был уверен, что Йим борется за свою душу и исход далеко не гарантирован.

Потусторонний холод опустился на луг, пока продолжалась молчаливая борьба. Йим так и застыла на месте: цвет ее лица постепенно уходил. Губы потемнели, приобретя серовато-голубой оттенок. Она начала слегка покачиваться, и Хонус испугался, что она поддается своему злобному противнику. Хонус отступил назад, чувствуя смертельную опасность в глазах Йим. Только оказавшись за спиной отрубленной головы, он рванулся вперед и со всей силы ударил по ней ногой. Она полетела по высокой дуге. Упав на известняковый выступ, голова разлетелась на части, как дыня.

Йим упала на землю, и когда Хонус бросился к ней, ее веки трепетали. Хонус поцеловал ее ледяные губы, приподнял, чтобы она сидела, и обнял ее. Дыхание Йим было поверхностным, и прошло немало времени, прежде чем она разжала объятия Хонуса.

Когда она пришла в себя, Хонус спросил:

– Что только что произошло?

– Я была глупа, – ответила Йим. – Я слишком глубоко проникла в разум священника и предупредила его хозяина.

Она пошатнулась и поднялась на ноги.

– Мы должны покинуть эту дорогу и отправиться к Каре другим путем. Хонус, найди какой-нибудь дикий и редко посещаемый путь.

– Я знаю такой путь. Это будет нелегко.

– Неважно, – ответила Йим. – Сегодня я бросила вызов Смерти, и она будет искать меня.