Свеча в буре

3

Утро следующего дня застало Коммодуса в его счетной комнате. Он безучастно смотрел в окно, поскольку известие о смерти Гурди навеяло на него тоску. Джев, его стюард, был немногословен, сообщив о ее кончине, отметив, что вчера вечером Гурди «выглядела больной», а ее матрас был пропитан потом, когда ее нашли. С сухими глазами Джев предположил, что она умерла от лихорадки, и оставил это дело на потом.

Коммодус не мог так просто успокоиться. Он оплакивал молодую женщину, но не потому, что она была ему особенно дорога, а потому, что казалось, что никто не любит ее. Чем больше Коммодус думал об одинокой смерти Гурди, тем больше он вспоминал о том, как Йим относилась к рабству. Она хотела, чтобы он освободил Гурди. Несмотря на свое уважение к Йим, он отмахнулся от этой идеи и сказал, что Гурди счастлива и все ее потребности удовлетворены. Вспомнив свои доводы, Коммодус почувствовал, что они были пустыми. Шелковый халат, в который Гурди облачится на погребальном костре, обошелся ему дороже, чем она сама.

Стук прервал его размышления.

– Да, – сказал Коммодус.

Из-за двери донесся голос Джева.

– Сир, с вами хочет поговорить молодой торговец.

– Я же сказал, что никого не принимаю.

– Речь идет о золотой парче, сир. Он хочет заказать две дюжины отрезов.

– Ты сказал две дюжины?

– Да, сир. Две дюжины.

Коммодус открыл дверь.

– Ты его знаешь?

– Нет, сир, – ответил Джев. – Он говорит, что его зовут Рангар и что он родом из Аверена.

– В Аверене не носят такой одежды, – озадаченно сказал Коммодус. – Тем не менее, две дюжины отрезов. Полагаю, я его приму.

Джев ввел незнакомца с завернутым в пергамент свертком и удалился. Коммодус встретил посетителя с подозрением, так как глаза этого человека ему не понравились.

– Мой управляющий сказал, что ты интересуешься золотой парчой.

– Да, – ответил мужчина. – Меня зовут Рангар, сир, и я недавно в Бремвене. Я хотел бы заказать узор. Заказчик предоставит золото.

– Это не совсем обычная практика, – сказал Коммодус, взглянув на сверток. – Думаю, ваш клиент слишком доверчив.

Подняв глаза и увидев, что Рангар смотрит на него пронзительным взглядом, он рассердился и отвел глаза.

– Я знаю этот взгляд! И я могу его победить!

– Мне нужна была уверенность в том, что ты честен.

– Это один из вариантов использования этого трюка, но только один.

– Пожалуйста, сир. Прошу прощения. Меня так часто обманывали, что я прощупываю мысли из осторожности. Вы обладаете той же способностью, иначе вы бы меня не обнаружили.

– Если бы вы поспрашивали, то знали бы мою репутацию.

– Я знал, сир. И, к сожалению, это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. Мне даже рассказывали, что ты приютил Носительницу и ее Сарфа, когда у большинства сейчас не хватает смелости почтить богиню.

Коммодус резко посмотрел на Рангара.

– Кто тебе это сказал?

– Девушка-рабыня. Она болтала без умолку.

– Ты допрашивал одну из моих рабынь?

– Конечно, нет. Я просто спросил дорогу. Остальное она рассказала сама.

– Не стоит слушать болтовню рабыни. Я никого не приютил.

Коммодус взглянул на своего гостя, убедился, что тот не обманывает, и быстро сменил тему. Указав на покрытый пергаментом сверток, он спросил:

– Это образец узора?

– Да, – ответил Рангар, разворачивая сверток.

Коммодус нахмурился, увидев искусно вышитую черную ткань.

– Это для облачений, которые носят жрецы Пожирателя.

– И что? Они хорошо заплатят.

– Я ненавижу Черный Храм. Я не стану одевать его жрецов.

– Я тоже не питаю любви к Пожирателю. Но прибыль и религия – это разные сферы.

– Возможно, для вас. Я считаю иначе. Найди другого поставщика для своей парчи.

– По крайней мере, предоставь мне возможность воспользоваться вашим опытом. Я боюсь, что меня снова обманули. Не могли бы вы сказать мне, является ли золотая нить в этом образце полноценной? Предполагается, что она весит три грана на моток.

