Свеча в буре

6

Дайджен нашел трактир в сумерках. Это было скромное заведение в бедном районе города. Он вошел в него и обнаружил, что мрачный общий зал заполнен посетителями. Они были шумными, потому что эль был дешевым. Осмотрев тускло освещенную комнату, он заметил Сарфа именно там, где и сказал его информатор. Сарф сидел в одиночестве, потягивая кружку чая. Несмотря на толпу, все держались от него на расстоянии.

Дайджен поймал за локоть трактирщика, когда тот пронес несколько пустых кружек.

– Мой добрый человек, – приветливо сказал он, - я хочу заказать пир.

Трактирщик посмотрел на Дайджена как на пьяного.

– Пир? Вы пришли не по адресу.

Дайжен поднес закрытую ладонь к лицу трактирщика и, ненадолго приподняв пальцы, обнаружил на ладони золотую монету. Завладев вниманием трактирщика, он сказал:

– Если нужно, посылайте за ним, только побыстрее. Мне нужна жареная баранина со всеми приправами и кувшин хорошего красного вина, что-нибудь со склонов Южного Виндена. Купите столько, чтобы хватило на двоих. Эта монета покроет расходы?

Трактирщик усмехнулся.

– Подойдет.

– Я хочу, чтобы еду отнесли к Сарфу.

– Сарфу?

– Да, – ответил Дайджен. – Я буду ужинать с ним.

– Ты знаешь его?

– Пока нет.

– Тогда последуйте моему совету и оставайтесь незнакомы. Здесь есть женщины, которые не прочь вкусно поесть и знают, как выразить свою признательность.

Дайджен принял возмущенное выражение лица.

– Меня не интересуют шлюхи!

Трактирщик пожал плечами.

– Как хочешь. Но предупреждаю, этот Сарф обидчив. И, скорее всего, опасен. Один сарф убил отряд солдат, когда вошел в город. – Мужчина бросил на Дайжена знающий взгляд. – Некоторые говорят, что это сделал он.

Дайджен бросил на трактирщика нетерпеливый взгляд.

– Тебе нужна эта монета или нет?

– Да, – ответил тот, принимая монету. – Я пошлю своего мальчика на улицу за тем, что вам нужно.

– Скажи ему, чтобы поторопился.

Дайджен отошел в темный угол комнаты и стал ждать, пока принесут еду. Когда мальчик вернулся, трактирщик отнес мясо, вино и другие блюда Сарфу. После его ухода Сарф с подозрением осмотрел комнату. Когда его глаза встретились с глазами Дайджена, Дайджен глубоко поклонился, а затем подошел к нему. Встав перед Сарфом, он снова поклонился.

– Кармаматус, позволь мне оказать Карм честь этой трапезой.

– Карм видит твою щедрость, – сказал Сарф, – и я благодарен за еду. Однако к вину я не притрагиваюсь.

– Тем не менее, не стоит тратить время зря, – сказал Дайджен. Он взял кувшин и громким голосом обратился к переполненному залу. – У меня есть хорошее южновинденское вино! Кто выпьет со мной за богиню? Друзья, поднимите вместе со мной кубок за Карм в надежде, что Равновесие будет восстановлено!

Предложение Дайджена было встречено неловким молчанием. Несколько человек, казалось, были склонны выпить, пока не оглядели комнату. В итоге желающих не нашлось. Дайджен вздохнул и поставил кувшин на стол. Сарф поднял на него глаза и негромко сказал:

– Это был не самый разумный поступок. Сегодня тебе следует быть начеку.

– Неужели в Бремвене не осталось веры? – спросил Дайджен. – Неужели все его жители стали трусами?

– Боюсь, что верно и то, и другое, – ответил Сарф. – Идем, незнакомец, твоя щедрость превышает мой аппетит. Не желаешь ли присоединиться ко мне?

– Я заказал достаточно и для твоего Носителя, – ответил Дайжен. – Я бы не посмел съесть его долю.

– У меня нет носителя, – холодно произнес Сарф.

– Тогда я почту за честь отобедать с праведником.

