Свеча в буре

45

Любовь, страх и вера соединились в Хонусе в единую волю. От его внимания не ускользнула ни одна травинка, ни один след, ни один комок конского навоза. Все наставляло его, и он уверенно шел по следу повозки, но не сказать, чтобы быстро. Хонус знал все карты этого региона и прошел большую его часть. Поэтому он знал, куда лучше всего нанести удар. Бахленд лежал к западу, чуть севернее Аверена. Железный дворец возвышался над бухтой на далеком морском побережье. Раскинувшаяся впереди равнина все еще называлась Западным Пределом, хотя уже не принадлежала Империи. Этот край был одиноким местом, поскольку войны многих поколений лишили его жителей. Хонус планировал следовать за солдатами на расстоянии, пока пустое море травы не убаюкает их. Тогда он обрушится на них.

В начале пути Хонус останавливался в нескольких крестьянских усадьбах за провизией. Он не просил милостыню от имени Карм, хотя и считал, что это ее заслуга. Вместо этого он требовал то, что ему было нужно, будучи уверенным, что никто не посмеет отказать. Ему было неприятно так поступать, и это казалось ему воровством. Хотя его действия были продиктованы необходимостью, они все равно не давали ему покоя.

Мысли о Йим беспокоили Хонуса гораздо больше. Он был уверен, что найдет ее, но не представлял, как именно. Хендрик сказал ему, что не видит никаких повреждений, но он также сказал, что Йим ходит так, будто ей больно, и что у нее неестественный холод. Этот холод особенно беспокоил Хонуса, ведь он мог быть признаком какого-то заклинания. Поведение Йим усиливало его опасения. Казалось, она бежит не только от лорда Бахла. Хонус боялся за Йим, и все опасения, терзавшие его всю зиму, обострились от перспективы увидеть ее снова. То, что он смог вытеснить их из своих мыслей и сосредоточиться на цели, свидетельствовало о его выдержке.

Изучение следов солдат позволило Хонусу определить темп и характер их продвижения. Трудно было определить точное число марширующих, но он заметил следы трех всадников, сопровождавших отряд. Они не служили разведчиками, а ехали рядом с пешими солдатами и повозкой. Это позволило Хонусу следовать за повозкой довольно близко, держась за пределами видимости и подгоняя свой темп под темп марширующих. Хонус следил за людьми в течение пяти дней, прежде чем решил, что они достаточно изолированы. Тогда он сделал первый шаг.

Луна была в первой четверти, когда Хонус в сумерках привязал свою лошадь и пошел по следу солдат при свете луны. Он заметил их лагерь, когда луна приблизилась к горизонту. Отточенная долгими тренировками скрытность позволила ему направиться к нему. Местность была из низких холмов, и Хонус остановился на одном из небольших возвышений, чтобы понаблюдать за лагерем. Он тщательно пересчитал всех, кто в нем находился. Было видно тридцать четыре врага. В небольшой палатке, вероятно, укрылся один или два офицера. Простые солдаты спали на земле вокруг повозки под присмотром трех дозорных. Лошади были привязаны неподалеку, в зарослях сочной травы. За ними присматривал еще один часовой. Хонус не видел никаких признаков Йим. Он опустился в высокую траву и стал ждать захода луны.

Когда небо озарилось лишь светом звезд, Хонус направился к часовому, охранявшему лошадей. Шум, который он издавал, сливался с шелестом ночного ветерка. Мужчина выглядел расслабленным, убаюканным тишиной пустого пейзажа. Его голова изредка запрокидывалась, так как сон почти одолел его. Он не видел лезвия, перерезавшего ему горло. Рука закрыла ему рот, и он умер беззвучно, пока Хонус опускал его на землю.

Надев на мертвеца шлем и плащ, Хонус подошел к лошадям. Он погладил каждую лошадь и накормил её лакомством, а затем быстро и милосердно зарезал. Он сожалел об убийствах, но они были необходимы. Без животных солдаты могли двигаться не быстрее, чем маршем, и ни один всадник не мог вызвать помощь.