– Тебе не следует торговать парчой, если ты не можешь этого определить, – сказал Коммодус. Тем не менее он решил помочь человеку, чтобы быстрее от него избавиться. Взяв образец, он провел пальцами по ткани, чтобы нащупать золотую нить. Внезапно Коммод отдернул руку. – Кто-то оставил в ней булавку.

Он высосал кровь из пальца, а затем улыбнулся.

– Они и тебя укололи. Нить слишком мягкая, чтобы быть полноценной.

Рангар выглядел удрученным.

– Как я и боялся.

– На твоем месте, сынок, я бы не стал связываться с Черным храмом. Там можно потерять не только деньги. А теперь, поскольку у нас больше нет дел, я хочу побыть один.

Коммодус отвернулся к окну и был рад, что Рангар ушел. Этот человек оставил неприятное впечатление, и Коммодус был уверен, что его интересовало нечто иное, чем парча. Черный Храм притягивает негодяев, как дерьмо притягивает мух, и Бремвену от этого только хуже, подумал он. Йим поступила мудро, когда ушла. Он потер кончик пальца, который все еще болел в том месте, где его уколола булавка. По мере того как он это делал, в комнате становилось все теплее.

Через некоторое время вошел Джев.

– Это была пустая трата времени, – сказал Коммодус. – Сегодня я больше никого не принимаю. Пришли мальчика, чтобы обмахивал меня веером. От этой жары у меня голова идет кругом.

***

Летнее тепло способствовало быстрым похоронам, и Дайджен вернулся в счетную палату всего через два дня после своего первого визита.

– Мне очень жаль слышать о кончине вашего отца, – сказал он.

– Спасибо, – ответил Доммус. – Это был шок. Его свалила внезапная лихорадка.

– Лето может принести дурные испарения, – сказал Дайджен. – Это очень трагично. Я встречался с ним всего один раз, но ваш отец произвел на меня впечатление честного и принципиального человека. Я счел за честь иметь с ним дело. Он упоминал о моем заказе? Он был большим.

– Нет, – сказал Доммус. – Он не говорил о нем. И о вас, если уж на то пошло. Как тебя зовут?

– Рангар. Возможно, он не упомянул меня, потому что мы еще не заключили сделку. Я должен был сначала поговорить со своим клиентом.

– Ну, я ничего об этом не знаю. Что это за дело?

Дайджен развернул сверток, обернутый пергаментом, и обнаружил кусок черной парчи, богато затканной золотом.

– Двадцать четыре отреза, и это только первый заказ.

Лицо Доммуса засияло от восторга.

– Две дюжины отрезов!

Он взглянул на Дайжена, который встретил его пронзительный взгляд. В отличие от своего отца, Доммус легко попался в ловушку. Его выражение лица быстро приобрело доверчивый вид человека, узнавшего родственную душу. Увидев это, Дайджен улыбнулся, как улыбается один мирской человек другому.

Доммус улыбнулся в ответ.

– Прекрасная работа, – сказал он, протягивая руку, чтобы потрогать парчу.

Дайджен задержал руку и выдернул иглу из стежка.

– Простите, какой-то неосторожный дурак оставил это в ткани. Я бы не хотел, чтобы вы укололись.

Доммус оценил работу.

– Дорогая вещь, – сказал он. – Зачем через меня? Чаще всего приходится иметь дело непосредственно с ткачами.

– Я редко бываю в Бремвене, – ответил Дайджен. – Мне нужно, чтобы кто-то гарантировал качество. Это волнует моего клиента больше, чем цена.

– И твой клиент – Черный Храм?

– Да. Это проблема?

– Я торговец, – сказал Доммус. – Золото есть золото.

– Значит, религия не представляет трудностей?

– Единственная проблема, которая у меня есть с религией, – это избыток темно-синей ткани. Поскольку храм Карм разрушен, я не могу его продать.

– Да, ходить в синем опасно для жизни, – с сочувствием сказал Дайджен. – Побои и еще хуже. Можно подумать, император прекратит такие преследования.

– Морвус находится под властью лорда Бахла, – ответил Доммус.

– Он ничего не сделает.

–Тогда почему бы не покрасить синюю ткань в черный цвет и не продать ее для священнических одежд?

Доммус усмехнулся.