Дайджен сел и оценил сидящего за столом незнакомца в синей одежде. Он был мускулистым и высоким, с типичным для этого региона темным цветом кожи. Сарф выглядел молодо, возможно, ему еще не исполнилось и двадцати, но в нем чувствовалась уверенность, граничащая с высокомерием. Провидец, вытатуировавший его лицо, должно быть, предвидел эту черту, потому что линии, нанесенные его иглами, производили впечатление непреклонной суровости. Дайжен ненадолго заглянул в темные глаза Сарфа и с облегчением отметил, что они обладают обычным восприятием. Дайджен улыбнулся, сделав взгляд дружелюбным и почтительным.

– Меня зовут Рангар, Кармаматус. Как видишь, я гость Бремвена.

– Я Гатт, – сказал Сарф.

Гатт был явно рад сытному обеду, и Дайджен позволил ему есть без перерыва. Дайжен лишь откусывал от своего ужина, сосредоточившись на чтении человека, сидевшего перед ним. Как и Гатт, он не притронулся к вину, ибо ему требовалась вся его сообразительность. Сарф, несомненно, знал, что некоторые обладают способностью видеть чужие мысли и влиять на них, поэтому Дайджен постарался скрыть свою способность. Он считал, что Гатт – злой человек, который быстро судит и сурово оценивает. Нанять его было бы опасной игрой, где неверный шаг мог привести к появлению смертельного врага. Поэтому Дайджен выждал время и, когда Гатт замедлил прием пищи, вежливо поинтересовался:

– Ваш Носитель был убит в храме?

Голос Гатта приобрел презрительный оттенок.

– Он не был мучеником.

– Может, болезнь или несчастный случай?

– Трус, который был моим Носителем, все еще жив, – сказал Гатт, – но только потому, что я не смог доплыть и поймать его. Он отвернулся от Карм и сбежал.

– От чего бежал?

– Мы путешествовали среди людей, отвернувшихся от богини. У него не было сил терпеть преследования.

– Чего же он мог бояться, когда рядом с ним был ты?

Гатт угрожающе уставился на Дайджена.

– Ты сомневаешься в моих способностях?

– Нет, – быстро ответил Дайджен, – просто удивляюсь глубине трусости вашего Носителя. Но должен ли он умереть за это?

– Почему бы и нет? – спросил Гатт. – Он называл себя святым. Я бы положил за него жизнь, не задумываясь. Он предал Карм, меня и все, за что выступал. Если он не мог следовать праведным путем, то как мы можем требовать этого от простых людей?

– Я понимаю тебя, – сказал Дайджен. – Когда столько людей погибло за свою веру, почему кто-то должен жить за отказ от нее?

Сарф посмотрел на Дайджена, похоже, довольный его оправданием.

– Бремвен превратился в гнездо гадюк, – сказал он. – Это не место для меня.

Дайджен не сводил глаз с Гатта, пока тот говорил.

– Ты – человек действия, – сказал он тихим голосом.

Услышав эти слова, Гатт стал беспокойным и взволнованным.

– Да! – сказал он. – Клянусь богиней, я такой!

– Конечно, да. Это твоя роль в жизни, к которой ты готовился долгие годы.

– Но я Сарф. Как я могу служить Карм без Носителя?

– Я не сомневаюсь, что богиня пошлет тебе какое-нибудь святое задание. Она слишком мудра, чтобы тратить впустую таких, как ты.

– Молюсь, чтобы ты был прав.

Дайджен встал и поклонился.

– Это была первая приятная еда, которую я ел в Бремвене, Кармаматус. Ты вернул мне надежду на будущее.

Гатт тоже поднялся.

– Позвольте проводить вас до трактира. Подозреваю, что ваше благочестие разбудило одного-двух карликов, а они становятся смелее в темноте.

– Вы оказываете мне честь, – ответил Дайджен и снова поклонился.

Они шли по тенистым улицам, останавливаясь лишь тогда, когда Дайджен отдавал нетронутое вино бедной женщине. Когда они дошли до скромного постоялого двора, где остановился Дайджен, Дайджен поклонился еще раз.