Хонус отступил, чтобы понаблюдать за лагерем в поисках признаков того, что его работа обнаружена. Когда все стихло, он подкрался к спящим людям. Дозорные там были не более бдительны, чем те, что охраняли лошадей, и Хонус смог присоединиться к спящим. Завернувшись в плащ убитого гвардейца, он лег на землю и слился с дремлющими солдатами. Когда гвардейцы смотрели в другую сторону, Хонус перерезал кинжалом горло спящему. Таким образом, он забрал шесть жизней, пока один из стражников не заметил лужу крови около одного человека. Хонус не стал ждать, что будет дальше. Он вскочил на ноги, выхватил меч и обезглавил удивленного часового. Схватив меч упавшего часового, Хонус вонзил его в только что проснувшегося солдата и бросился в ночь.

Девять убитых, подумал Хонус, спеша к месту, где оставил своего коня. Хонус прекрасно понимал, что он все еще в меньшинстве, по крайней мере двадцать пять к одному, и враг был предупрежден о его присутствии. В следующий раз они будут ждать его. Сев на коня, Хонус ускакал в ночь, зная, что враги могут преследовать его только пешком.

Хонус дождался середины утра и вернулся в лагерь противника. Как он и ожидал, там было пустынно, но он удивился, обнаружив отсутствие повозки. Судя по следам, ее тянули солдаты. Хонус счел этот выбор странным, но он сыграл в его пользу. Это замедлит продвижение солдат и утомит их. Хонус предположил, что в повозке находилась Йим, и опасался, что она может быть ранена. Все это озадачивало и беспокоило его.

Немного изучив лагерь, Хонус узнал, что произошло в его отсутствие. Он обнаружил трупы девяти человек. Они были уложены в аккуратный ряд. Похоже, это было единственное уважение, которое им оказали, и признак поспешного ухода. Изучая след, оставленный солдатами, он заметил, что пара человек отделилась от остальных. По длине их шагов Хонус догадался, что это пара бегунов, отправившихся за подкреплением. Они, должно быть, не знают, что у меня есть лошадь, подумал Хонус. Он поскакал их догонять.

Хонус выбрал извилистый путь, чтобы обойти марширующих солдат, так как хотел, чтобы его лошадь оставалась незаметной. Проскакав вперед изрядное расстояние, он должен был найти след бегунов, прежде чем выследить их. Как он и опасался, они разделились, чтобы затруднить преследование. Это указывало на то, что они подозревали, что на них напал только один враг. Хонусу потребовалось время, чтобы найти мужчин, и он предложил каждому из них спасти свою жизнь разговором. Оба предпочли драться, но ни один из них не мог противостоять сарфу. Хонус укрыл тела дерном, чтобы стервятники не выдали судьбу бегунов. Затем он ускакал, чтобы подготовиться к новому бою.

В ночь первой атаки Хонуса Йим знала, когда погиб первый солдат. Злой дух внутри нее ликовал, как голодная собака, которую накормили объедками. Его удовольствие было непристойным и мерзким, но настолько сильным, что разбудило Йим. Инстинктивно она поняла, что произошло, и боролась с чувством восторга. После этого она лежала без сна в тихой темноте и чувствовала, когда умирает каждый мужчина. Только две последние смерти сопровождались звуками: первая – влажным хрустом, как при разделке капусты, вторая – стоном.

После этого Йим услышал гул сбивчивых голосов, когда спящие люди проснулись и обнаружили, что их посетила смерть. Закованная в цепи внутри повозки, Йим ничего не могла видеть и была вынуждена составлять свое впечатление о событиях из обрывков разговоров. Было много ругательств. Потом она услышала, как капитан Тхак выкрикивает приказы, а генерал Вар – тоже, но только капитану. Зажигались факелы. Были сделаны открытия. Йим знала о погибших солдатах, но не знала об убитых лошадях, пока Тхак не разразился целой вереницей непристойностей в ответ на доклад. Среди всего услышанного Йим услышала слово, которое привлекло ее внимание: «Сарф».

