Таллиннский переход

24 августа 1941, 09:30

Главстаршина Веретенников вытер катящийся по лбу пот и посмотрел на свои покрытые ссадинами и кровавыми волдырями руки. Он уже сам не мог вспомнить, когда последний раз держал в руках лопату. После окончания в 1939 году музыкального училища при Ленинградской консерватории Веретенников был призван на флот в Ансамбль песни и пляски КБФ. Будучи певцом и аккомпаниатором, Веретенников в жутких условиях финской войны провел бесчисленное количество концертов, сценой для которых была палуба кораблей, обледенелые мостки пирсов или заснеженные бункеры береговых батарей. Он боялся, что песни, которые он пел на страшном морозе, приведут к какой-нибудь хронической болезни горла и потере голоса. Но все обошлось, а медаль «За боевые заслуги», украсившая его грудь после окончания Зимней войны, позволяла чувствовать себя боевым ветераном. Эти медали «выбил» для артистов ансамбля адмирал Пантелеев, слывший на флоте покровителем искусств вообще и балерин из Ансамбля песни и пляски КБФ в частности.

В самый канун войны Веретенников хотел уже было уволиться в запас «по семейным обстоятельствам», чтобы продолжить свое музыкальное образование и, наконец, воссоединиться со своей молоденькой женой — студенткой консерватории, а также престарелыми родителями, оставшимися в Ленинграде. Война, заставшая его в Таллинне, перечеркнула эти планы.

Артисты ансамбля, располагавшегося в доме 20 по улице Лай, были переведены на казарменное положение. Вольнонаемных артистов-мужчин мобилизовали и всем выдали винтовки, патроны, гранаты и противогазы. Артистам было приказано ежедневно выделять по три человека для патрулирования улицы Лай: «Для поддержания порядка в районе своей части», как говорилось в приказе.

Стремительное продвижение немцев к Таллинну заставило уже в первой декаде июля эвакуировать с главной базы некоторые тыловые службы, включая и ансамбль, который вместе с театром КБФ отплыл из Таллинна в Ленинград, погрузив на борт все свое имущество, включая огромный концертный рояль профессора Нахутина — в прошлом аккомпаниатора самого Шаляпина, а в то время работавшего в ансамбле по вольному найму. Однако в Ленинграде Веретенникову пришлось пробыть недолго. Он был включен в состав фронтовой бригады, направлявшейся в Таллинн, куда прибыл на грузовике 4 августа, успев проскочить по пустынному приморскому шоссе, попав под артобстрел в районе Кунды. В Таллинне, Палдиски и на островах бригада успела дать более сорока концертов, пытаясь поднять настроение деморализованного поражениями личного состава флота и армейских частей. Именно такую задачу поставил перед артистами «патрон» ансамбля, батальонный комиссар Бусыгин из Политуправления КБФ...

Сегодня же, 24 августа, все артисты были подняты по тревоге около половины четвертого утра. Всем приказали построиться с оружием. Будучи старшим в бригаде, Веретенников построил своих солистов, танцоров и балерин во дворе казармы. Там же были построены и артисты театра КБФ во главе со своим режиссером Пергаментом. Перед строем появился военком Бусыгин и торжественно, как показалось многим, объявил, что концертной деятельности пришел конец. Пока конец. С этой минуты из артистов формируется пехотная рота, включенная в оборону Таллинна. Две бригады Веретенникова — «солисты» и «ансамблеры» — составили 1-ый взвод новой роты. Превратившись в командира взвода, главстаршина Веретенников повел своих подчиненных на отведенный взводу участок обороны в парке Кадриорг.

Идти пришлось долго по пустынным улицам, по которым стлался дым пожаров. Где-то, как казалось, очень близко, рвались снаряды. Со стороны Купеческой гавани, обгоняя бредущих без всякого энтузиазма артистов, прошла колонна моряков. В Кадриорге артистов построили у памятника «Русалке». Пожилой армейский сапер подкатил на телеге, которую тащила худая, постоянно вздрагивавшая лошадь. Телега была нагружена лопатами, ломами, кирками и ручными носилками. Перед строем артистов откуда-то появился армейский майор с дикими, красными глазами. Приказав поставить винтовки в козлы, разобрать лопаты; кирки и ломы и начать под руководством саперов рыть окопы полного профиля в рост, майор услышал нервный смех Веретенникова. Зло взглянув на главстаршину, майор заорал, чтобы тот прекратил дурацкий смех. А засмеялся Веретенников, потому что представил, как будет рыть окопы балерина Дандрэ, никогда в жизни не державшая лопату в руках. Он вспомнил, как еще недавно, одетая в испанское платье, Дандрэ танцевала «Болеро» и «Тарантеллу». Воспользовавшись своим правом старшего и требованиями устава, Веретенников поставил Татьяну Дандрэ часовым к сложенным в козлы винтовкам. Остальные начали работу.

Солнце уже стояло высоко, накипала жара. Саперы-советники не советовали снимать рукавиц, но их мало кто слушался. Через несколько минут артисты были уже мокрыми от пота. Певица Маша Григорьева первая разодрала в кровь руки. Сердобольный сержант-сапер достал бинт и перевязал певице ладони. Работать она уже не могла и Веретенников поставил ее вторым часовым к оружию. Работа не клеилась. Появляясь время от времени, майор с красными глазами орал то на Веретенникова, то на режиссера театра КБФ Пергамента, считавшегося командиром роты. Лицо Пергамента покрывалось пятнами, но он молчал. Молчал и Веретенников. Совсем близко за памятником «Русалке» вставали столбы огня и дыма — рвались снаряды и мины. Обомлевшие, необстрелянные артисты утыкались лицами в красноватую сухую землю, поднимаясь только на окрик саперов-советников: «Хорош филонить!» Наконец, к десяти часам утра, удалось отрыть что-то похожее на окопы. У Веретенникова и у всех остальных руки были стерты в кровь, спины не разгибались.

Пришел майор, критически осмотрел окопы, но орать не стал, а приказал разобрать оружие и занять в этих окопах оборону. Балерина Дандрэ и певица Григорьева были назначены санинструкторами роты. Сжимая своими тонкими белыми руками пианиста шершавое ложе винтовки, Веретенников прислонился к стенке окопа. Перевязанные руки горели и саднили. Неожиданно начавшийся мелкий дождь немного привел его в себя и с большим удивлением главстаршина осознал, что уже совершенно не реагирует на разрывы снарядов, которые рвались все ближе и ближе к отрытым артистами окопам...