– Кармаматус, для меня будет честью, если завтра ты пообедаешь со мной. Я знаю один трактир, который славится своей приправленной специями уткой.

Гатт ответил Дайену поклоном, хотя и не сгибался так низко.

– Было бы неплохо пообедать с добродетельным человеком.

Тогда встретимся в «Золотом драконе», скажем, за один колокол до заката? Это в квартале Аверен на улице Перьев.

– Увидимся там, – сказал Гатт, после чего зашагал прочь и растворился во тьме.

На следующее утро Дайджен посетил «Золотого Дракона», чтобы договориться об ужине с Гаттом. Заботясь о том, чтобы не показаться слишком щедрым, Дайджен заказал обильные порции, так как подозревал, что Сарф в последнее время мало ел. Оказывать гостеприимство слугам Карм было уже не модно в Бремвене. Это могло быть даже опасно. Дайджен с нетерпением ждал того дня, когда это будет считаться смертным преступлением.

В назначенное время Дайджен сидел за угловым столом в общем зале трактира. Он встал и поклонился, когда вошел Гатт. Остальные обедающие притихли, когда Сарф прошелся по залу, но после того как он сел, разговоры возобновились. Пока двое мужчин обменивались любезностями, официант принес большую целую утку. Ее медленно зажарили, пока кожа, приправленная специями, не стала коричневой и хрустящей. Гатт вдохнул ее аромат и улыбнулся, вызвав улыбку и у своего визави. Пока Сарф утолял голод, Дайджен скупо беседовал о пустяках. Лишь когда птица была превращена в кости, он заговорил о своей истинной цели.

– Кармаматус, – сказал он, – сделаешь ли ты меня своим Носителем?

Лицо Гатта тут же покраснело под татуировками.

– Такие разговоры богохульны!

Дайджен отшатнулся назад.

– Ты не понял меня, Кармаматус.

– Тогда в чем же дело?

– Я задал этот вопрос, потому что сегодня услышал о Сарфе, который назвал своего собственнго Носителя.

– Невозможно!

– Ты знаешь сарфа по имени Хонус?

– Он Сарф Теодуса, – сказал Гатт. – Мы не знакомы, но я видел его в храме. Это было много лет назад. Что с ним?

– Я только что имел дело с торговцем тканями – его зовут Доммус, – который приютил Хонуса, когда тот недавно приехал в Бремвен. Носитель Хонуса был убит, но он привез с собой рабыню, женщину по имени Йим.

– Сарфы не владеют рабами, – сказал Гатт.

– А у Хонуса были. – Дайджен бросил на своего спутника знающий взгляд. – Доммус говорил, что она очень красива.

– Ты намекаешь, что Хонус держал ее для удовольствия?

– Если бы это было так, то не было бы столь странной истории, – ответил Дайджен. – У красивых женщин есть свои хитрости, и мужчины, даже благочестивые, – их естественная добыча. Неестественно то, что Хонус сделал Йим своим Носителем.

– Ни один Сарф не имеет таких полномочий!

– Хонус повел себя так, как повел, – ответил Дайджен. – Все домашние были свидетелями этого.

– Как он мог осмелиться?

– Доммус был уверен, что Йим его околдовала, – сказал Дайжен. – Некоторые люди обладают такой силой. Они делают это глазами.

– Только слабаки попадаются на такие уловки, – сказал Гатт. – Хонус славится своей силой.

– Человек может быть могущественным в одних отношениях и слабым в других. Возможно, Йим не использовала чары. Возможно, она просто соблазнила Хонуса, чтобы сбить его с пути.

– Но почему он назвал ее своей Носительницей? – спросил Гатт.

– Потому что она заставила его это сделать. Так сказал Доммус.

Гатт выглядел озадаченным.

– Почему?

– Что может быть лучше для нее, чтобы закрепить свое завоевание? – сказал Дайджен, глядя в глаза сарфу. – Некоторые женщины – пиявки. Они забираются мужчине в штаны и высасывают все его добро.