– Сарф вернулся, чума на его синей шкуре! – проклинал один из мужчин.

– Да, это точно этот хладнокровный урод, – сказал другой. – Вы видели, что он сделал с беднягой Фатаром?

Йим не сомневалась, что Сарф – это Хонус. Оказалось, он уже много лун досаждает людям Бахла. Мысль о том, что он нашел ее, вызывала целый ряд противоречивых эмоций. Упорство Хонуса свидетельствовало о преданности, которая возбуждала любовь Йим. Это также вселяло в нее надежду. И в то же время она боялась, что он погибнет ради нее. Она молилась Карм, чтобы Хонус забыл ее и нашел счастье в другом месте. Очевидно, богиня проигнорировала ее просьбу. Тем временем паника боролась с любовью и надеждой, ибо Йим боялась воссоединения. Она сомневалась, что Хонус знает, что она беременна от лорда Бахла. Как он воспримет эту новость? В последний раз, когда мы разговаривали, я сказала, что он будет отцом. Йим также беспокоилась, что Хонус мог неправильно понять смысл оставленного ею лоскута. Легко было представить, как он обиделся на ее уход.

Но больше всего Йим удручало то, во что она превратилась. Ей казалось, что она больше не та женщина, которую любил Хонус, а кто-то оскверненный – носитель чего-то мерзкого и злого. Йим с ужасом думала о том, к чему это может привести, если она хоть на мгновение ослабит бдительность. Кроме того, Хонус был смертельно опасным человеком. Его поступки, какими бы благородными ни были намерения, подпитывали зло внутри нее.

Надежда, отчаяние, любовь, стыд и ужас боролись внутри Йим, и она не могла разрешить этот конфликт, как не могла спастись сама. Закованная в цепи и беспомощная, она была не в силах действовать. Ей оставалось только ждать, а ожидание было мукой.

Йим заметила, как Финар зашевелился.

– Мой Сарф пришел спасти меня.

Как обычно, Финар ничего не ответил.

– Я знаю, что ты предан лорду Бахлу, – сказала Йим, – хотя именно он, а не я, вырвал тебе глаза. Хотя ты служишь мне неохотно, ты все же служишь мне, и я благодарна тебе за это. Когда мой Сарф вернется, я прикажу ему пощадить тебя.

– Вы не знаете Железную Гвардию, миледи. Они будут сражаться до последнего человека. Так что не стоит меня щадить, слепой человек – пустая трата времени. Не говорите о милосердии. Мою жизнь спасет только смерть вашего Сарфа.

День прошел. Когда зашла луна, Хонус двигался в темноте как тень и так же бесшумно. В эту ночь стражников было больше, и страх заставлял каждого человека быть начеку. Они несли факелы, сделанные из сухой, скрученной травы. Хонус остановился за пределами круга света, отбрасываемого одним из них, и наблюдал, как тот медленно догорает. Когда пламя приблизилось к руке часового, он поднял свежий факел и зажег его. Затем Хонус атаковал, нанеся удар в узкое место между шлемом гвардейца и его кольчугой. Он схватил факел мертвеца, когда тот упал.

Одетый, как только что убитый человек, Хонус держал факел наперевес, чтобы лицо его оставалось в тени. Шлем также помог скрыть его татуировки, когда он подошел к другому стражнику.

– Что ты делаешь вдали от своего поста? – спросил тот хриплым голосом.

– Мне нужен еще один факел, – ответил Хонус.

– Ты не...

Тринадцать убитых, подумал Хонус. Он выхватил у мертвеца меч и принялся рубить его труп, не выпуская из рук факела.

– Сарф! – хрипло крикнул он. – Я поймал его! Я поймал его!