– Мне нравится эта идея, – н снова взял в руки золотую ткань. – Две дюжины отрезов говоришь?

– По первому требованию, – ответил Дайджен. – Просто назови свою цену. Они заплатят.

Доммус усмехнулся еще шире.

– Не желаете ли вина, пока мы будем договариваться?

– Только охлажденного.

Доммус выпил уже второй кубок, прежде чем все детали были изложены в письменном виде. К тому времени он выглядел вполне довольным собой. Дайджен был доволен не меньше.

– Я такой же, как ты, Доммус, – сказал он. – Я могу продавать товары Черному храму, но для меня они всего лишь покупатели. Религия меня не интересует, но мне жаль, что я не встретил Йим.

– Йим?

– Да, женщина-Носительница. Твой отец говорил о ней.

– Ах да, Кармаматус, – сказал Доммус. – Ну, может, она и возлюбленная Карм, но говорил ли тебе отец, что она была рабыней?

– Нет, – притворно удивился Дайджен. – Это звучит как странная история.

– Более странной истории ты не услышишь, – доверительным тоном сказал Доммус.

Дайджен наклонился вперед, выглядя заинтригованным.

– Как человек превращается из рабыни в Носительницу?

– Ну, она пришла с этим Сарфом...

– Хонусом?

– Да, Хонус, – сказал Доммус. – Он освободил ее и, более или менее, оставил здесь. Отец взял ее к себе в услужение. Не то, чтобы я был против. Как мы говорили, она была красива, как богиня. Всего восемнадцать зим. Длинные ореховые волосы. Большие темные глаза. Шелковый халат ей очень шел.

Дайджен бросил на Доммуса взгляд, полный понимания.

– Кто-то, кого стоит пощипать?

Доммус усмехнулся в ответ.

– Я так скажу, – сказал он. – Не то чтобы у меня были какие-то шансы. Хотя, может, и получилось бы, если бы не Хонус.

– Он вмешался?

– Не так, как ты думаешь. Он бросил ее, потому что планировал отомстить Черному Храму. Каким-то образом Йим узнала об этом. Думаю, она выпытала это у отца, хотя не могу представить, как. Как бы то ни было, она бросилась бежать той же ночью.

– И?

– Она остановила Хонуса. Хорошо, что она это сделала. Иначе мы с тобой остались бы без выгодных клиентов. Если кто и может уничтожить черных жрецов, так это Хонус. У него неплохая репутация.

– Должно быть, он был в ярости от нее.

– Совсем наоборот, – сказал Доммус. – После этого он поклонялся ей, и я имею в виду буквально.

– Так она стала его Носителем? – спросил Дайджен. – За одну ночь? Я думал, чтобы им стать, нужны годы.

Доммус пожал плечами.

– Думаю, нет. Хонус, конечно, верил, что она святая. Отец тоже. Это радражжжааает.

– Могу себе представить, – сказал Дайджен. – Носители – черствые люди, а их Сарфы еще хуже. Как вы от них избавились?

– Они ушли по собственной воле. Всего пять дней назад.

– Куда? – небрежно спросил Дайджен.

– В Аверен, – ответил Доммус. – Что-то связанное с лордом Бахлом.

– Бахлом?

– Так сказал отец. Это его беспокоило.

– Я бы так и подумал, – сказал Дайджен. – Чего они надеялись добиться?

– Не знаю, – сказал Доммус. – Я знаю только, что это была пустая трата времени на прекрасную женщину. Она была очень милой, Рангар. Очень милой.

Дайджен покинул компанию Доммуса, уверенный, что решил свою загадку. Все, что он узнал, совпадало с сообщениями его информаторов и видением в храме Карм. Йим – та, кто разгневал моего хозяина. Дайджен был уверен в этом. Других вариантов быть не могло. Более того, Доммус не только подтвердил личность врага, но и сказал, куда она направляется.

Возвращаясь в свое жилище, Дайджен не задумывался о том, что кровь, в которой Йим отказал Пожирателю, должна была пролиться в Черном храме. По мнению его хозяина, кровь была кровью. Пока она не принадлежала Дайджену, это не имело для него никакого значения. В данный момент он был особенно доволен собой, ведь на то, чтобы выследить Йим, ушло всего семь дней. Теперь, когда Дайджен знал, что она – его цель, он переключился на ее уничтожение.