Лицо Гатта покраснело под татуировками.

– Значит, Хонус теперь называет свою шлюху святой? – Он хлопнул кулаком по столу. – Это оскверняет Карм!

– Да, – сказал Дайджен. – Даже сейчас, когда мы разговариваем, эта шлюха шествует по деревне... – Его голос стал завораживающим. – ...требуя милостыни и уважения во имя нашей богини. Но люди не дураки. Хонус может заставить их называть Йим «Кармаматус», но они знают шлюху, когда видят ее.

Гатт покачал головой.

– Раньше я восхищался Хонусом.

– Несомненно, потому что он был достойным восхищения человеком, – сказал Дайджен. – Эта Йим отравила его. Она была бы добрее, если бы перерезала ему горло.

– Ему было бы лучше умереть.

– Но будет ли это справедливо? – спросил Дайжен. – Ведь он околдован.

– Нужно перерезать горло Йим.

– Это был бы достойный поступок! – воскликнул Дайжен, словно удивленный этой мыслью. – Это будет честью для Карм.

– Однако шлюха покинула Бремвен, – сказал Гатт. – Она может быть где угодно.

– Йим, возможно, не так уж трудно найти, – сказал Дайджен. – Она сказала Доммусу, что они едут в Аверен к лорду Бахлу. Есть только одна дорога, по которой они могут отправиться.

– Бахл? Эта шлюха более зловещая, чем ты думаешь.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Дайджен.

– Разве ты не видишь? Она отдает Хонуса его врагам. Как он мог быть таким слепым?

– Тогда, возможно, Доммус был прав, когда сказал, что Йим использовала заклинание.

– Такое заклинание было бы не обманом глаз, – заявил Гатт, – а каким-то более страшным колдовством. Это похоже на работу врага.

– Ты думаешь, Йим поклоняется Пожирателю?

– Это многое объясняет. Хонус был праведником. Его гибель порадовала бы бога темных жрецов.

– Я понимаю тебя, – сказал Дайджен. – Это делает его позор еще более трагичным.

– Многие пали, – размышлял Гатт. – Но пасть с таким позором...

– И все же Хонус мог бы подняться снова, если бы освободился от колдовства Йим. – Дайджен поднял глаза на Гатта и заговорил тихим, убедительным тоном. – Его спасение может стать твоей святой задачей.

Гатт обрадовался.

– Да! Я уверен в этом!

– Это будет нелегко, – сказал Дайджен. – Если на Хонуса наложено заклятие, ты освободишь его, только уничтожив Йим. Он попытается защитить ее.

– Я неустрашим, – сказал Гатт. – Карм питает мою силу. Я не могу потерпеть неудачу.

– Возможно, тебе придется убить Хонуса, чтобы уничтожить Йим.

– Его смерть освободит его душу, – сказал Гатт, – и именно его душа имеет значение.

– Я нахожусь в присутствии храброго и справедливого человека. – Дайджен склонил голову. – Для меня большая честь знать тебя, Кармаматус. Хотя мне не хватает храбрости и доблести для такого крестового похода, у меня есть две вещи, которые помогут тебе в твоих поисках: лошадь, чтобы ты мог догнать Йим, и вот это.

Он достал из рубашки небольшой стеклянный пузырек.

Гатт взял пузырек.

– Что это?

– Нанеси это зелье на свой клинок, чтобы гарантировать успех.

– Только трус отравляет свой меч.

– Это не трусливый яд быстрого действия. Он не спасет вам жизнь в бою. Но с ним тебе достаточно ранить ведьму, чтобы гарантированно уничтожить ее. – Дайджен взглянул на Гатта и использовал всю свою силу, чтобы склонить его к своей воле. – Ты сражаешься против колдовства, поэтому тебе понадобится мощное оружие. Не позволяй воинской гордости мешать твоему долгу перед богиней. Святая цель оправдывает все средства.

Гатт поколебался лишь мгновение, прежде чем взять флакон.

– Ты прав, друг мой. Я должен быть смиренным и исполнять волю Карм.