Когда двое ближайших стражников подбежали, Хонус уронил факел и потушил его пламя ногой. Затем он повернулся и ударил двух встречных. Семь ударов мечом, и все было кончено.

Пятнадцать. Хонус набросился на спящих людей, прерывая сны и жизни. Некоторые солдаты, измотанные долгим днем, проведенным на повозке, сидели сонные и растерянные, чтобы попасть под клинок Хонуса. Другие солдаты, воодушевленные ужасом, вскочили с мечом в руках. Темнота усилила их смятение, и один из них убил своего товарища, прежде чем Хонус избавил его от головы. В этом хаосе только Хонус был готов и сосредоточен, как смертоносный акробат, исполняющий хорошо отработанный номер. С каждым ударом он чувствовал себя все ближе к Йим и все больше убеждался, что в нем проявляется божественный гнев, вытатуированный на его лице.

Хонус потерял счет убитым, но не понимание тактики. Когда бдительные и закованные в броню стражники поспешили покинуть свои посты, Хонус отступил в безлунную ночь, довольный тем, что посеял достаточно хаоса. Он легко ушел от преследователей, нашел свою лошадь и ускакал спать.

Йим ощущала каждую смерть во время набега Хонуса как толчок злобной радости. Бороться с внутренним врагом, который с каждым разом становился все сильнее, было утомительно, и Йим почувствовала себя едва отдохнувшей, когда капитан Тхак разбудил ее утром. Он сменил свои офицерские доспехи на доспехи обычного гвардейца. Выражение его лица было жестким и сердитым.

– Сядь! – рявкнул он.

Йим села, и капитан расстегнул кандалы, сковывавшие ее запястья. Затем он бросил что-то ей на колени.

– Надень это.

Это был доспех гвардейца, состоящий из кольчуги с длинными рукавами, укрепленной на плечах и груди стальными пластинами. Сделанная для крупного мужчины, она придала Йим плоскую форму, когда она ее надела. Затем капитан связал запястья Йим за спиной. Затем он достал свой кинжал и грубо обрезал длину ее одежды, чтобы она была чуть ниже колен. Это была та же длина, что и у плаща гвардейца. Наконец капитан развязал ее лодыжки.

– Я помогу тебе выйти из повозки, – сказал он. – Благодаря твоему другу ты дойдешь до Железного дворца пешком.

Йим окинула взглядом лагерь. Одиннадцать тел лежали в ряд. Генерал Вар раздавал солдатам маленькие стеклянные пузырьки с коричневой жидкостью.

– Нанесите это на меч и дайте ему высохнуть, прежде чем убирать в ножны, – сказал он солдатам. – Уколитесь, и вы умрете.

Пока генерал раздавал яд, капитан завязал на шее Йим кожаную петлю, очевидно, намереваясь использовать ее в качестве поводка. Он надел ей на голову гвардейский шлем, накрыл доспехи гвардейским плащом и ухватился за болтающийся конец кожаной петли.

– Ну вот, миледи, вы и одеты для вашей маленькой прогулки, – воскликнул Финар из повозки. – А как же я, сэр?

– Ты нас замедлишь. Я оставил шкуру с водой в повозке. – Он подошел к одному из мертвых солдат, взял его кинжал и протянул Финару.

– Используй это, если хочешь покончить с этим быстро, – сказал он. – В противном случае здесь полно свежего мяса, если ты сможешь его съесть.

Генерал Вар подошел и посмотрел на Йим.

– Ну, на женщину она похожа меньше, но на солдата – не очень.

– Она будет идти в центре, – сказал Тхак. – В стороне от посторонних глаз.

– Держите ее под контролем, – ответил генерал. Затем он взял кожаный ремень из рук капитана и потянул его вверх, пока Йим не была вынуждена встать на цыпочки.

– Не думай, что ты победила, – сказал он ей. – Выхода нет. Ты либо дойдешь до Железного дворца, либо я убью тебя сам.